Клод Каэн - Турция до османских султанов. Империя великих сельджуков, тюркское государство и правление монголов. 1071–1330

Это отчет о судебном процессе, состоявшемся в 1143 году в патриаршем суде Константинополя в отношении двух епископов, Леонтия Бальбисского и Климента Сасимского, по обвинению в ереси, подтвержденной словами священников его церкви и некоего Никифора Палатинона из митрополии в районе Кыршехира (Мокиссоса). Обвиняемым вменялось, что после избрания в Константинополе они были рукоположены одним только Иаковом, бывшим митрополитом Тианы, в то время как каноны предписывали, чтобы рукоположение осуществлялось несколькими прелатами. Кроме того, и это самое важное, их обвиняли в том, что в их практиках имелись признаки учения богомилов. Большую часть обвинений они отвергали, но Леонтий, отвечая на заявление, что он отдавал христианских женщин иноверцам, признал, что отдал одну из них эмиру в качестве рабыни, поскольку она была прелюбодейкой. Из этих записей с ясностью следует, что, по крайней мере, в Тиане и в двух подчиненных ей епархиях, а значит, на территории Сельджукидов, в XII веке были греческие священники, и никто не препятствовал их поездкам в Константинополь, где их избирали и где их приверженность православной вере при необходимости могла быть проверена. Хотя, возможно, было довольно трудно обеспечить количество священников, предписываемое канонами для рукоположения. Режим сельджуков в то время не возражал против присутствия греческих прелатов и даже не запрещал им поддерживать отношения с Константинополем (Сулейман и Мелик-шах оба позволяли греческому патриарху Антиохии оставаться в городе, и он совершил несколько поездок в Константинополь). В этом отношении дело действительно зашло дальше, чем в других мусульманских государствах, где приверженцы православной веры принадлежали арабизированным патриархатам Антиохии, Иерусалима или Александрии, а не Константинополя и, следовательно, имели мало связей с последним. Данишмендиды, за исключением Мухаммеда, похоже, придерживались такой же позиции. Только восточным епархиям в большинстве своем суждено было исчезнуть, поскольку они были политическими образованиями, внедренными в среду местного населения, приверженного собственным церквям, и их дальнейшее существование стало неоправданным. Более того, нужно, безусловно, различать священников, которые уехали, и тех, кому пришлось остаться, не говоря уже об их пастве. Суд 1143 года позволяет предположить, что благодаря своей относительной изоляции в их среде могли тлеть какие-то угольки старых ересей, но у нас слишком мало доказательств, чтобы это утверждать.

Возвращение к порядку во внутренних делах и улучшение политических отношений с греками в XIII веке, вероятно, сулили греческой церкви некоторое облегчение, которым могли воспользоваться знатные греки, поступившие на службу к султанам или породнившиеся с их семьей. Если в середине века бежавшему из «Рума» Михаилу Палеологу удалось вернуться в Никею, то это произошло благодаря заступничеству митрополита Коньи (Икония), который в то время либо жил там, либо имел возможность без труда связаться с этим городом. Одновременно с этим монастырь Харитона, который еще называли именем Платона, поскольку считалось, что там лежит прах этого философа, пользовался хорошей репутацией и привлекал пилигримов со всей округи и даже знатных мусульман, проживавших в городе. Легенда о Платоне стала традиционной темой среди приверженцев разных конфессий, и ее отголоски сохранились даже до наших дней. Уже в самом конце XII века большой противник Рима Феодор Вальсамон считал, что лучше подчиниться туркам, которые уважают души людей, чем франкам, которые угрожают им.

Некоторый свет на греческое христианство, особенно в Каппадокии, проливают документы иного рода. Хорошо известно, что в гористой местности, где изобилуют скалы, строились вырубленные из камня или выкопанные в земле церкви, и их обнаружение стало в нашем веке одним из самых главных событий в истории византийского искусства. Подавляющее большинство этих церквей датируется временем до прихода турков, однако нет никаких признаков того, что в результате турецкой оккупации они претерпели какие-либо существенные изменения. Более того, имеется несколько примеров строительства, ремонта и украшения, произведенных в период царствования Сельджукидов (или Данишмендидов?). В этой книге нет возможности вдаваться в детали споров между специалистами, поскольку датировка этих работ, если не считать нескольких случаев, где присутствуют надписи с датами, является трудным делом. (Жившие в изоляции местные ремесленники могли сохранить старые традиции, формы и сюжеты, которые в других местах вышли из моды.) Однако существование некоторых из них бесспорно, а следовательно, существование других тоже вполне вероятно. Считалось даже, что три надписи, датированные временем царствования Феодора Ласкариса и Иоанна Ватаца, доказывают повторное завоевание императором Никеи некоторой части Каппадокии – гипотеза, которая была быстро признана несостоятельной. Но когда позже рядом появились имена Василия Андроника II Палеолога и султана Масуда II, пришлось согласиться не только с тем, что между этими суверенами существовали хорошие отношения, но и с тем, что у греков-христиан было ощущение, что принятие политического подчинения режиму турок-сельджуков не исключает определенной верности их прежней «римской» сущности.

Хотя они, строго говоря, не являлись местными жителями, нужно подчеркнуть, что в окружении султанов присутствовало некоторое число греческих аристократов, которые искали здесь временное или постоянное убежище и часто занимали высокие посты. Мы уже ссылались на визит Андроника Комнина и на переговоры, закончившиеся окончательным устройством его сына Иоанна, о потомках которого ничего не известно. Позже преданным последователем Кей-Хосрова и Кей-Кубада стал Маврозом, который благодаря родству, которое трудно определить, но нужно признать, был известен в Руме как «эмир Комнин». Он остался христианином, и в церкви, расположенной в окрестностях Коньи, до сих пор есть надгробие одного из его юных потомков, умершего там в 1297 году. Также под именем Комнина в «Руме» несколько лет прожил будущий император Михаил Палеолог. Пожалуй, меньшего внимания удостоилось семейство Гаврасов, связанное родством с большой и влиятельной армянско-византийской фамилией Таронитов, жившее преимущественно в Трапезунде и часто правившее им либо в качестве лояльных подданных, либо в качестве мятежников, восставших против власти Византии. Как уже было сказано, в начале XII века один из этих правителей пытался заручиться помощью Данишмендидов против Алексея Комнина, а другой, через двадцать лет после этого, вступил в союз с Мангуджаком из Эрзинджана против сына Данишменда Гумуштегина. В 1146 году, как мы знаем, один из Гаврасов «воспитанный среди турков от их имени правил одной из провинций». В 1176 году именно один из Гаврасов подъезжал к Мануилу Комнину с предложениями о мире, которые, хотя поначалу были отвергнуты, позже после Мириокефалона были с радостью приняты. Тот же самый Гаврас, или его сын, которого теперь в текстах именуют Ихтияр ад-Дин Хасан ибн Гаврас, в 1180 году вел переговоры с Саладином, а в 1187 году передал ему поздравления от своего хозяина в связи с взятием Иерусалима, после чего в 1190 году трагически погиб при обстоятельствах, описанных ранее. Судя по его имени, он, вероятно, был мусульманином и, по-видимому, состоял визирем при Кылыч-Арслане или, во всяком случае, был его важным и влиятельным соратником. И тот факт, что накануне своей смерти он просил разрешения удалиться к Мангуджакидам, которые и унаследовали его состояние, позволяет предположить, что у его семьи имелись там владения, которые он, возможно, получил как вознаграждение, связанное с обращением в ислам.