Рут Гудман - Как жить в эпоху Тюдоров. Повседневная реальность в Англии ХVI века

Большая часть танцев на открытом воздухе носила социальный характер, но есть также много упоминаний танца моррис, сольных джиг и соревнований по танцам: такие танцы исполнялись не ради самого процесс, а больше ради представления или в попытке произвести впечатление на противоположный пол своей энергией и мужественностью. Описание танца моррис у Филипа Стаббса в «Анатомии злоупотреблений» (Anatomie of Abuses, 1583) — всего лишь одна из многих напыщенных тирад против любого рода развлечений, однако она в красках рисует нам картину воскресного дня. После того как собрание выбрало и короновало летнего «князя беспорядков», или «короля буянов», назначалась группа его слуг. Они наряжались в самые яркие плащи, какие только могли найти:

Сделав это, они привязывают к каждой ноге по 20–40 колокольчиков, а в руки берут богатые платки, или иногда завязывают их вокруг плеч и шеи, по большей части беря их взаймы у своих прекрасных Мопси и любящих Бесси, которых целуют в темноте.

Таким образом, когда все готово, они берут свои палки с головами лошадей, драконов и других древностей и вместе со своими непристойными волынщиками и грохочущими барабанщиками начинают свой дьявольский танец. Затем эта компания язычников направляется к церкви и церковному двору: их волынки трубят, их барабаны стучат, их ноги танцуют, их колокольчики звенят, их платки колышутся над головами как у сумасшедших, их палки с головами лошадей и других монстров рыскают среди толпы.

В таких танцах участвовали молодые, подтянутые и энергичные люди, а не более зрелые господа с заметными животами, с которыми связаны современные представления о танце моррис. Этот танец был куда более дикий.

И танцевали не только мужчины. Когда Уильям Кемп, самый известный комический актер страны, взялся пройти в танце по всей стране в начале 1600-х годов в качестве своеобразной рекламной кампании, он встретил много людей, которые танцевали вместе с ним, в том числе четырнадцатилетнюю девочку, которая не отставала от его джиги (очень энергичного танца, который имеет много общего как с хайлэнд флингом, так и с ирландскими сольными танцами Риверданс) больше часа, после чего Кемп заявил, что «он мог бы бросить вызов самым сильным мужчинам в Чемсфорде» и, как ему кажется, «немногим удалось бы продержаться так долго». В Саффолке мясник пытался держать темп и позорно не справлялся с задачей, когда «сладострастная деревенская девица» рассмеялась и сказала: «…если бы я начала танцевать, то продержалась бы целую милю, даже если это стоило бы мне жизни». Когда толпа подстегнула ее сделать это, она зацепила свои юбки, привязала к ногам колокольчики и танцевала рядом с ним всю дорогу до следующего города. Обе молодые женщины явно знали, какие шаги используются в этом танце. Помимо танцев моррис (по-видимому, так современники называли любые танцы с колокольчиками, энергичными прыжками и пестрой одеждой, сольные или в группах), были и другие танцы, в которых можно было показать себя. В «Описании Лондона» (Survey of London, 1598) историк и антикварий Джон Стоу вспоминает, что видел танцевальные соревнования между молодыми женщинами на улицах Лондона во время правления Генриха VIII, где они «танцевали, соревнуясь за гирлянды, подвешенные на улице». На картине Йориса Хофнагеля «Праздник в Бермондси» (A Marriage Feast at Bermondsey, ок. 1569–1570) изображена группа из пяти танцующих молодых людей. Двое мужчин и три женщины танцуют под музыку двух скрипачей, их позы напоминают такой тип танца, где участники танцуют по очереди, чтобы продемонстрировать свои движения (как в современных брейк-дансе и хип-хопе), подражая друг другу и соревнуясь друг с другом в проявлении мастерства и выносливости. К концу XVI века пуританская враждебность по отношению к таким танцам усиливалась. Те, кто явно демонстрировал собственную набожность, всегда испытывали скрытую враждебность по отношению к танцам, но, если раньше они лишь изредка позволяли себе тихонько выразить возмущение из-за какого-то примера плохого поведения на танцах, теперь это стало более открытым и распространенным. Жители Лондона и ярые кальвинисты стали особенно крикливыми и резкими. Однако все, кроме самых радикально настроенных пуритан, по-прежнему одобряли танцы при дворе.

Послы при дворах Генриха VIII и Елизаветы I в целом были впечатлены тем, как много и как искусно тут танцуют. По словам миланского посла в 1515 году, Генрих «ежедневно занимался танцами». Елизавета тоже регулярно упражнялась, и танцы были включены в ее утреннюю рутину перед завтраком. Она продолжала танцевать как в частном порядке, так и публично, практически до конца своей жизни. В 1599 году, когда ей было около 65 лет, испанский посол писал к себе на родину, что «глава Церкви Англии и Ирландии танцевала три-четыре гальярды в своем почтенном возрасте», а в апреле 1602 года, за год до смерти, она станцевала две гальярды с герцогом Неверским. Несмотря на то что испанские послы резко комментировали танцы при английском дворе (один из них описал движения Генриха VIII как «вставание на дыбы»), они, похоже, были одиноки в своей критике. Венецианский посол счел, что Генрих «божественно держит себя», а миланский представитель сообщил, что «он творит чудеса и скачет как олень». В ранние годы партнером по танцам Генриха обычно была его сестра Мария, которая «танцевала так хорошо, как только можно было пожелать». Первая жена Генриха, испанская принцесса Екатерина Арагонская, тоже любила танцевать, но обычно танцевала в своих комнатах с дамами; в конце концов, она практически постоянно была беременна. Ее отсутствие в общественном бальном зале могло повлиять на позицию испанского посла.

Рис. 19. Карта из книги «Описание Лондона» (Survey of London, 1598) Джона Стоу

Примерно в 1500 году Джон Бэнис открыл свою записную книжку и взял в руки перо, чтобы написать о двадцати шести танцах и тринадцати музыкальных фрагментах, под которые можно танцевать, восемь из которых сочетались с определенными танцами. Ноты танцевальных мелодий перемежаются в книге с латинскими молитвами, трактатами по хиромантии и по физиогномике. Мы ничего не знаем о Джоне Бэнисе, кроме его имени и содержания его книги, которая выделяется лишь тем, что содержит такие подробные заметки о танцах. Эта книга много лет находилась среди бумаг семьи Грейсли в Дрейклоу и теперь хранится в архиве графства Дербишир. Он не был тогда членом королевского двора, но был хорошо образован и имел связи в Дербишире. Все танцы предназначены для двух-трех человек, пол никогда не уточняется — или же говорится о каждом танцоре как о «человеке» (man): первый человек, второй человек или третий человек. Предположительно, он использует слово man именно в этом значении, например, как мы используем однокоренное ему mankind, когда имеем в виду человечество, поскольку все изображенные танцоры в групповых танцах разнополые, а большинство самых громких пуританских возражений основаны на близком контакте мужчин и женщин во время танца. Он мало внимания уделяет шагам или тому, где должны находиться руки, и вместо этого сосредоточивается на форме танца — на том, какие фигуры участники должны выполнять. В этом уже чувствуется не континентальный, а сугубо английский дух.