Бернард Корнуэлл - Ружья стрелка Шарпа. Война стрелка Шарпа [сборник]

Она рассмеялась и вернулась к двум своим мулам, груженным разнообразным товаром. Кейт отпила кофе. Никогда еще ей не было так холодно, так сыро и так мерзко. И она знала, что должна винить только саму себя.

Заметив, какими жадными глазами смотрит на кофе Уильямсон, Кейт перешла на другую от лошади сторону. Ей не нравился этот человек, не нравились голодный блеск в глазах и откровенная похотливость. Неужели все мужчины скоты? Кристофер, такой элегантный и манерный при свете дня, ночью превращался в жаждущего причинять боль зверя. Неужели… Она вдруг вспомнила тот единственный нежный поцелуй с лейтенантом Шарпом и почувствовала, как наворачиваются на глаза слезы. А лейтенант Виченте! Такой внимательный, заботливый и мягкий. Кристофер часто говорил, что в мире у всего есть две стороны, как черные и белые фигуры на шахматной доске, и Кейт понимала, что выбрала сторону черных. И она совершенно не представляла, как возвратиться на другую, правильную, белую.

Из головы колонны вернулся Кристофер.

— Что это у тебя? Кофе? — почти весело спросил он. — Отлично. Мне нужно выпить чего-то теплого. — Он взял у нее кружку, выпил все до дна и выбросил пустую жестянку. — Потерпи еще немного, дорогая. Осталось совсем недолго. Скоро тронемся. Потом пройдем второй мост, а там и до Испании рукой подать. У тебя будет мягкая постель и горячая ванна. Как ты себя чувствуешь?

— Замерзла.

— Даже не верится, что на дворе май, верно? Хуже, чем в Англии. Но, как говорится, дождь хорош для цвета кожи. Ты станешь краше прежнего. — Он повернул голову, прислушиваясь к стрельбе. Перестрелка продолжалась несколько секунд, и эхо ее разлеталось между холмами. Потом все стихло. — Наверное, бандитов отогнали — преследователям еще рано.

— А я хочу, чтобы они догнали нас.

— Не говори так, дорогая. А даже если догонят, у нас хорошая пехотная бригада и пара кавалерийских полков в арьергарде.

— У нас? — возмутилась Кейт. — Я англичанка!

Кристофер страдальчески улыбнулся:

— Как и я, милая. Но все мы в первую очередь хотим мира. Мира! Возможно, именно это отступление убедит наконец французов оставить в покое Португалию. Именно ради этого я здесь и нахожусь. Ради мира.

В седельной сумке у Кристофера лежал пистолет, и Кейт так и подмывало выхватить его, приставить к животу супруга и спустить курок, но она никогда не стреляла из пистолета, не знала, заряжен ли он, и к тому же совершенно не представляла, что стала бы делать без мужа. А уйти ей не позволил бы Уильямсон. Она почему-то вспомнила письмо, оставленное для Шарпа на столике в гостиной. Кристофер, к счастью, его не заметил. Зачем она написала это глупое послание? На что надеялась? И почему именно ему? Чего она ждала от него?

На вершине далекого холма появились какие-то люди. Кристофер тоже заметил их:

— Бандиты.

— Патриоты, — возразила Кейт.

— Крестьяне с ржавыми мушкетами, — язвительно заметил он. — Мучают пленных и даже не представляют, какие высокие принципы стоят на кону в этой войне. Они — олицетворение старой Европы, погрязшей в предрассудках и невежественной. Враги прогресса.

Он поморщился, потом расстегнул вторую седельную сумку — убедиться, что не забыл красный с черным кантом мундир. Если французы капитулируют, форма станет его страховкой. Уйдет в горы, а если встретит партизан, скажет, что англичанин, что был в плену и сбежал.

— Трогаемся, сэр, — подал голос Уильямсон. — Мост готов. — Он повернулся к Кейт со своей обычной наглой ухмылкой. — Вам помочь, мэм?

— Справлюсь сама, — холодно бросила Кейт. Чтобы подняться в седло, пришлось снять одеяло, и она знала — эти двое, Кристофер и Уильямсон, будут пожирать взглядами ее затянутые в тесные бриджи ноги.

Первый кавалерист проехал по мосту под восторженные крики товарищей. Пехотинцы тоже засобирались.

— Ну вот, дорогая, еще один мост — и мы в безопасности, — весело сказал Кристофер.

Еще один мост. Прыгун.

А Шарп уже мчался туда. К последнему мосту в Португалии. К Сальтадору.

На рассвете стало ясно: все, чего опасались Шарп и Хоган, случилось. Сотни французских пехотинцев переправились через ущелье, от ordenançа не осталось ничего, кроме разбросанных по разграбленной деревне тел, а на мосту, над пенящейся водой, уже кипела работа — солдаты клали новый настил. В длинном, петляющем ущелье звучало эхо выстрелов — партизаны собрались к переправе, как вороны слетаются к добыче, и даже постреливали издалека из своих старинных мушкетов и охотничьих ружей. Человек сто вольтижеров, растянувшись цепью, двинулись в сторону холма, на котором обосновалась кучка смельчаков. Перестрелка длилась недолго, крестьяне отступили, а солдаты неспешно вернулись к дороге. Британцев видно не было, и Хоган предположил, что Уэлсли, скорее всего, отстал от Сульта примерно на полдня.

— Они ведь не напрямик пошли, — объяснил капитан, — и Сьерра-де-Санта-Каталина не пересекали. У них пушки, а значит, надо держаться дорог. Сначала в Брагу, потом на восток. А мы… — Он хмуро посмотрел на захваченный мост. — Нам остается только рассчитывать на Сальтадор. Там наш последний шанс.

На взгляд Шарпа, никаких шансов у них не осталось вообще. Двадцать тысяч человек сгрудились внизу, и где-то в этой темной, бурлящей массе затерялся подполковник Кристофер. Как отыскать предателя, лейтенант не представлял. Но он натянул мундир, подобрал винтовку и, не говоря ни слова, последовал за Хоганом, который, похоже, был настроен не менее пессимистично. Бодрился только Харпер, и это несмотря на то, что при переходе через приток Кавадо сержант промок чуть ли не до пояса. Мул Хогана заартачился перед холодным быстрым потоком, и капитан уже намеревался спешиться, когда Джавали врезал упрямому животному по морде и, воспользовавшись его замешательством, подхватил мула с седоком на руки и решительно ступил в воду. На Харпера такая демонстрация физической мощи произвела настолько сильное впечатление, что он даже зааплодировал португальцу, когда тот вышел на противоположный берег.

— Вот от кого прок, — одобрительно сказал он и рассмеялся — трудности перехода только добавляли ему настроения. — Помню, однажды мой дядя погнал в Белфаст стадо овечек на убой. Все такие упитанные, прекрасное мясо. Так вот, не успели мы и до Леттеркенни дойти, как половина этих тварей разбежалась. Столько денежек уплыло. А сколько корму на них потратили! И все впустую.

— И что ж, так вы их и не вернули? — поинтересовался Перкинс.

— Шутишь, парень. Я искал чертовых овечек полночи, а в результате заработал только подзатыльник от дяди. Хотя виноват во всем был он сам — не стоило гнать столько зараз. Дядя мой до того случая с овечками дел никаких не имел, но тут кто-то ему сказал, что в Белфасте за них хорошо платят, вот он и увел стадо у одного барышника в Колкарни — думал, получит кучу золота да богачом заделается.