Дмитрий Гаврилов - Олег Вещий – Орвар-Одд. Путь восхождения [litres]

Чем интересен этот текст? Тем, что из него следует, что Святослав родился в год смерти болгарского царя Симеона. Симеон действительно ходил на хорватов, потерпел поражение и умер, но не в 942, а в 927 году. Если мы примем именно 927 г. в качестве даты рождения Святослава, то снимутся все вопросы. Значит, в 945 г. Святославу было уже 18 лет. Вполне достаточно и для того, чтоб быть женатым, и для того, чтоб несколько лет самостоятельно сидеть на княжении в Новгороде. Видимо, перенос даты совершил один из переписчиков, пытаясь обелить Ольгу. Ведь получается, что княгиня отстраняет от власти взрослого сына. Кстати, в других списках летописи, например в Лаврентьевском, дата рождения Святослава вообще отсутствует. Хотя годом смерти Симеона назван тоже 942 год. Похоже, что последующие переписчики, понимая, что перенос всё равно не спасает положение – князь в 964 г. всё-таки оказывается слишком взрослым, – вообще изъяли дату рождения. Здесь есть одно возражение. Начальные части летописи датированы по различным эрам. Не только по константинопольской – в ней рождение Христа приходится на 5508 г., – но и по каким-то другим. Может, и в данном случае год смерти Симеона – 6450 г. – рассчитывается по какой-то другой эре и случайно совпал с годом рождения Святослава – 942 г. по константинопольской эре? Действительно, болгарские события в летописи датированы по антиохийской эре – 5500 г. и по так называемой “болгарской эре”, существование которой установил болгарский историк В.Н. Златарский, чьи выводы были поддержаны А.Г. Кузьминым. В болгарской эре рождество датируется 5511 годом. Именно наличием двух эр объясняется двукратное упоминание в летописи крещения болгар: 6366 г. – 866 г. по антиохийской эре и 6377 г. – 866 г. по болгарской эре. Как видим, варианты датировки есть. Однако ни болгарская, ни антиохийская эры не помогают превратить 6450 г. в 927 г. от рождества Христова. Эра, по которой рождество относилось бы к 5523 г., ни в русских, ни в византийских, ни в болгарских источниках не засвидетельствована, и вообще о существовании такой эры ничего не известно. Следовательно, перед нами именно перенос датировки» (Пивоваров, 1999).

Значит, и Игорю в 927 году было бы никак не меньше 16 лет, минимально подходящий возраст, чтобы иметь детей. Но, вероятно, ему было уже больше.

Таким образом, Игорь родился никак не позднее 910–911 годов и физически мог быть одним из сыновей предшествующего киевского князя – Олега Вещего, то есть избранного конунгом Орвар-Одда. И его рождение следует отнести по меньшей мере к 903–905 годам. Почему именно к ним, станет ясно из рассуждений о его будущей жене – княгине Ольге.

Вместе с тем, как мы полагаем, чтобы от имени Игоря говорил Олег II, юноша должен быть моложе 15–16 лет.

Поскольку Начальная летопись знает Асму(н)да как кормильца (дядьку-наставника) Святослава, логично предположить, что Игорь/Ингорь – это другое имя Херрауда Младшего. О славянском имени его родного брата Асму(н)да ещё будет сказано отдельно.

Кстати, о родстве Асмуда и Игоря сообщал Мацей Стрыйковский (Хроника…, т. I, кн. IV, гл. 3):

«После убийства древлянами своего мужа Игоря Рюриковича княгиня Ольга (Holha) с единственным сыном Святославом взяла под свое управление Великоновгородские и Киевские русские княжества и правила не как слабая женщина, а как наипорядочнейшая монархиня и, поручив оборону украины (ukrajne) воеводам Асадму (Asadmowi) и Кельту (Cieltowi), родичам своего убитого мужа,укрепилась со всех сторон от вражеских набегов» (Kronika polska, 1846).

