Эвелин Эйер - Одиссея генов. Захватывающая история человечества, извлеченная из ДНК

Проблема в том, что каждая из тестирующих компаний по-разному формирует референтные популяции, в большей или меньшей степени покрывая те или иные регионы. Поэтому, проводя тесты в разных компаниях, вы наверняка получите разные заключения. И результаты могут вас удивить…

Приведу пример из жизни. Две сестры, однояйцевые близнецы, развлекались тем, что посылали свои образцы ДНК в разные компании. Одни находили у них североафриканские и ближневосточные корни, а другие ничего такого не выявляли. Более того, в одной компании результаты у сестер оказались разными — хотя геном у них, разумеется, один и тот же. Одну определили как «европейку в широком смысле» на 13%, тогда как у другой якобы преобладала «восточноевропейская» составляющая. В данном случае сомнения вызывает алгоритм подсчета, который выдает слегка различающиеся результаты на основе одинаковых данных. Этот пример напоминает о том, что в данном случае проценты следует воспринимать с учетом статистической погрешности.

Как правило, в масштабах части света результаты тестов в разных компаниях сходятся: проценты европейского, индейского, африканского, азиатского происхождения совпадают. Но при укрупнении масштаба в какой-то одной части света результаты оказываются менее надежными. В тех регионах, где между популяциями мало генетических различий, можно говорить скорее о градиенте генетической близости, а распределение по «популяциям происхождения» более произвольно и во многом зависит от референтной выборки. Кроме того, регионы с большим этническим и генетическим разнообразием представлены слабо. Например, в том регионе Центральной Азии, где мы работали, в границах одной страны отмечаются заметные генетические различия между этническими группами, и все эти особенности не учитываются при формировании референтных популяций. Если потребитель рассчитывает узнать по таким генетическим тестам свое происхождение, он, вероятно, будет разочарован. Результат вроде «китаец на 50%» мало что даст усыновленному человеку, который хотел бы узнать, где именно в Азии его корни.

Мораль: если вам подарили такой тест, помните, что это всего лишь развлечение! Его результаты не стоит воспринимать буквально — много из них не узнаешь.

В последние годы, когда в Европе набирают популярность партии националистов, трудно говорить о генетике и истории нашего вида, не касаясь проблем расизма. Что еще может сказать генетика о скандальном понятии «расы»? С появлением генетических тестов на происхождение возник и другой вопрос: не будут ли эти тесты, позволяющие «классифицировать» людей, способствовать разжиганию расизма? Нам предстоит ответить на эти вопросы.

Как и любые категории, по которым мы пытаемся что-либо распределить, раса — зыбкое понятие с произвольными и непостоянными границами. Благодаря изучению ДНК нам известно, что все мы, безусловно, происходим из Африки, что мы на 99,9% генетически идентичны и что существует мало генетических различий, связанных с нашим географическим происхождением. Два человека с разных концов планеты отличаются друг от друга лишь немногим более, чем два других человека, чьи предки родом из одного региона. Этого и мало, и вместе с тем достаточно для того, чтобы определить географическое происхождение предков любого индивида.

За свою историю наш вид сначала распространился по всей планете, а затем люди стали мигрировать на небольшие расстояния, вступая в браки с теми, кто живет относительно близко. Дети селились недалеко от родителей. Тесты на генетическое происхождение отражают эти две составляющих нашей истории: миграции и географическую стабильность. Не будь географической стабильности, невозможно было бы выявить локальные генетические адаптации к окружающей среде, такие как адаптация тибетцев к высоте. Эта особенность появилась как раз потому, что многие поколения тибетцев продолжали жить в горах (по оценкам, на протяжении нескольких тысячелетий).

И наоборот, немногочисленность генетических различий между популяциями указывает на то, что миграции происходили на всем протяжении человеческой истории. В зависимости от точки зрения можно делать упор на историю миграций или на историю стабильности и локальных адаптаций. Генетика описывает данные и объясняет действующие механизмы, но приписывать или не приписывать какую-либо ценность различиям между нашими ДНК можно лишь с точки зрения морали и социальных норм эпохи. Да, у разных популяций ДНК действительно различаются. Но имеют ли эти различия какое-то значение? И можно ли вообще говорить о «расах»?

В частности, имеет ли смысл классифицировать людей по географическому происхождению с медицинской точки зрения? Ответ на этот вопрос отрицательный, поскольку релевантные для медицины подгруппы не совпадают с расовыми или этническими группами. Например, талассемия, наследственная анемия крови, распространена в странах Африки к югу от Сахары, по всему Средиземноморью и в Юго-Восточной Азии — но не в Восточной Африке. Следовательно, она не является маркером африканского происхождения, и наоборот: африканское происхождение — недостаточная информация для охвата популяций, подверженных риску.

То же можно сказать и о страшной болезни Тея — Сакса, которая поражает не только евреев-ашкеназов, но и франкоговорящих квебекцев. Что касается адаптации, позволяющей взрослым усваивать молоко, то она, будучи распространенной в Северной Европе, встречается также у некоторых популяций в Африке к югу от Сахары и на Ближнем Востоке.

В других случаях те или иные генетические особенности, наоборот, оказываются свойственны лишь узко локализованной популяции. Например, адаптацией к высоте обладают только тибетцы, а не все азиаты в целом. Способность надолго задерживать дыхание свойственна только индонезийским морским кочевникам баджо, а не всем жителям Юго-Восточной Азии.

Словом, важно помнить, что деление на расы не основано на каких-либо достоверных данных, связанных с биологической информацией. У каждой популяции в ходе ее истории случайно или под давлением естественного отбора могли развиться свои генетические особенности. Но популяции с теми или иными генетическими особенностями не совпадают с расовыми группами, выделяемыми в обществе. Даже если отвлечься от политического, исторического и социального аспектов понятия расы и видеть в нем лишь констатацию биологического разнообразия, деление на расы не несет никакой практической пользы для медицины.

К тому же расовая классификация не ограничивается разделением людей на группы по их подтвержденному или предполагаемому происхождению. Еще в XVIII веке, как только возникло деление на расы, появилась и четкая иерархия, в которой одни группы располагались выше других. Точно так же, как мужчины в иерархии ставились выше женщин, европейцы стали ставиться выше азиатов и африканцев. К этой иерархии добавился так называемый эссенциализм — вера в то, что из биологических особенностей вытекают нравственные, интеллектуальные и психологические различия, которые остаются неизменными и передаются из поколения в поколение.