Виталий Сарабеев - Троцкий, Сталин, коммунизм

«Образовывались нелегальные срезные партийные комитеты, местами возникали подпольные первички. В Черногории была даже попытка образовать альтернативный ЦК. А срезный партийный комитет Белого Поля в полном составе поддержал первую резолюцию Коминформбюро и 6 января 1949 г., взяв оружие, ушел в леса, надеясь поднять восстание. Однако репрессии не позволили движению приобрести сколько-нибудь организованные формы.

Пропагандистскую деятельность информбюровцев характеризует анонимный отчет, составленный в конце 1950 г. в Краевом партийном комитете Воеводины. В городах Новый Сад и Кула они вели агитацию, используя недовольство горожан дефицитом потребительских товаров. Сбои в системе гарантированного снабжения и дефицит достигли в 1950 г. своего пика, поэтому массовое недовольство горожан объективно имело место, а информбюровцы пытались стать тем сознательным фактором, который придаст недовольству политическую форму. Кроме того, информбюровцы агитировали перед выборами 1950 г. против КПЮ, призывали крестьян к выходу из КТК (крестьянских трудовых кооперативов – югославского аналога колхозов. – В.С. ) и отказу от подписки Народного займа. Наиболее поразителен здесь призыв к выходу из КТК. Он исходил от людей, вошедших в историю, как образцовые носители сталинистского догматизма. Информбюровцы, по крайней мере те, которые пытались работать с массами, становились на сторону угнетенных. Поэтому не удивительно, что известны факты доброжелательного отношения крестьян, пострадавших из-за невыполнения откупных обязательств, к заключенным информбюровцам» [588].

Как видим, аналогий с советскими троцкистами действительно очень много. Как и часть советских оппозиционеров, логика борьбы привела югославских сталинистов к тотальному противостоянию политике партии, всем ее мероприятиям, включая и социалистические. Троцкисты в СССР выступали против коллективизации «по-сталински», и «информбюровцы» в этом как бы последовали их примеру, оказавшись по данному пункту «справа» от титовцев.

Судьба у антититовской оппозиции также была схожей с антисталинской. Потенциал ее вначале был значителен: за резолюцию Коминформа летом 1948 года высказались 12 % членов партии, 2616 человек из них были сотрудниками партийного аппарата, в том числе: 2 члена Политбюро ЦК КПЮ, 8 членов ЦК КПЮ, 16 членов ЦК компартий союзных республик, 50 членов обкомов, 733 члена райкомов, 953 секретаря первичных организаций. Однако вскоре большинство из них оказалось в местах заключения [589].

Масштаб репрессий был значительным: «7 ноября 1952 г. “Нью-Йорк Геральд Трибюн” дала свои комментарии к выступлению А. Ранковича на VI съезде КПЮ и, в частности, ссылаясь на это выступление, привела следующие данные: с 1948 г. в Югославии было арестовано 11 130 человек “за прокоминформовские симпатии”, из которых 4089 человек в конце 1952 г. все еще отбывали наказание. В современной югославской литературе приводятся и иные статистические данные: называются 16 тыс. человек, репрессированных и заключенных в концлагеря» [590].

Таким образом, в политическом плане «югославская модель» ничем принципиально не отличалась от советской – то же господство в партии и стране победившей группы с запретом на ее критику и репрессиями за подобные попытки. В сфере же экономики Югославия после разрыва с социалистическим лагерем пошла по пути «рыночного социализма», демагогически прикрываемого идеями Маркса и Ленина (строй СССР и его союзников при этом именовался «государственным капитализмом»):

«…В соответствии с новой теорией самоуправление должно было развиться как на уровне управления предприятиями, так и на уровне управления всем обществом, свободные объединения граждан снизу, и в первую очередь пролетариата, должны были взять на себя решение совместных дел и вытеснить из сферы их решения государство. В итоге это приведет к отмиранию государства. Отмирающее государство самоуправляющихся рабочих как раз и будет диктатурой пролетариата» [591].

Конечно, на деле все это было бы возможно только в случае планомерного отмирания элементов капитализма, перевода всей экономической жизни на научные, плановые начала, постепенной ликвидации рыночного обмена во всех сферах. Однако на деле, столкнувшись с экономическими трудностями после прекращения советской помощи, лидеры КПЮ (в 1952 г. переименованной в Союз коммунистов Югославии) разработали по сути полукапиталистическую программу:

«…нарастающие экономические трудности и наступление кризиса вынудили руководство КПЮ искать новые формы организации экономики. Одной из причин тяжелого положения были попытки игнорировать ее товарный характер в условиях Югославии. Осознание данной политики стало толчком к разработке концепции “социалистического рынка”.

Ее авторство принадлежит Б. Кидричу. На практике столкнувшись с тем, что товарное производство при экономической политике, которую в КПЮ принимали за попытку построить социализм, не думает сворачиваться и уступать продуктообмену, он попытался осмыслить этот факт теоретически и пришел к выводу, что производство при социализме не просто товарное, а рыночное. Жесткое распределительное планирование должно смениться “дирижированием товарами”, где план должен принимать во внимание существование таких экономических категорий, как “товар и деньги”, “спрос и предложение”, действие рынка. Плановая социалистическая экономика “должна овладеть спросом и предложением и сознательно пользоваться ими как одним из инструментов планового распределения”. Исходя из этого, сущность планирования – достижение баланса покупательных и товарных фондов путем применения экономических рычагов. Если сохраняется полноценное товарное производство, то продолжает действовать закон стоимости, деньги играют роль всеобщего эквивалента, а значит, и распределение по труду осуществляется с их помощью. Предприятия, хозяйствующие в таких условиях, должны основывать свою деятельность на принципах самоокупаемости и самофинансирования, а торговля должна быть свободной.

Вместе с самоуправлением все эти принципы были провозглашены в начале 1950-х гг. основой хозяйственной деятельности в Югославии» [592].

На вышеописанных экономических и политических основах СФРЮ просуществовала вплоть до своего распада. По сути, это государство нельзя назвать социалистическим, скорее к нему в наибольшей степени подходит классический троцкистский термин «деформированное рабочее государство», переходное между капитализмом и социализмом и при этом не продвигающееся в социалистическом направлении. Это был своего рода «вечный НЭП» – Тито и его соратники сделали немало для социального прогресса Югославии, однако в экономической сфере в силу большого капиталистического сектора и «рыночных» отношений между государственными предприятиями СФРЮ социализма не достигла.