Дмитрий Гаврилов - Олег Вещий – Орвар-Одд. Путь восхождения [litres]

Памятник Олегу Вещему в Переяславле-Хмельницком

Н.И. Новикову (1744–1818) не было никакого резона выдумывать такую подробность о Полате! Кроме того, как мы уже отмечали, именно взрослые дети Олега-Одда (по версии Биернера – внуки Рюрика-Херрауда) со своей матерью Силькисив стали править в Гардарики, когда Вещий исчез за морем.

По общепринятой версии истории, после Вещего Олега княжит Игорь, хотя, по-хорошему, «дядя» должен был бы передать власть «племяннику» едва тому исполнилось бы 14–16 лет. Но летописный Олег тридцать лет и три года остаётся центральной фигурой Руси.

На это обстоятельство обратил внимание и А.А. Шахматов, который считал, что «в изложении предания в Древнейшем своде присутствовал только Олег, имя Игоря было добавлено в Начальном своде. Вероятность единоличного правления Олега подтверждается тем, что договор 911 года заключается только от его имени, и он титулуется “великим князем русским”, под рукой которого находятся другие “светлые и великие” князья» (Мельникова, 2014).

Мирился бы с этим реальный Игорь Рюрикович? Думаем, что «Игорь Олегович», он же «Херрауд Оддсон», был бы вынужден. Такая цепь рассуждений и приводит к умозаключению, что этот Игорь, коего Олег, то есть Орвар-Одд, опекал, есть его собственный сын Херрауд.Куда делся мнимый «племянник»?

Да существовал ли он вообще? Встречался ли когда-либо Рюрик с Олегом? Не разошлись ли они в пространстве и во времени?

Представим, что наши рассуждения и построения, следующие за Биернером, до настоящего момента были верными . Зачем же в таком случае древним летописцам и/или их последователям понадобилось в своих редакциях Начального свода скрывать имя истинного отца князя Игоря Старого и родоначальника «Рюриковичей» по мужской линии?

Виною всему, как нам кажется, происхождение Одда-Стрелы по отцовской линии. Он был сыном Грима Мохнатые Щёки (norroen.info/src/forn/grim/ru.html) и внука Кетиля Лосося – бондов с северо-западного побережья Норвегии, которое сам Одд определяет как Север, если обратиться к новейшему переводу одного из списков знаменитой саги, сделанному Тимофеем Ермолаевым: «Меня зовут Одд, как я давно уже говорил вам, сын Грима Мохнатые Щёки с севера, из Норвегии», – уточняет Одд в беседе с конунгом Херраудом (http: //norroen.info/src/forn/orvarodd/ru2.html).

(Увы, перевод этот, причём самый полный из имеющихся в части скальдических стихов – вис, коими изобилует сага (в прекрасном переводе Надежды Топчий), попал к нам в руки, когда книга была в основном написана.)

А каким был быт бондов? Об этом можно судить из эддической «Песни о Риге» (строфы 14–25. Старшая Эдда, 1975), то есть о белом асе Хеймдалле, который является прародителем и этого сословия. Как вы понимаете, дети бондов тоже будут бондами и судьба их предопределена: они примут родительское хозяйство и передадут его уже своим потомкам:

Жизни Грима, как и жизни его отца Кетиля, посвящены отдельные саги. Из текстов обеих ясно, что, хотя и Грим и Кетиль были уважаемыми бондами, в случае острой необходимости не брезговали ремеслом викинга. Они не давали спуску обидчикам, а их добрая удача распространялась на сподвижников в походе и просто людей той земли, где они впоследствии жили в достатке и мире.

В «Саге о Кетиле Лососе» в самом начале говорится и о более древних предках Одда по мужской линии, но всё равно: прадед Одда Стрелы предводительствовал бондами, а Кетиль в юности собирал сено, умело плотничал и ловил рыбу:

«Жил человек по имени Халльбьёрн. Его прозвали Полутроллем. Он был сыном Ульва Бесстрашного. Он жил на острове Хравниста, расположенного у Раумсдаля. Он был могущественный человек и предводительствовал многими бондамитам на севере. Он был женат, и у него был сын, которого звали Кетилем. Он был большого роста, мужественный и некрасивый.

Когда Кетилю было несколько зим, он лежал в кухне. Доблестные люди считали посмешищем то, что он делал.У Кетиля была привычка – сидя у огня, одну руку держать на своей голове, а второй помешивать в огне перед коленями. Халльбьёрн попросил его убрать руку с головы и сказал, что так для них будет лучше. Кетиль ничего не ответил. Вскоре после этого он отправился прочь и отсутствовал три ночи. Тогда он вернулся домой и принёс на спине стул. Тот был хорошо сделан. Он отдал его своей матери и сказал, что она заслуживает его любовь больше, чем его отец.

Однажды летом, в хорошую погоду, Халльбьёрн решил собрать сено. Он пошёл в кухню к Кетилю и сказал:

– Помоги сегодня, родич, возить сено, потому что все пригодны для работы.

Кетиль вскочил и вышел вон. Халльбьёрн дал ему для работы две повозки и одну женщину. Кетиль возил сеново двор с таким усердием, что грузить для него пришлось восьмерым, хотя все они, казалось, трудились не покладая рук. Когда же наступил вечер, всё сено было убрано, однако обе повозки развалились.