Клод Каэн - Турция до османских султанов. Империя великих сельджуков, тюркское государство и правление монголов. 1071–1330

Ввиду всего этого самое главное, что нужно понять, справедливо ли описание, сделанное Ибн Баттутой в XIV веке, для XIII века. Если бы все было так, это могло бы указывать на наличие уникальной особенности по сравнению со всем остальным мусульманским миром, причины которой необходимо принимать во внимание. Если нет, это означало бы, что имела место определенная эволюция, и необходимо понять, была ли она автономна или возникла под влиянием монгольского владычества и т. д. На данный момент мы ничего не можем сказать, но важно, чтобы этот вопрос был поставлен четко и ясно.

Картина городской жизни была бы неполной без упоминания о рабстве, хотя в этом отношении о Малой Азии нельзя сказать ничего специфического. Любая средиземноморская страна была знакома с рабством, а для мусульманских стран оно было особенно важно. Следовательно, рабство существовало и в Турции, с одним отличием от других стран, заключавшимся в том, что там рабами часто оказывались греки, захваченные во время набегов на границы (которые участились в XIV веке). Но, как и во всех мусульманских землях, рабство было в основном городским и домашним, и, если не считать рабов, используемых землевладельцами в качестве управляющих, оно не использовалось в сельском хозяйстве. С другой стороны, рабы использовались в качестве городских ремесленников, что могло давать им даже некоторую степень свободы. Позже мы остановимся на роли рабства в армии, которая отличала Малую Азию от других мусульманских государств.

Самым большим городом турок-сельджуков в домонгольский период, по-видимому, была Конья (Иконий), и первые попытки превратить ее в столицу сделал Масуд. Когда в 1190 году туда пришли крестоносцы Фридриха I Барбароссы, она уже определенно была столицей, и один из них писал, что по размеру она была как Кёльн, имела стены и цитадель. Строительство главной мечети начал Масуд, и каждый следующий султан расширял ее, пока при Кей-Кубаде она не приняла свой окончательный облик, в котором ее можно видеть по сей день. Однако в записи о вакуфе, сделанной Алтун-Абой в 598 (1201) году, упоминаются две маленькие мечети, построенные богатыми купцами. У нас нет причин считать, что в этом случайном тексте должны упоминаться все мечети, хотя, безусловно, существовали и другие. Однако, насколько мы можем датировать памятники, на которых не всегда имеются надписи, только три из них датируются временем до 1243 года, включая главную мечеть (это не относится к мавзолеям, медресе и т. д.). Вскоре после монгольского нашествия к ним добавилась мечеть Каратая, а потом еще две или три. Мы уже писали о вакуфе, упомянутом в записях Алтун-Абы и относящемся к новому рынку (суку), расположенному рядом со старым, что говорит о развитии города и торговли, а в других записях о вакуфе упоминаются самые разные лавки.

Существовавшие укрепления были признаны Кей-Кубадом недостаточными, и практически все они были полностью перестроены за счет казны и средств великих эмиров. На холме, где стояла цитадель, расположились новые постройки султана, гробницы Масуда, Кылыч-Арслана, Рукн ад-Дина и Кей-Хосрова, дворец султана, ныне исчезнувший, хотя обширные руины сохранялись и были описаны разными путешественниками в XIX веке. В окрестностях были сады и монастыри, самым известным из которых был монастырь Харитона, позже более известный как монастырь Платона. Даже если допустить возможные преувеличения и неточности, описания в «Сельджукнаме» и трудах Афлаки, относящиеся ко второй половине XIII века, создают впечатление о городе с оживленной экономической, политической и культурной жизнью, где проживало несколько десятков тысяч жителей.

Вторым городом в султанате, вероятно, был Сивас – место встречи купцов из разных стран, который Кей-Кубад укрепил на средства эмиров, так же как и Синоп. Кайсери, который в 1277 году поразил армию мамлюкского султана Бейбарса, был не намного меньше. Анталью тоже нужно упомянуть, как большой город, поразивший путешественника Ибн Баттуту. Большим армянским городом был Эрзинджан, Малатья – большим городом с населением, исповедовавшим разные религии. Существовали и другие города, которые, несмотря на меньший размер, соответствовали стандартным для того времени представлениям о настоящем городе: Эрзурум, Амасия, Аксарай и другие.

Каким бы ни был процент турецкого населения, совершенно очевидно, что немусульман по-прежнему оставалось много, и, вероятно, почти везде они составляли большинство. Согласно Гийому (Виллему) Рубруку, соотношение составляло десять к одному. Мы уже несколько раз отмечали, что, несмотря на грабежи, совершенные самыми первыми завоевателями (или благодаря им), местные жители не выражали постоянной враждебности к туркам, поскольку часто видели в завоевателях не только своих мучителей, а наказание для Византии. Более того, одни византийцы часто обращались к туркам, чтобы те помогли им против других византийцев, и потому до определенной степени способствовали турецкой оккупации. Нужно также помнить, что по мере того, как вслед за оккупацией устанавливался упорядоченный режим, на стороне мусульманских хозяев, как и в других мусульманских странах, оказывалась местная и даже греческая знать, не говоря уже о беженцах отовсюду. Этих напоминаний достаточно, чтобы предположить, что, несмотря на страдания и тяготы XI века и определенные инциденты и трудности в последующие периоды, когда турки навели порядок, возник симбиоз, которому можно найти параллели в других мусульманских странах, но который, возможно, был более тесным и в любом случае более далеко идущим, благодаря количеству вовлеченных людей. Прежде чем вернуться к социальным аспектам режима, нужно сказать несколько слов о ситуации с религией.

Любое детальное исследование этой ситуации проделать достаточно сложно, поскольку, если не считать яковитов, чьи документы имеют значимость только для провинции Малатья и ее окрестностей, у нас нет никаких источников, относящихся непосредственно к религии, за исключением тех, которые касаются территорий за пределами государства турок-сельджуков. Кроме того, нужно быть осторожным, чтобы не позволить документам монгольского периода сбить вас с толку. Прохристианское поведение первых монгольских суверенов в мусульманской стране и альянс Византии при Палеологах с Персией (Ираном) первых Ильханов, безусловно, сделали возможной определенную религиозную «реконкисту». Следовательно, упоминание общины или, к примеру, епархии в конце XIII века не позволяет ipso facto (в силу самого факта) предполагать их существование в начале этого века или в XII веке. Тем не менее некоторые факты действительно имеются.