Виталий Раул - Убит в Петербурге. Подлинная история гибели Александра II

Посол Франции в России Морис Жорж Палеолог после бурной деятельности в Петербурге в 1914–1917 годах еще несколько лет служил в МИД Франции, пока не ушел в отставку в 1921 году. Освободившись от дипломатических обязанностей, он посвятил себя полностью литературной работе, в которой к этому времени уже был не новичок. Как живой свидетель русской трагедии, он, естественно, стал одним из самых компетентных авторов в Европе по русскому вопросу. Быть может, именно репутация Палеолога сыграла свою роль, когда ему поступило предложение от некоей дамы поделиться конфиденциальной информацией по весьма интригующей теме.

Предложение исходило от придворной дамы времен Александра II, Варвары Игнатьевны Шебеко, компаньонки и близкой подруги морганатической жены императора Екатерины Михайловны Юрьевской. Сама Екатерина Михайловна скончалась в Ницце в феврале 1922 года. Палеолог знал в общих чертах историю с убийством Александра II и даже присутствовал на его похоронах в марте 1881 года, выполняя дипломатическую миссию в Петербурге. Предложение Варвары Шебеко не могло не заинтересовать Мориса Жоржа, так как речь шла об информации из первых рук, самой ценной для любого литератора. Так как Варвара Игнатьевна по жизни ничего не делала просто так, то Палеологу пришлось оплатить некий счет, который, впрочем, быстро окупился. Они встретились, и Палеолог впоследствии очень тактично, как и полагается дипломату, рассказал об источнике информации:

«Отрывочные сведения, собранные мной во время моей службы в Петрограде, несколько писем, попавших в мои руки, и, наконец, откровенный рассказ лица, посвященного в эту тайну и доверившегося мне, дают мне возможность более точно определить то важное место, которое княгиня Юрьевская по праву должна занять в истории России» [6].

Таким образом, Палеолог получил от Варвары Игнатьевны «откровенный рассказ» и несколько писем из ее личного архива. От себя добавим, что она передала Палеологу также копии нескольких правоустанавливающих документов, подписанных в свое время Александром II в пользу княгини Юрьевской. Рассказ Варвары Шебеко об истории отношений императора Александра II и Екатерины Юрьевской Морис Палеолог немедленно перенес на бумагу и издал в 1923 году во Франции под заглавием «Le Roman tragique de l’impereur Alexandre II», что переводится на русский как «Трагический роман императора Александра II». Работа не заняла много времени, так как материал был вполне готов, и Морису Жоржу осталось только добавить в него немного таинственности и легкой французской грусти. Некоторые острые моменты Палеолог постарался смягчить, чтобы не бередить старых ран Романовых, недавно изгнанных из своей собственной страны. В русском переводе книга появилась в Берлине в 1924 году. Современному читателю в России книга известна под заголовком «Александр Второй и княгиня Юрьевская». Морис Палеолог сделал свою работу настолько добротно, что до сих пор история любви бесприданницы-аристократки и русского императора регулярно переиздается, пользуясь неизменным спросом.

Знакомство Александра II с княжной Екатериной Михайловной Долгорукой (или Долгоруковой) все историки, в том числе и Морис Палеолог, относят к 1865 году. Возможно, это случилось в Летнем саду, возможно, во время посещения императором Смольного института, где семнадцатилетняя княжна училась, или где-то еще, имеет ли это значение, если речь идет о всемогущем монархе. Понятно одно, что все происходило через посредничество лица, имеющего доступ к императору. Здесь историки тоже не спорят: такое лицо было, и им являлась придворная дама Варвара Игнатьевна Шебеко, в кругу близких знакомых просто «Вава». Немаловажно и другое: семнадцатилетняя девушка, «смолянка», была удивительно хороша собой и понравилась императору с первого взгляда. Как тут не вспомнить тот европейский кастинг 1839 года, когда наследник-цесаревич на театральном представлении в Дармштадте сходу определил свою избранницу. Здесь происходило нечто подобное, но уже в другом качестве: императору уже не было надобности отчитываться о своем выборе, но, как и в Дармштадте, его выбор был бесповоротным. Сама избранница была полной противоположностью первой, из Европы. Она была из разорившейся семьи, но весьма родовита. Род Долгоруких считался в России одним из самых старых, восходивших к Рюрикам – первым самодержцам Древней Руси. Бедность девушки для императора помехой не являлась, а вот происхождение ее стало решающим фактором в дальнейших событиях.

Процесс ухаживания растянулся на год, и летом 1866-го княжна Долгорукая заняла место любимой женщины императора, пока неформальной, зато самой близкой. Близость их усиливалась, обрастая встречами и перепиской, пока не стала повседневной. Отношения Александра и Екатерины обслуживал негласный штат людей, приближенных к императору, а познакомившая их Варвара Шебеко стала неотлучной компаньонкой княжны. Секретом для Двора, а следовательно, и для высшего общества в Петербурге их отношения не являлись. Все, однако, знали о плачевном состоянии здоровья императрицы и смотрели на происходящее как на естественный флирт. Тревожный звонок прозвенел в конце апреля 1872 года, когда Екатерина Михайловна родила сына, названного Георгием. Появление у Александра и Екатерины сына было болезненно воспринято императрицей Марией Александровной и ее детьми. В особенности тяжелым известие о рождении Георгия оказалось для наследника-цесаревича Александра Александровича и его супруги Марии Федоровны. Происходящее уже нельзя было расценивать как проходящий флирт: родилась параллельная семья с полноценным наследником. Перспективы развития такой ситуации могли быть самыми разными, но именно для наследной четы они не сулили ничего хорошего. В крайне незавидном положении оказалась и сама императрица. Она была лишена малейшей возможности на супружеский демарш, сознавая шаткость своего положения как дочери барона де Гранси. Дети императрицы, включая наследника Александра, разумеется, знали подноготную происхождения своей матери, но им ничего не оставалось, как с ужасом наблюдать, в какую сторону будут развиваться события. Одна только фамилия Долгорукой приводила семейство в шок. Именно на 1872 год следует отнести и охлаждение отношений наследника с отцом, скоро переросшее в скрытый конфликт. Словом, заволновалась вся ветвь Гранси, выросшая вдруг на могучем древе рода Романовых.

В окружении княжны Долгоруковой с рождением сына Георгия появилась комнатная девушка Вера Боровикова. В обязанности Веры входили повседневное обслуживание княжны: утреннее одевание и причесывание, гардероб, а также сопровождение в поездках. В придворной номенклатуре должность Веры Боровиковой называлась камерюнгфер, но по роду службы она была на протяжении многих лет одним из самых близких к княжне людей и в этом смысле даже составляла конкуренцию Варваре Шебеко. В 1872 году княжна Долгорукова была уже тенью императора и следовала за ним повсюду, как в Европе, так и в ежегодных выездах на летний отдых в Ливадию. В Ливадии император распорядился о покупке для княжны дачи, неподалеку от царской резиденции, которую называли по-татарски Бьюк-Сарай (Большой дворец). Параллельная жизнь княжны с ее маленькимвором и детьми была вполне комфортной, но изолированной от императорского Двора и всего официального окружения Александра II. Вера Боровикова вспоминала: