Никита Елисеев - Блокадные после [litres с оптимизированной обложкой]

Двенадцатью минутами измеряется действо, которое послевоенная советская пропаганда провозгласила актом бесспорно справедливого возмездия.

Потом об этом событии предпочли забыть – понятно же, что не очень красиво оно выглядело. И в учебниках истории о нем не было ни слова. Книга Лукницкого с подробным описанием массового зрелища вышла только один раз, на излете оттепели – в 1968 году; при последующих же ее переизданиях вполне политкорректная глава № 26 под названием «Одиннадцать из миллиона» была из текста стыдливо изъята.

Однако в отдельных опубликованных в конце 1990-х текстах можно встретить отголоски события, происшедшего 5 января 1946 года у кинотеатрах «Гигант».

Как же давние впечатления отразились в человеческой памяти? Отпечатались, остались незыблемыми? Трансформировались? Изменилась ли со временем в сознании людей оценка самого события?

В 3-м томе «Записок об Анне Ахматовой» Л. К. Чуковская пересказала ахматовское воспоминание о визите к ней «одной знакомой дамы»: «– Она явилась ко мне в 46 году. Протягивает какие-то две бумажонки. “Комендант города посылает вам два билета на завтрашнее утро в гавань. Там будут вешать двоих немцев”. И очень настаивала, чтоб я шла… Я ей ответила: “Не сомневаюсь, что эти несчастные люди совершили ужасные преступления, и кара, которая их постигает, заслужена. Но я-то за какие преступления должна это видеть?”» [60] Чуковская Л. К. Записки об Ахматовой. Т. 1963–1966 М., 2007. С. 103.

(Опубликованный много позже дневник Л. В. Шапориной раскрывает имя «знакомой дамы» Ахматовой. Это писательница Н. Л. Дилакторская «приглашала ее приехать на казнь немцев, говоря: “Вас очень просят…”» [61] Шапорина Л. В. Дневник. М., 2011. Т. 2. С. 80. )

Но вот рассказ человека – добровольного участника массового зрелища. В сборнике, посвященном юбилею Военно-Медицинской Академии, приведены воспоминания бывшего слушателя первого послевоенного выпуска Е. Ф. Селиванова. Неожиданно в них находим интересующую нас информацию.

«Была лекция – физика… Вскоре после ее начала по рядам прошла записка, неизвестно, кем написанная. В ней сообщалось, что сейчас на площади у кинотеатра «Гигант» должна состояться казнь эсесовцев. По мере продвижения записки то один, то другой, собирали книги, конспекты, стараясь не привлекать внимание, выходили из аудитории и направлялись к Финляндскому вокзалу. Трамваи по улице Комсомола уже не ходили. Это и понятно: по всей ширине улицы быстро шли и почти бежали люди, все в одном направлении – к кинотеатру “Гигант”.

В середине площади, почти на том месте, где потом был сооружен памятник М. И. Калинину, были сколочены четыре виселицы…

За угрюмой настороженностью лиц угадывалось воспоминание о страдании горожан, о гибели родных, близких, друзей…

Во время прочтения приговора генерал бормотал молитву. Барабанная дробь…

Виселица там, где сейчас памятник Калинину. В толпе угрюмая настороженность…

Во время чтения приговора генерал бормотал молитву. Барабанная дробь…

Потом какое-то вихревое движение толпы. Не было возможности сопротивляться потоку. К счастью, многих вынесло на ул. Комсомола. И выбравшись из толпы, мы бросились на занятия. Предстояло отсидеть еще семинар по основам марксизма-ленинизма…» [62] Исаев В. Н., Селиванов Е. Ф., Соколовский В. В., Улицкий Л. А. VIVAT ACADEMIA. СПб., 1998. С. 58–59. .

