Эвелин Эйер - Одиссея генов. Захватывающая история человечества, извлеченная из ДНК

Эссенциализм закрывает перед человеком все двери, поскольку предполагает, что происхождение говорит о человеке все. Каждый индивид волен развивать и акцентировать те черты своей личности, которые ему нравятся, однако эссенциализм навешивает на него ярлык и этим ярлыком его ограничивает. Тот же механизм задействован в сексизме. Сексист лишает меня права видеть в себе исследовательницу, страстную любительницу растений и заядлую путешественницу — для него все мои взгляды и интересы будут сводиться к тому, что я женщина.

В контексте расовых категорий нередко приходится слышать эссенциалистские высказывания вроде: «ты наверняка вор», «чувство ритма у тебя в крови», «у тебя должны быть способности к информатике», «ты, конечно, богат»… Чтобы обнажить эти представления, мы с коллегой-историком Кароль Рейно-Палиго и сотрудниками Музея человека организовали выставку «Мы и другие. От предрассудков до расизма», которая открылась в 2017 году и с тех пор путешествует по Франции и другим странам.

Иерархизация и эссенциализм долгое время использовались для оправдания неприемлемого: работорговли, порабощения целых народов, геноцида. Они и сейчас проявляются в дискриминации, основанной на предполагаемом происхождении людей, их этнической или религиозной принадлежности. Скажу раз и навсегда: если и возможно распределять людей по группам с учетом их генетической близости, понятие «расы» для описания этих групп и разнообразия нашего вида совсем не подходит.

Понимание трех концепций, лежащих в основе представлений о расах (распределение, иерархизация и эссенциализм), позволяет увидеть потенциальный риск, связанный с тестами на происхождение. Хотя они выявляют множественность происхождения наших современников, напоминая нам об истории миграций людей, такие тесты порой пытаются использовать для акцентирования какого-то определенного географического происхождения, якобы лучшего.

Например, генетические тесты пользуются успехом у американских «альтернативных правых». Эти ультраправые националисты кичатся предками европейского, особенно северного, происхождения. Как это ни парадоксально с генетической точки зрения, они гордятся еще и своей толерантностью к лактозе. Действительно, толерантность к лактозе распространена на севере Европы, но националисты, похоже, не знают, что и у некоторых африканских народов, например у тутси, частота толерантности к лактозе составляет около 90%.

Иногда генетические тесты на происхождение потворствуют эссенциализму. Так, существуют музыкальные приложения, предлагающие музыку в соответствии с генетическим происхождением пользователя. Можно подумать, наши музыкальные предпочтения зависят от генов! Кроме того, такие тесты заигрывают с понятием идентичности: якобы генетика благодаря научному подходу способна раскрыть нашу подлинную идентичность, показать, кто мы есть на самом деле. Но отождествляя идентичность с происхождением, мы рискуем превратить ее в нечто застывшее, сковывающее личность. Придавать слишком большое значение генетической идентичности — значит идти против современной цивилизации, предоставляющей каждому свободу самоопределения.

Приходится признать, что тесты на происхождение, как и данные о генетическом разнообразии нашего вида, иногда используют для подкрепления (или, напротив, развенчания) расистских теорий. Но это не значит, что сами тесты порождают расизм! Не стоит забывать о критическом мышлении.

Расизм — неискоренимое зло? Труды историков и социологов объясняют, какие механизмы превращают здоровое общество в такое, где расизм становится нормой. Они показывают, каким образом в определенный исторический момент власть, интеллектуалы, СМИ и обычные граждане начинают выстраивать расистскую идеологию. Расистские общества зарождаются в условиях доминирования одной из сторон, как в случае с колонизацией и рабством, или в условиях национализма, опирающегося на понятие «чистоты расы» (крайним проявлением такой идеологии был режим нацистов). Понимание этих процессов помогает сохранять бдительность и помнить, что расизм прорастает на определенной почве. Было бы заблуждением думать, будто люди по природе своей расисты. Но они способны стать ими в определенных социально-политических условиях.

Между тем есть другая черта, которая представляется неотъемлемой частью человеческой природы: этноцентризм, или предпочтение своей группы. В большинстве обществ существуют лестные определения для собственной группы («своих») и пренебрежительные для обозначения «других», тех, кто в эту группу не входит. В социальной психологии даже описано понятие «минимальной группы» — то есть определены минимальные признаки группы, необходимые для того, чтобы ее члены ощущали свою принадлежность к ней.

Непреодолимое предпочтение своей группы позволил выявить один эксперимент. Состоял он в том, что детей в классе произвольно разделили на две группы, «красных» и «синих», а затем попросили их раздать конфеты. В среднем дети давали больше конфет тем, кто входил в их группу, хотя она и была образована произвольным образом несколько минут назад. Очень немногое требуется для того, чтобы «создать группу» и стимулировать предпочтения.

Но как показывает история популяций, этноцентризм всегда существовал параллельно с принятием чужаков. Действительно, человеческих популяций, полностью изолированных по каким-либо культурным соображениям, практически не существует. Наш геном содержит следы скрещиваний даже с другими видами, такими как неандертальцы. Почему же наш вид «этноцентричен»? Разумное с точки зрения эволюции объяснение состоит в том, что индивиду выгоднее делиться ресурсами с кем-то из своей группы, кто в будущем сможет ответить ему тем же.

Этот механизм взаимопомощи делает нас социальными существами, способными к сотрудничеству. Как показывают многие исследования, люди, лучше умеющие сотрудничать, выше оцениваются окружающими и более привлекательны с репродуктивной точки зрения. Очевидно, эволюция направила нас на путь, предполагающий жизнь в больших группах и взаимодействие даже с теми, с кем мы не в родстве. Наша естественная склонность к сотрудничеству — почва для развития общих интересов. Этот принцип лежит в основе налогообложения, но существует он с незапамятных времен. Европейцы эпохи неолита строили сооружения из огромных каменных плит (мегалиты), а для этого требовалась совместная работа множества людей.

Идея общих ресурсов не могла бы существовать без механизма наказания «мошенников». И потому мы наделены еще и врожденным чувством справедливости, чутьем на обман. Это показал эксперимент, разработанный экономистами. Возьмем двух человек, Каролину и Софи. Дадим Каролине 100 евро, чтобы она разделила их с Софи, которая может взять то, что ей предложит Каролина, или отказаться. Если она откажется, деньги заберут у обеих. Если руководствоваться только расчетом и логикой, можно ожидать, что Софи возьмет любую сумму, которую даст ей Каролина. Ведь если Каролина предложит ей даже один евро, а 99 оставит себе, один евро все же лучше, чем ничего.