Николай Иваницкий - Земля Тиан

Елена лежала на носовой палубе сампана под циновочным навесом и смотрела на воду. Брат Андре поместился рядом, сидя обхватив руками колени. Так обычно проводили они бесконечные, однообразные дни.

Путешествие не ознаменовалось пока никакими событиями. В Сиан Тане, после безуспешной попытки еще раз переговорить с Кранцем, Елена решила догонять труппу и монах согласился взять ее с собою. Брат Андре понял, что ею руководит не одно только подозрение, вызванное словами Кранца о таинственном «Голубом драконе», а что существуют какие-то иные причины, заставляющие ее преследовать уехавшую труппу. Он не расспрашивал Елену ни о чем, а просто, как все, что он делал, предложил ей место на своем сампане.

Теодор, молодой китаец-христианин, который ехал с братом Андре в качестве слуги, выяснил, что жители прибрежных кварталов Сиан Тана видели, как катер «Тун Лун Хва», вечером накануне наводнения, полным ходом прошел вниз по течению, не остановившись в городе. Брат Андре направил свой сампан по следам его. Сам он ехал куда-то в глубь Гуй-Чжоу и, по его словам, изменение первоначального маршрута не играло для него роли. Но Елена понимала, что монах распорядился повернуть назад исключительно из желания помочь ей и это в ее глазах еще более увеличивало значение услуги, которую оказывал ей брат Андре.

В Чан Ша, после долгой беготни и расспросов, Теодору удалось установить, что катер с европейцами не задержался и здесь, а прошел вниз по течению, в озеро. Брат Андре запасся в Чан Ша провиантом и они продолжали преследование.

При входе из озера в Юань он сделал остановку и навестил живших там испанских монахов. Елена сопровождала его на берег. Испанцы приняли путешественников очень радушно. От них они узнали, что «Тун Лун Хва» миновал это место четыре дня тому назад. Из этого стало ясно, что Лю спешил и не останавливался нигде. Сутки, на которые монах и Елена задержались в Чан Ша, дали ему возможность опередить их очень значительно.

Они двинулись дальше. Сведения, которые им дали в Чан Дэ, несколько оживили упавшее настроение Елены. Здесь катер стоял долго, закупалась провизия, европейцы сходили на берег и осматривали город. По единодушным отзывам всех жителей, которые видели проезжих, они были веселы и бодры. Очевидно, все шло у них благополучно.

Здесь только Елена догадалась, что исчезновение ее было, очевидно, понято как бегство с Книжниковым назад в Ханькоу. Поэтому ни Дорогов и Те-нишевский, ни сам г-н Лю и не предприняли ничего для ее освобождения.

Не останавливаясь на ночевку в Чан Дэ, брат Андре поспешил дальше. Догнать катер до границ Гуй-Чжоу было нелегким делом. Сампан имел возможность продвигаться вперед только на бечеве, так как ветер в этих местах круглый год не меняет направления и дует с верховьев реки. Пользоваться парусами поэтому не приходилось и паровой катер приобретал в этой гонке крупное преимущество.

Но брат Андре убеждал Елену не отчаиваться. Лю мог сделать остановку. На ветхом катере могла произойти какая-нибудь поломка, в Джи Цзяне легко мог состояться спектакль. Впереди был целый месяц пути и за этот срок при той поспешности, с какой двигался сампан, надежду выиграть разделявшие их 200–250 ли нельзя было считать потерянной.

Кули, в помощь к которым в каждой деревне нанималось еще два-три человека, бодро тянули бечеву. Но жара становилась все нестерпимее, а течение быстрее. Сампан заметно замедлял ход.

Все же, судя по сведениям, которые удавалось получать у встречных лодочников и в прибрежных селениях, они догоняли Лю. Он, очевидно, делал остановки и, кроме того, слабенькая машина катера тоже с трудом боролась с течением. К концу третьей недели пути «Тун Лун Хва» был впереди только на 140 ли.

Теодор вошел, согнувшись, под циновку и поставил на доски палубы деревянный поднос с чайным прибором. Елена стала хозяйничать.

— Благодарю вас, — сказал брат Андре, принимая из ее рук маленькую голубую чашечку с дымящимся ароматным чаем. — Этот горячий напиток утоляет жажду лучше всяких прохладительных.

— Мне до сих пор кажется странным, — ответила она, — что у китайцев многое делается наоборот. Когда мы пьем ледяные напитки, они освежаются кипятком, мы считаем время по солнцу, они — по луне, мы одеваем в знак печали черное платье, они — белое, они пишут сверху вниз, почетной стороной считают левую. Здесь, в этих краях, я не видела еще ни одной лошади, зато крестьяне ездят верхом на коровах. Китайцы не похожи ни на один народ, они как будто жители другой планеты.

— Вы правы, — согласился брат Андре, — то, о чем вы говорите, прежде всего бросилось в глаза европейцам при первом их знакомстве с Китаем. Я сам не знаток Китая и путешествую здесь впервые, но интересовался этой страной и кое-что читал еще в Европе. Пешель в своем «Народоведении» называет китайцев автодидактами [45] Автодидакт — буквально «самоучитель», научивший сам себя. и он, безусловно, прав. Все европейские и азиатские народы в своем развитии соприкасались между собою, влияли друг на друга, заимствовали один у другого в большей или меньшей степени. Китайская культура совершенно самобытна. Поэтому-то она так и не похожа ни на какую другую культуру. То о чем вы говорили, конечно, мелочи, но мелочи чрезвычайно характерные. В последнее время Китай нарушил свою вековую замкнутость, жадно стремится приобщиться к культуре других народов и делает в этом направлении большие успехи. Это очень заметно в больших городах. Мне пришлось проезжать через Нанкин, нынешнюю столицу. Асфальт, электрическое освещение, постройки в современном стиле, много автомобилей, говорящее кино. Правда, наряду с этим вы можете встретить еще многое старое, даже архаическое. Прежний уклад жизни держится крепко, борьба с ним — дело нелегкое. Многие века китайский народ шел по своему хорошо проторенному пути, в стороне от других народов, и свернуть с этого пути ему удастся только ценой продолжительных и упорных усилий. Ведь китайская история обнимает период около трех тысяч лет! Китай — самое древнее государство в мире. Консерватизм, любовь к старине в крови у каждого китайца.

— Раз китайцы вступили на путь общения с другой культурой, — заметила Елена, — мне кажется, что новое в конце концов победит. Жизнь не идет назад.

— Безусловно, — сказал монах, — тем более что дверь, через которую в Китай проникла европейская культура, теперь широко открыта. Нанкин произвел на меня сильное впечатление. Не внешним своим видом — он невелик и после Шанхая выглядит настоящей провинцией, а особенным духом новой жизни, побеждающим старую, который чувствуется в этом городе. Когда я был в Нанкине, мне пришло в голову, что так, вероятно, выглядела ваша родина, Россия, во времена царя Петра, которого вы называете Великим Преобразователем.