Николай Свечин - Непарадный Петербург в очерках дореволюционных писателей

Кроме того, господам попечителям следовало бы строже смотреть за прислугой приютов, которая слишком уж бесцеремонно со своей публикой. Не следует забывать, что бродяжка — платный Посетитель.

Очень оригинален приют Общества дешевых квартир [35] Приют Общества доставления дешевых квартир находился по адресу Измайловского полка 3-я рота (ныне 3-ая Красноармейская),7. Дом сохранился. . О существовании этого приюта я и не знал… Между тем, это самый благообразный ночлежный дом и публика здесь даже более постоянна, чем жильцы квартир. Есть отставные чиновники, бедняки, представители свободных профессий и просто бродяжки, которые живут здесь 10–15 лет, ночуя изо дня в день. Несмотря на такое постоянство и определённое место жительства, все они считаются ночлежниками, живут без прописки в адресном столе, и найти их в столице невозможно. Эти жильцы свыклись со своим приютам, сроднились с ним, и чувствует себя совсем хорошо. Попасть сюда на ночлег мне не удалось, потому что все места постоянно абонированы.

Скажу несколько слов о бродяжках-коммерсантах. Эти бродяжки едва ли не самой антипатичный тип оборванца. Они наглы, циничны, порочны до мозга костей, ежеминутно готовы на всякую подлость и не имеют, кажется, ничего святого, потому что не стесняются ничем. Этих коммерсантов можно видеть продающих цветы и букеты около увеселительных садов, брошюры и книжонки «на крик» около вагонов конно-железных дорог, или ещё чаще на улицах с запонками, зонтиком, грошовой цепочкой, кружевами, носовыми платками, чулками и тому подобное. В последнем случае они продают обыкновенно вдвоём: один держит вещь в руках, а другой торгует её и даёт цену. Зонтик, например рваный, сшитый из кусков, с ломаными прутьями, цена ему красная двугривенный, а мнимый покупатель предлагает рубль.

— Нет, не могу, — уверяет продавец, — себе полтора стоит.

И клянётся, божится, всех святых перебирает…

— Ну ладно, рубль двадцать я дам.

В это время проходит кто-нибудь желающий в самом деле купить зонтик, слышит и видит, что «дают» уже рубль двадцать. Значит, надо прибавить пятачок. Прибавляет и получает хлам, а бродяжки отправляются в соседний трактир, где у них приготовлен другой такой же зонтик. Пропив добычу, они опять выходят на панель и репетируют свои роли. Многие, разумеется, не знают об этой системе «подвода» и попадают в ловушку.

Конечно, это гроши, пустяки, мелочи, но жертвами заговора нередко делается тоже бедняк, для которого эти гроши дороги. Но этого мало: стоя на бойких улицах, рваные коммерсанты позволяют себе часто прямо непристойные выходки и крайне грубое обращение с теми, которые не попали в их ловушку. На их жаргоне это называется «обложить» и я видел, например, на Садовой улице около Сенной одну даму, которую нахал за нежелание взять его кружева бранил такими словами, что бедная дама вся в слезах бросилась бежать.

Нечего и говорить, что при случае такой коммерсант «заедет» в карман проходящего и не задумываются пустить при случае в ход свою силу. Способ навязывания букетов бродяжками, бегущими за колясками, вызвал, помнится, даже полицейский приказ, но продавцы зонтиков, кружев, книжек и прочее право нисколько не лучше. По закону для торгов в разнос должна иметься у продавца особая жестянка, а для произведений печати ещё и бляха артели газетчиков. Без жестянки каждый обыватель может продавать только своё собственное изделие и только на указанных местах, в рынках. Между тем, торговцы, о которых я говорю, никаких блях не имеют и торгуют вовсе не своими произведениями, потому что у них нет ни кружевных фабрик, не зонтичных мастерских или садовых плантаций. Самый же способ продажи, по меньшей мере, непристойный. Один вид этих назойливых оборванцев, только что выскочивших из кабака и наровящих «настрелять» на косушку, вызывает отвращение.

