Никита Елисеев - Блокадные после [litres с оптимизированной обложкой]

В целом «инквизиционный тип правосудия в СССР исповедовал по отношению к поверженному врагу концепцию мщения и реванша, далекую от общих принципов международного права и общечеловеческой гуманитарной практики» [49] Там же. С. 92 .

Открытый судебный процесс длился с 28 декабря 1945 года по 4 января 1946-го. Заседания проходили в большом театральном зале Выборгского Дворца Культуры.

На сцене – стол, затянутый малиновым бархатом. За столом – члены трибунала под председательством генерал-майора юстиции т. Исаенкова. Слева за письменным столом – прокурор. За ним – защитники в штатском. Справа за барьером – места для подсудимых – 11 стульев в два ряда. Задник сцены – огромный барельефный макет Кремля, перед ним как бы выходящий из Кремля бронзовый Сталин во весь рост на белом пьедестале.

В зале около двух тысяч зрителей (среди них – академик Е. Тарле, писатели И. Груздева и Е. Катерли, журналисты М. Ланской, П. Н. Лукницкий, художник-карикатурист Вл. Гальб, руководители партийных и общественных организаций, фронтовики, заслуженные труженики ленинградских предприятий, колхозники…).

Ход суда подробно освещался каждый день на страницах «Ленинградской правды». Кроме того, о процессе писали «Известия», «Смена», «На страже Родины», «Вечерний Ленинград» и даже «Ленинские искры»: « Никакая кара не будет чрезмерной для тех, кто осквернил нашу землю и залил ее благородной кровью советских людей!» «Все они получат полную меру наказания – справедливого и беспощадного. Суд воздаст фашистским злодеям по их делам. Нет им пощады!»

Вечером 4 января 1946-го был вынесен приговор:

«…Руководствуясь ст. 4 Уголовного Кодекса и статьями 319 и 320 Уголовно-Процессуального Кодекса РСФСР и учитывая степень виновности каждого из подсудимых, Военный трибунал приговорил: Ремлингер Генриха, Штрюфинг Карла-Германа, Бем Эрнста, Энгель Фрица, Зоненфельд Эдуарда, Янике Гергарда, Скотки Эрвина, Геpep Эрвина-Эрнста – к смертной казни через повешение…» [50] Приговор именем Союза Советских Социалистических республик //Ленинградская правда. 1946. 5 января.

Остальные три преступника были приговорены на длительный срок к каторжным работам.

Газеты сообщили, что присутствующие в зале встретили приговор единодушным одобрением. Из статьи М. Ланского «Приговор народа»: «И когда раздались слова: “К смертной казни через повешение”, – раздались аплодисменты солидарности и удовлетворения. Это народ подписывался под приговором окончательным и обжалованию не подлежащим» [51] Ланской М. Приговор народа // Ленинградская правда. 1946, 6 января. .

Место и точное время казни объявлено не было. Но каким-то образом стало известно, что приговор будет приведен в исполнение на следующий же день, 5 января, в 11 часов утра на Выборгской стороне, неподалеку от Кондратьевского рынка, на площади перед кинотеатром «Гигант».

Этот самый большой в Ленинграде кинотеатр был открыт ровно десять лет назад – в начале января 1936-го. Его зал вмещал около полутора тысяч зрителей. И часто у входа толпились многие десятки тех, кому не посчастливилось достать билет.

Судя по воспоминаниям очевидцев, утром 5 января 1946 года людей на площади было значительно больше: специально выделенные отряды милиции; курсанты, образовавшие цепь; зрители, прибывшие по разнарядке, с пригласительными билетами; недавние блокадники, стремящиеся удовлетворить жажду мести; любопытствующие подростки…

П. Н. Лукницкий оставил подробное описания события, это описание стало содержанием 26-й главы 3-его тома его эпопеи «Ленинград действует». Рассказал, что 5 января он встал в семь часов утра, чтобы заблаговременно прибыть к месту казни. Вместе с корреспондентом ТАСС П. Никитичем они поехали на трамвае до Финляндского вокзала, оттуда – автобусом до места казни. Видели, что строем шли туда же колонны курсантов различных училищ.

На площади уже стояли виселицы, Лукницкий и его спутник их внимательно рассматривали, а курсанты в это время по команде цепью охватили площадь. Занимали свои посты милицейские отряды. К площади стекалась публика. Мальчишки лезли на фонари и на крыши. Подъехал «додж», с него сгрузили штативы и различную кинотехнику. Ефим Учитель со своими операторами суетились, выбирая точки, удобные для съемки.

Цепь разомкнулась, пропуская какую-то художницу с большим альбомом.

Хотя была оттепель, но ноги в сапогах мерзли. Люди притоптывали, чтобы согреться.

В половине одиннадцатого в цепи образовался проезд для грузовиков, на которых должны были привезти приговоренных. Оживленная толпа напирала. Многие окна раскрылись настежь, и в окнах было полно народу.

Без пяти одиннадцать прибыли четыре огромных трехтонных грузовика, сделали по площади полукруг, подъехали к виселицам. Остановились. В каждом грузовике – по пять солдат в форме НКВД и по два осужденных. Близко к виселице подъехал «виллис», на нем – стойка с микрофоном. К заднему правому колесу «виллиса» комендант подставил стул.

Прокурор в полной генеральской форме в сопровождении переводчика обошел всех осужденных на смерть. Держа в руках блокнот, спросил у каждого фамилию, год рождения (так было положено). Затем встал на стул, с него поднялся на «виллис» и в микрофон, громко, на всю площадь, зачитал приговор.

Лукницкий вглядывался в лица тех, чья жизнь должна вот-вот оборваться… Потом записал о том, как менялись их выражения в последние минуты, в последние секунды…

Отметил и то, что один из грузовиков долго не мог попасть куда надо, правым задним колесом зацепился за лежащий на земле опорный брус виселицы и пару минут сотрясал ее всю.

«Но вот, – написано у П. Н. Лукницкого, – все кончено. Рев и рукоплесканья толпы народа, гул одобрения, выкрики: «Смерть фашистским негодяям!» – и многие другие, сливавшиеся в грозную стихию народного гнева. Толпа, к этому времени заполнившая не только все пространство площади, но и прилегающие к ней улицы, колышется, давит вперед и, наконец, прорывает цепь курсантов, как раз против «доджа» кинохроники. Грузовики уже уехали, кинооператоры, снимавшие все, бросаются спасать свои аппараты. Толпа, прорвавшись, мгновенно заполняет всю площадь, густыми волнами захватывая всех: генералов, кинооператоров и прочих, кто был здесь».

И резюмировал: «Я не думал, что в общем все окажется так сравнительно маловпечатлительно для меня. И я не видел на площади людей, на которых бы как-то, кроме некоторой возбужденности, сказались бы впечатления от этого зрелища. Вероятно, каждый переживший войну и ненавидевший подлого врага ощущал справедливость приговора и испытывал чувство удовлетворения, зная, что за звероподобные существа те, кого сегодня за все их бесчисленные злодеяния вешали. Никакой нотки жалости не шевельнулось во мне» [52] Лукницкий П. Н. Ленинград действует. Фронтовой дневник. Книга третья (февраль 1943 года – до конца войны) М., 1968. С. 747. .