Бернард Корнуэлл - Ружья стрелка Шарпа. Война стрелка Шарпа [сборник]

— Уходим! Уходим!

Слева мелькнуло что-то синее, и Шарп, вскинув саблю, повернулся, но увидел, что это португальцы.

— Это свои! — крикнул он. — Осторожно, это свои!

Португальцы, спасшие стрелков от расстрела или бесславной сдачи в плен своевременным ударом в тыл драгунам, теперь спасались вместе с британцами.

— Живей! Живей! — подгонял отстающих Харпер.

Некоторые из стрелков уже выбились из сил и перешли на шаг, однако тут их подогнали ударившие за спиной выстрелы. Бо́льшая часть пуль прошла выше, лишь одна срикошетила от придорожного камня и ранила Тарранта в бедро. Парень с криком упал, и Шарп схватил его за воротник и потащил за собой.

Дорога и река уходили влево. На берегу появились деревья и кусты. Лес был близко. Может быть, и слишком близко от города, чтобы чувствовать себя комфортно, тем не менее достаточно далеко, чтобы передохнуть и реорганизоваться.

— К деревьям! К деревьям!

Таррант кричал от боли, но все же кое-как ковылял, оставляя за собой кровавый след. Шарп дотащил его до деревьев и отпустил. Раненый свалился на траву.

— Пересчитайте всех, сержант, — распорядился Шарп.

Португальцы расположились рядом и уже начали перезаряжать оружие. Лейтенант снял винтовку и выстрелил в драгуна, оторвавшегося от товарищей в горячке преследования. Конь вздыбился, сбросив всадника. Другие драгуны обнажили сабли, готовые устремиться в атаку, но тут офицер прокричал какую-то команду, и они остались на месте. По крайней мере, французу хватило ума понять, насколько опасно атаковать укрывшегося за деревьями и успевшего перезарядить мушкеты противника. Лучше уж подождать, пока подойдет пехота.

Дэниел Хэгмэн достал из кармана те самые ножницы, которыми еще недавно подстригал командира, и разрезал на Тарранте окровавленные штаны. Шарп увидел, как он нахмурился, едва посмотрев на рану.

— Похоже, сэр, парень лишился сустава.

— Не сможет идти?

— Ему уже не ходить, сэр. Никогда.

Таррант зло выругался. В роте он был одним из тех, от кого всегда можно было ждать неприятностей, угрюмый, злобный, никогда не пропустит возможности напиться или подраться. Зато в трезвом состоянии — отличный стрелок, никогда не теряющий выдержки, как бы ни складывалась ситуация.

— Ничего, Нед, — успокоил его Хэгмэн. — Жить будешь.

— Помоги мне, — обратился Таррант к своему приятелю Уильямсону.

— Оставь, — приказал Шарп. — Забери винтовку, боеприпасы и штык.

— Его нельзя здесь оставлять.

Уильямсон встал на пути Хэгмэна, который попытался снять с раненого винтовку.

Шарп схватил Уильямсона за плечо и рывком отбросил в сторону:

— Я сказал оставить его!

Бросать своего — поганое дело, тем не менее командир не должен подвергать опасности всех из-за одного раненого. К тому же французы позаботятся о нем куда лучше. Человек попадет в лазарет, им займутся французские врачи, и если он не умрет от гангрены, то, возможно, его когда-нибудь обменяют на пленного француза. Таррант вернется домой калекой и, скорее всего, закончит дни в приходском работном доме. Шарп отправился на поиски Харпера. Пули срубали ветки и стряхивали листья, сыпавшиеся на землю в тонких полосах света.

— Пропавшие есть? — спросил он сержанта.

— Нет, сэр. Что с Таррантом?

— Пуля в бедро. Придется оставить здесь.

— Невелика потеря, — подвел итог Харпер, хотя до того, как Шарп произвел его в сержанты, ирландец был едва ли не ближайшим приятелем Тарранта.

Вот что могут сделать с человеком три нашивки, подумал лейтенант. Он перезарядил винтовку, опустился на колено у лаврового дерева и посмотрел в сторону французов. Большинство драгун остались в седле, а человек десять спешились и постреливали по роще из карабинов, полагаясь скорее на удачу, но вскоре к ним должна была подтянуться пехота, и тогда положение изменится. Пора уходить.

— Сеньор.

Молоденький португальский офицер выступил из-за дерева и поклонился Шарпу.

— Некогда. Потом. — Грубить не хотелось, но сейчас было не до любезностей. — Дэн! — крикнул Шарп, отстранив португальца. — Ты оружие у Тарранта забрал?

— Так точно, сэр.

Винтовку раненого Хэгмэн повесил на плечо, патронная сумка болталась на ремне. Оставить врагу бейкеровский штуцер, лучшее стрелковое оружие в мире, лейтенант не мог — этого только им не хватало.

— Сюда! — Он указал на север от реки.

С дороги лейтенант сошел намеренно. Повторяя путь реки, она шла по берегу, почти лишенному растительности и не предлагающему препятствий для кавалерии, тогда как тропинка на север вилась между деревьями, которые можно было использовать для укрытия. По мере того как склон становился все круче, лес редел, а потом и вовсе уступил место дубовым рощицам — дуб выращивали здесь специально из-за толстой коры, из которой делали пробки для знаменитого вина. Шли быстро, и первую остановку Шарп сделал только через полчаса, когда они достигли края рощи и посмотрели вниз, на занятую под виноградники широкую долину. На западе еще виднелся город, дым от его пожаров тянулся к дубам и виноградникам. Люди отдыхали. Шарп опасался преследования, да только французам, наверное, хотелось не гоняться за горсткой солдат с риском получить пулю, а шарить по домам зажиточных горожан.

Португальские солдаты не отставали от британцев, и их молодой офицер, уже подходивший к лейтенанту раньше, повторил попытку. Был он высок и строен, а его форма даже не успела помяться. Пистолет на поясе такой чистый, как будто из него еще ни разу не стреляли. Красивое лицо портили, правда, чересчур тонкие черные усики. Все в нем говорило, что перед вами джентльмен и приличный человек, и это впечатление лишь усиливали темные и какие-то печальные глаза, что, впрочем, можно было объяснить падением его любимого города.

— Сеньор? — Он снова поклонился Шарпу.

— Я не говорю по-португальски.

— Я лейтенант Виченте, — на хорошем английском представился португалец.

Его темно-синий мундир с красными обшлагами и высоким красным воротником украшали серебряные пуговицы и белая окантовка. На голове — барретина , особого рода кивер, добавлявший к его и без того немалому росту еще шесть дюймов, с вышитым числом «18». Молодой португалец явно запыхался, на лице его блестел пот, но мелкие неудобства не заставили его забыть о манерах.

— Поздравляю вас, сеньор.

— Поздравляете меня? — не понял Шарп.

— Я видел вас на дороге под семинарией. Думал, вы собираетесь сдаться, но вы атаковали. Это… — Виченте нахмурился, подбирая подходящее слово, — это большая храбрость. — Он отступил на шаг, снял барретину и снова поклонился, чем немало смутил Шарпа. — Поэтому я со своими людьми и ударил французам в тыл.