Дмитрий Гаврилов - Олег Вещий – Орвар-Одд. Путь восхождения [litres]

Руны на посохе Олега Вещего, героя романов Ю.А. Никитина

Не случайно незадолго до этого, 30 апреля 2014 года, лидеры Международного общественного движения «Круг Языческой Традиции» и Союза Славянских Общин Славянской Родной Веры обратились к единоверцам с речью об учреждении Дней Олега Вещего: «…Так во славу нашего князя, устроителя Руси Великой, основоположника Державы учредим же дни Олеговы. И да будут они во первую неделю месяца вересеня, что ныне прозывается сентябрь. Пусть в сии дни ежегодно сходятся русские люди на курганы да холмы и горы! Пусть полнят чаши хмельными медами и наполняют уста мёдом красноречия в память об Олеге Вещем! Пусть стрелы меткие добрых лучников разят цели без промаха в память об Одде Стреле! Поднимем же червлёный щит над вратами, ибо нет преград, кои не покорились бы мощи Севера, силе Руси и воле Славян!» В Приложении 4 представлены некоторые баллады, прозвучавшие на ежегодном менестрельнике Научного и творческого объединения «Северный ветер», приуроченном ко Дням Олеговым.

Конечно, в коротком воззвании, преследующем отнюдь не научные цели, сложно было рассуждать о собирательности образа Олега как Орвар-Одда, то есть собственно Олега Вещего, лишь в 912–913 годах объединившего под своей рукой днепровскую и приильменскую русь, и того «новгородского» Олега, что опекал затем Игоря и Асмунда, ходил на узурпатора Дира.

Выбор даты отнюдь не случаен, поскольку именно 2 сентября 912 года был скреплён клятвами и печатями договор между Олеговой Русью и Византией, запомнившей его кроваво-красный щит на вратах Цареградских.

В том же 2014 году наш друг художник Сергей Георгиевич Суворов написал картину «Олег Вещий». Несколько периодических изданий заказали интервью с автором, и некоторые из них даже были опубликованы вместе с репродукцией полотна (Информационно-аналитический вестник «Аномалия». 2014. № 4; журнал «Родноверие». 2015. № 10). Вот собственные слова создателя картины о своём творении, в которых найдётся и ответ о целях празднования Олеговых дней:

«В последнее время я задался поиском русского образа народного вождя, мудрого и справедливого властителя, “водчего дружин” и “отца битв”, с одной стороны, а с другой – философа, странника, волшебника… сколь ни парадоксально это звучит. В эддической традиции, в изложении Снорри Стурлуссона, таковым является сам Один, фигура наполовину реальная, наполовину мифологическая. Но было бы странно, если бы и на отечественной почве нам не удалось бы сыскать похожую, восходящую к известному архетипу Севера. Типологический образ идеального государя золотой эпохи языческой Руси, в правление которого происходили бы чудеса!

Мое “первое знакомство” с князем Олегом Вещим состоялось еще дошкольником в виде зачитанной до дыр детской книжки “Песнь о Вещем Олеге” с иллюстрациями Вениамина Лосина. Вполне возможно, что именно работы Лосина явились для меня первым знакомством с образами славянской старины. В школьные годы я жадно выискивал его иллюстрации к русским былинам по разным журналам и засматривался нарисованным им диафильмом “Роланд Оруженосец”…

Затем пришёл уже серьёзный интерес к нашей истории и культуре как части общего культурного наследия индоевропейцев, а в первую очередь наших соседей по северу Европы. Так я вышел на очевидные аналогии между героем скандинавского эпоса Орвар-Оддом (Одд Стрела), сага о котором сохранилась в десятках, если не сотне списков, и нашим Вещим князем Олегом.

Многие историки полагают именно Вещего Олега, а не Рюрика фактическим основателем Руси. Вернее сказать, если легендарный Рюрик положил начало её строительству в Ладоге, то именно Олег, по летописной версии, продвигаясь из Приладожья и Приильменья на юг, осуществил основную часть собирания нового государства, действуя где мудрым словом, а где и острым мечом. Хотя, может, реальная история на деле гораздо сложнее и причудливее выхолощенной, летописной.

Начиная работу над картиной, я тщательно выбирал положение фигуры и атрибуты Олега. С одной стороны, поза должна быть открытой и динамичной, с другой стороны, мне хотелось подобрать для него атрибуты не столько воина, сколько властителя, вождя и волшебника. Да-да, волшебника! “Сведущий, мудрый, знающий то, что другим не дано знать, волшебник, колдун” – так определяет слово “вещий” И.И. Срезневский в своём непревзойдённом “Словаре древнерусского языка” на основе анализа средневековых текстов. Поэтому в одной руке у Олега – посох с рунами и вязью как символ странника и мага, в другой – рог как атрибут провозглашения миру своей воли, одновременно – из рога можно вкушать и “мёд поэзии”.

Будучи поклонником старой школы рисования, сначала я выстроил экорше – мышечный корсет фигуры, проверяя тем самым точность позы и правильность анатомии, а уже затем “одел” его в лицо и одежду. Олег смотрит вдаль с огромной скалы, позади него – густой лес и бурелом как символы преодоленных препятствий на пути к достижению Цели. Линия горизонта расположена очень низко, чтобы подчеркнуть высоту этого заросшего мхом утёса. Снизу расстилается залитый солнцем северный пейзаж с рекой и лесом как образ Грядущего и влекущей к нему Дороги. В небесах как аллегория гармонии, крепкой семьи и полета мечты кружатся орел и орлица. Они прописаны полупрозрачным тоном, чтобы производить впечатление призрачности, принадлежности не столько к материальному, сколько к духовному миру.

Поскольку мой Олег в то же время в какой-то степени “мурманин”, что соответствует и одной и летописных версий, то я сделал отсыл к уже упомянутому образу норвежца Орвар-Одда. За плечами Вещего Олега верный лук и стрелы…»

Князь Олег Вещий (эскиз, карандаш) и репродукция.

Худ. С.Г. Суворов, 2014 год

Молодые не склонны подражать старикам, особенно «мудрым старцам». Картина Сергея Суворова в этом смысле выгодно отличается от всего того, что прежде было создано живописцами и иллюстраторами на тему Олега Вещего уже хотя бы тем, что на ней изображён мужчина внешне в полном расцвете жизненных сил, а древняя мудрость и вещий дар сокрыты в глубине, они как бы домысливаются созерцающими образ.

Николай Олялин в роли Олега Вещего