Стрыйковский говорит об упоминаемых русской летописью приближенных Ольги Асмуде и Свенельде.

Так что не Рюрик, а Олег Вещий, по мнению соавторов, с высокой долей вероятности оказывается тем самым киевским правителем, чьим законным наследником (то есть княжичем) выступает со слов Олега II Игорь (и, разумеется, сам Олег II, раз уж он при Игоре!). Имя Рюрика было искусственно вписано в речь во время редакций Начальной летописи в нравоучительной летописной сцене убийства на киевской пристани образца 882 года.

С. Пивоваров также высказал предположение, что Олег II в своей речи полянам мог представлять Игоря даже как внука Херрауда Старшего, князя, предшествовавшего Олегу Вещему (то есть Игоря Младшего, внука Игоря Старшего).

Раз уж мы немного рассказали об Игоре/Херрауде Младшем, отце князя Святослава, упомянем и о жене этого Игоря, что, как будет ясно из дальнейшего, нам необходимо вдвойне.

В 1888 году в «Русской старине» была напечатана статья архимандрита Леонида (Кавелина) «Откуда родом была св. великая княгиня русская Ольга?», в которой он публикует отрывок из обнаруженного им в архиве А.С. Уварова «древнего русского летописца Владимирского» (по списку 1462–1490 годов), запечатлевшего династический брак между дочерью Симеона Великого Олёной, то есть Ольгой, и Игорем, как выясняется, сыном Вещего Олега. В частности, там указывается: « Игоря же (Олег) жени в Болгарах, пояте за него княжну именем Олгу».

Речь, кстати, может идти как об Олеге Вещем, так и об Олеге II. Или же в одном сообщении совместились два похожих друг на друга события?! С разрешением этого вопроса пока повременим, но ответ на него будет дан.

В разделе «Вера Орвар-Одда» мы упоминали о надписи («теодору олгу траканy») на пограничном столпе владений Симеона Великого и Византии и отрицали отношение к ней Олега Вещего на том основании, что к моменту воздвижения столпа тот уже правил в Киеве. Риторический вопрос: стал бы болгарский владыка и союзник Одда-Олега Симеон родниться с боярином, находившимся у него же в подчинении, выдавать свою царственную дочь за сына боярина, а не сына конунга сопредельного союзного государства?!

Сопоставляя древнерусские и древнеболгарские источники, автор заключает: летописная родина Ольги «Плесков», толкуемая как Псков, на деле древняя столица Дунайской Болгарии Плиска. Доводы Кавелина в науке рассмотрены и признаны весомыми (Иловайский, 1914, с. 441–448; Тихомиров, 1969, с. 107).

Династический брак был в те века верным средством скрепления и военного союза. «Игореви же взрастъшю и хожашу по Олзе и слушаша его. И приведоша ему жену от Пьскова, именем Олену», – возвещает Лаврентьевский летописец под 902 годом, проговариваясь о подлинном, болгарском имени будущей княгини, полученном, разумеется, при крещении. Да и проложное (краткое) житие св. Ольги говорит: «Ольга родом Плесковитяныня».

«С точки зрения исторической вероятности привод жены к Игорю из болгарского города Плискова понятнее, чем появление Ольги из Пскова, о котором более ничего не известно в X веке» (Тихомиров, 1969)

Любопытно, что первая публикация этого неутешительного для некоторых наших современиков факта принадлежит не кому-нибудь, а наместнику Троице-Сергиевой лавры, члену-корреспонденту Петербургской академии наук. Учёный пересилил в Кавелине верующего человека. Одно дело, что князь Святослав оказывается наполовину булгарином, это как раз архимандрита Леонида (в миру – Л.А. Кавелина) мало бы интересовало. Но ведь Олёна-Ольга оказывается крещённой от рождения по болгарскому (римскому?) обычаю, то есть еретичкой (поэтому много лет спустя – при редакциях Начальной летописи – её «перекрестят» заново уже по обычаю византийскому).