Дмитрий Гаврилов - Олег Вещий – Орвар-Одд. Путь восхождения [litres]

Мы приведём ниже, в разделе «Вера Орвара-Одда», современный буквальный перевод, а не вольный пересказ фрагмента саги. И наш читатель поймёт, насколько всё в этой истории непросто.

Но вернёмся к артыновской компиляции. Основное действие сюжета происходит через год после смерти Рюрика, в лето 880 года.

«Самодержавный же над многими землями великий князь Рюрик жил постоянно в городе Ладоге как более безопасном для себя месте, нежели в Новегороде, где был его великокняжеский наместник князь Олег Вещий… В Ростове великокняжеским наместником был боярин Свенельд, сродич великому князю Рюрику <���…> Великий князь Олег был сыном поморского князяАппония, братом Катулуса, отца великого князя Рюрика, ближайшим боярином его и пестуном сына его Игоря. По смерти великого князя Рюрика за малолетством князя Игоря он принял бразды правления над всей Русской землей. В это самое время ростовский наместник и боярин великого князя Рюрика Свенельд воспользовался этим случаем и вместе с князьями киевскими Аскольдом и Диром отложились от великого князя Игоря и опекуна его Олега <���…>

Итак, наместник великого князя Свенельд провозгласил себя великим князем всей Ростовской земли и принудил многих младших князей ростовских повиноваться себе и признать его великим князем. Многих он обольстил лестью и дарами, а иным пригрозил своим гневом и опалою. А некоторых стал притеснять: отнимал уделы их и терема и раздавал их своим любимцам и единомышленникам.

Преемнику великого князя Рюрика Олегу весьма ненравно было то, что словущие вассалы отложились от него и величают сами себя великими князьями. Он хотел, избегая междоусобной брани и не желая умалять пределы великого княжения Русского, соединить все земли под одну власть. Прежде всего послал он свою великокняжескую грамоту наместнику ростовскому Свенельду, извещая его о смерти великого князя Рюрика и восшествии своем на великокняжеский престол как соправителя великого князя Игоря и приглашая его к себе в Великий Новгород на почетный пир. Свенельд, получив от Олега такую грамоту, с тем же послом послал ему свою, называя себя в ней не наместником великокняжеским, а великим князем Ростовским. Получив от Свенельда такой гордый ответ, великий князь Олег захотел сам лично узнать, о чем думают ростовские князья. Одевшись простым латником, он отправился в путь и благополучно, без всяких приключений в пути достиг пределов Ростова Великого».

Артынов рассуждал вполне логично, что смерть правителя вносит разброд и шатание в ряды прежних соратников и каждый в меру честолюбия может попробовать урвать себе надел и кусочек власти. Да губернаторская власть, как поётся в песне Александра Городницкого, хуже царской! До царя – далёко, до Бога – высоко! Сложно сказать, называлось ли место, известное нам ныне как Сарское городище, Ростовом во времена Рюриковы и Олеговы. Но Артынов не погрешил против истины, указывая туземцами финно-угорское племя меря. Начальная летопись впервые упоминает Ростов под 862 годом.

Зафиксируем в памяти этот момент, связанный с историей правителей Ростова Великого. Она ещё обернётся в процессе нашего повествования хоть и неожиданным для учёного читателя, но вполне логичным образом.

Так или иначе, но дальше в сказке Артынова наступает время встречи Олега с двумя волхвами, которые тут же благодаря своим способностям архетипично распознают в нём владыку нынешнего и грядущего. Как говорил классик, «и к древнему старцу подъехал Олег».

«Однако в лесу, окружающем Ростов с западной стороны, потерял Олег показанный ему путь, заплутал и по едва приметной тропинке по берегу широкой и глубокой реки приехал к одному холмистому возвышению. И там видит, что под тенью вековых дубов стоит какое-то древнее здание, всё в развалинах, которые, громоздясь, образовали высокий холм. На нем стояло небольшое, но удобное жилище, из которого вышел опирающийся на жезл маститый старец.

Иллюстрация В. Панова к книге «Родные поэты» (1979)

Князь стал у него просить себе приюта, чтобы отдохнуть от дальнего пути. “Мой князь, – отвечал ему старец, – пустынная хижина моя пусть будет в твоем полном распоряжении вместе с хозяином её, и я почту себя счастливым, если удостоюсь принять тебя под её кров”. Олег весьма удивился словам старца и, не желая ему открываться, сказал: “Ты, верно, не видывал военных людей, если простого латника принимаешь за князя”. – “Едва ли ошибается старик Орел, древняя отрасль князей ростовских, – отвечал ему старец. – Если ты не хочешь быть просто князем, то будь великим князем Олегом, и еще прибавлю: Вещим”».

Старец приглашает Олега проследовать за ним в это жилище, затерянное средь дремучих лесов, где обитает ещё один предсказатель.

«“Между нами, князь, не должно быть секретов. Я ведаю и о том, для чего ты приехал сюда теперь простым латником. Ты поступил благоразумно, и я постараюсь, сколько моих сил станет, быть тебе полезным. Верь мне! Предприятия твои все благополучно кончатся. Не все князья изменники, есть много и за тебя!” После таких речей князь Олег не стал уже более скрываться перед старцами. А стал просить у них совета, как лучше начать это дело».

Волхвы присоветовали собрать местных сторонников Рюрика. Выслушав всех, кто был не слишком доволен правлением Свенельда, Олег «составил под своим предводительством общий совет, на котором было решено идти всем к Свенельду во главе с простым латником и свергнуть со стола великокняжеского Свенельда как самозванца».

Как было решено – так и сделано: «Все опальные князья и бояре, а между ними простой латник пришли к Свенельду.

Услышав в ответ на вопрос, чего им надобно, что все ищут справедливого суда, Свенельд пробует то так, то эдак, поколебать “наглецов”:

“Он неистово закричал на пришедших князей и бояр с яростью: “Путы железные и подвалы глубокие – то суд вам и расправа!” Потом как бы смилостивился над ними и почти ласково им сказал: “Кто со мной, садись за почетный стол, а кто супротив меня – того теперь в бараний рог согну! Дались вам суд и расправа великокняжеские, когда я сам вам великий князь, кого хочу – милую иль наказываю!”

“Не след пред старшими тебе, мизинному, такую речь вести, – отвечал ему латник сквозь опущенную решетку своего шелома. – Не смертина и огневитина у тебя суда спрашивает. Тут самый младший старше тебя, и суд твой – не суд вовсе!” На это Свенельд закричал зычным голосом: “Не дивья, что смерд такую речь ведет, а дивья, что великий князь её слушает!” Тут он приказывает того латника заковать в цепи железные и бросить в подвалы глубокие, и засыпать его песками сыпучими. Многие из собеседников Свенельдовых из-за стола повыскакивали и хотели взять и сковать латника и бросить его туда, куда указано.