Несколько лет назад, отмечая очередную годовщину снятия блокады, санкт-петербургские газеты и интернет проинформировали читателей и пользователей о том, как в 1946 году в Ленинграде «публично расправлялись с преступниками». На сайтах «Комсомольской правды» и «Независимой газеты» остались отдельные рассказы бывших детей блокады.

«…Когда бываю у кинотеатра «Гигант» (ныне это казино «Гигант-холл»), что на площади Калинина, перед глазами встает картина казни (сразу после победы) семерых немцев. Народу – море. Прямо у памятника Калинину виселицы стоят. Детская память цепкая, я даже фамилии двоих из фашистов запомнил. Крайний справа был рядовой Янике, он плакал, а генерал-полковник Ромлингер как рявкнет на него, и тот замолчал. Машины, на площадках которых они стояли, дернулись, и приговоренные повисли на веревках. Страшные это воспоминания, не дай бог кому пережить такое» [63] http://www.ng.ru/regions/2004-02-02/15_blockada.html .

«В день, когда это происходило, у мамы была смена на заводе. Но тетя Таня, наша соседка, пошла смотреть на казнь и взяла с собой меня. Мне было тогда одиннадцать лет. Мы пришли заранее, однако людей было очень много. Помню, толпа как-то странно шумела, будто все отчего-то волновались. Когда грузовик с виселицами поехал, немцы повисли и затрепыхались, я почему-то вдруг испугалась и спряталась за тетю Таню. Хотя фашистов ужасно ненавидела и всю войну хотела, чтобы их всех поубивали» [64] https://www.spb.kp.ru/daily/26342.5/3225080/ .

Народный артист России Иван Краско рассказал корреспонденту:

«…Мне тогда было 15 лет, и это зрелище меня привлекало. Привезли преступников, собравшиеся на площади люди выкрикивали в их адрес проклятия – у многих из них фашисты убили близких. Меня поразило, что немцы держались мужественно. Лишь один перед казнью стал истошно кричать. Другой пытался его успокоить, а третий смотрел на них с нескрываемым презрением. Но когда из-под ног казненных выбили опору, настроение толпы изменилось. Кто-то словно оцепенел, кто-то опустил голову, некоторые падали в обморок. Мне тоже стало нехорошо…» [65] Там же. .

И в Контакте встречается обмен воспоминаниями о том дне:

«Народ стал расходиться, а у виселицы поставили часового. Но, несмотря на это, когда я там проходил на следующий день – сапоги у немцев уже были подпороты сзади по швам, так что голенища развернулись, а мальчишки кидали в висельников кусками льда. Часовой не мешал. А потом часовой был снят с поста, а с висельников кто-то снял сапоги. Так и висели в носках…

Была мрачная горькая удовлетворенность – что хоть этих повесили. И немцы умирали достойно. Правда, некоторые обмочились – это было видно, особенно, когда они уже висели» [66] https://nikoberg.livejournal.com/8933.html .

«Мой дядя был тогда подростком, так они с мальчишками подходили и раскачивали замерзшие трупы, Жалости не было… – Да, моя бабушка тоже там была, но ни про какую жалость или какую-то дикость происходящего никто и не помышлял…» [67] https://vk.com/topic-1299894_21577529 . .

На YouTube зафиксировано высказывание о массовом зрелище еще одного его зрителя – будущего академика А. М. Панченко: «Мы приехали к “Гиганту” вместе с Глебом Горбовским “на одной колбасе” – на трамвае № 6. Он ходил туда с Васильевского острова. Вешали фашистов. Это были военные преступники. Помню их начищенные сапоги. Да, они вели себя пристойно. Но этот толстый, толстый генерал… Он был комендантом Пскова и, конечно, это он отдавал там приказы о расстрелах. А мой друг Глеб Горбовский всю войну был там в оккупации. Я хотел посмотреть, как этого генерала повесят. И не было мне жалко! А сколько наших погибло! Вы помните? А надо, чтобы помнили! И чтобы больше такого не было» [68] https://www.youtube.com/watch?v=9FhgCWA4x8k . .