И кому же, спрашивается, нужна такая коммерция? Сколько бродяжек так «настреляет»? Почему не займется он настоящим трудом, если способен работать? Именно потому что он пропойца, трясущийся вечно с похмелья, с утра до вечера. Ему всё равно, сколько он заработает, рубль или пятак. Он и то, и другое пропивает без остатка. Запрети ему безобразничать на улицах, он добудет себе двугривенный, может быть, на бирже или на барке катателем, где, по крайней мере, принесёт пользу для дела.

Очень близки к этим же коммерсантом так называемые «тряпичники» [36] Подробнее о них см. очерки А.А.Бахтиарова Крючошник и Тряпичник (Костяник) , «татары», «маклаки» с толкучки [37] Толкучий (Ново-Александровский) рынок в описываемое время располагался вдоль Вознесенского проспекта между набережной реки Фонтанки и Садовой улицой. , но их всё-таки причислять к бродяжкам нельзя, хотя и этим профессиям давно пора бы отойти в предание, так как они решительно не вяжутся с благоустройством города. Некоторые из последних ведут дело довольно солидно и прилично, но это ничтожное меньшинство, а в большинстве случаев «тряпичники», «татары», «маклаки» те же бродяжки и пропойцы, но беспокойнее и опаснее во многих отношениях. Впрочем, эта категория бродяжек выходит из области моей программы…

Дерябинские [38] До 1825 года на месте казарм располагался винокуренный завод Дерябина, фамилия бывшего владельца закрепилась и за казармами. казармы!

— У меня к вам покорнейшая просьба, — обратился ко мне один из моряков 9-го флотского экипажа.

— Что такое?

— Теперь в публике сложилось представление, что «Дерябинские казармы» — притон бродяжек, забранных полицией… Между тем, в «Дерябинских казармах» кроме меня живёт еще несколько офицеров и целый экипаж матросов… Скажешь кому-нибудь: «я живу в Дерябинских казармах» и вызовешь улыбку, слушатели перешептываются, искоса подглядывают и замечают: «да неужели и он тоже там сидел» [39] По иронии судьбы, в сентябре 1918 года Дерябинские казармы моряков стали тюрьмой — в них содержались заложники из числа бывших, арестованные после убийства М.С. Урицкого. .

— Ну? В чём же дело?

— Да в том, что «Дерябинские казармы» и теперь заняты 9-м [40] В справочниках «Адресная книга Санкт-Петербурга под редакцией П.О. Яблонского» за 1893 год указано, что по адресу Галерная гавань дом Дерябина размещался 18-й флотский экипаж, а 9-й флотский экипаж имел адрес Б. Морская, 69 (у Поцелуева моста). флотским экипажем, а бродяжки помещаются только в двух сараях этих казарм.

С удовольствием исполняю желания господина мичмана и свидетельствую, что, действительно, «Дерябинские казармы» бродяжек не имеют ровно ничего общего с «Дерябинскими казармами» флотского экипажа.

Первые находятся на Большом проспекте против строящейся новой церкви [41] Тогдашний адрес Большой проспект В.О., 93–95, на углу с улицей Опочинина. Вопреки утверждению автора, эти строения принадлежали не Морскому ведомству, а городской управе, в справочнике «Весь Петербург» за 1894 год обозначены как «Караульный дом», принадлежащий городу. , а последние — на самом берегу залива в конце Большого проспекта [42] Тогдашний адрес Большой проспект В.О., 94, прямо на берегу Финского Залива. Здание сохранилось в надстроенном виде. Нынешний адрес Большой пр. В.О., 102. . Первые представляют из себя два деревянных бараков со двором, вторые — изящное каменное здание с садом и роскошным видом на залив… Первые стоят заколоченными весь год и только летом полтора-два месяца наполняются бродяжками, а вторые служат казармами нижних чинов и офицерскими квартирами целый год. Первые хоть и принадлежат морскому ведомству, но во время наполнения их бродяжками имеют свою полицейскую администрацию, своего смотрителя, которого отнюдь не следует смешивать со смотрителем настоящих казарм.