Талбот Мэнди - Орудие богов

– Конечно же, нет! – ответила она. – Я выдержу.

Ясмини разразилась своим похожим на россыпи золотых колокольчиков смехом, выразив полное понимание и радость.

– В конце пути служанки сделают вам хороший массаж, – пообещала она. – Храбрость – это хорошо! Вы моя сестра! Вы увидите такое, чего никогда не видели бы Западе. Если бы эти проклятые сборщики подати нас не видели, мы добрались бы до цели к полудню. Но они, конечно, просигнализируют другим полицейским Гангадхары, и те подстерегут нас. Когда я стану магарани, будет совсем другая система защиты дорог в пустыне! Теперь же нам придется сделать большой круг и прибыть на место к ночи. Вы справитесь?

– Я готова ко всему! – ответила Тесс. – Если я сдамся, привяжите меня к верблюду!

– Хорошо! Так говорит Женщина! Одна сильная духом женщина управляет десятком мужчин – всегда!

Они немного попили тепловатой воды, поели каждая из своих припасов и снова отправились в путь, не дав верблюдам опуститься на колени. Теперь они удалялись от холмов к серебристым пескам, на просторах которых глаз терял ощущение перспективы; это была земля миражей и монотонности. Жара все усиливалась, но скорость не снижалась ни на мгновение. Налетели мухи, накидываясь на незащищенную кожу, единственным спасением от них были нагретые солнцем плащи и ветер. Но и в этой ужасной пустыне водились другие живые существа. То и дело перед ними прокрадывался стройный леопард, а однажды они заметили, как тощий обнаженный человек шагает вдоль горного хребта, бог весть за каким делом. И повсюду кишели скорпионы.

Час за часом, ведомые насекомыми пустыни, которым не требуется компаса, Ясмини с проводником сворачивали на новые и новые пути; проводник полагался на принцессу, когда их мнения не совпадали. И была ли она права или нет, но она, в конце концов, вывела их к маленькому оазису в пустыне с солоноватой водой и высокой скалой, дававшей тень для отдыха.

Они лежали там, пока солнце не опустилось и не перестало печь со страшной силой, а неутомимые верблюды, не испытывающие жажды, что-то бубнили друг другу, собравшись в круг и опустившись на колени, задами наружу, каждый ощущал близость соседа и, сверх того, свободу от тирании человека.

– Вот теперь, – смеялась Ясмини, дымя сигаретой Тесс в тени от скалы, – Гангадхара уже точно знает, что мой дворец пуст, а птичка улетела. Десятки разных людей доложат это ему по-разному, каждый даст свое объяснение и совет! Хотела бы я знать, что об этом скажет жирный брамин Джинендры. Гангадхара за ним пошлет. Вряд ли он сам поедет по улицам в храм с отметиной, какую я оставила у него на морде! К нему уже поступили два рапорта о направлении, которое я избрала.

– Что же он может сделать? – спросила Тесс.

– Он войдет в мой дворец и перевернет всю мебель, заберет все наследство моей матери, – а я его верну в течение трех недель, да еще прихвачу его имущество! Еще месяц – и я стану магарани!

– Не опережаете ли вы события? – усомнилась Тесс.

– О нет! Я никогда не хвастаюсь, этому меня научила мать. Хвастаюсь только для того, чтобы сбить людей со следа. Однажды я похвасталась Сэмсону сагибу: когда он предложил послать меня в колледж, я сказала ему, что могла бы поступить в ту школу, где учился он сам, но окончила бы ее быстрее. Он до сих пор гадает, что я хотела этим сказать. Кришна! – она ехидно рассмеялась. – Интересно, что бы отдал Сэмсон сагиб за то, чтобы захватить меня в свои когти в эту минуту! Я вам говорила, что Гангадхара вступил в заговор с северо-западными племенами, а англичане об этом не знают? Нет? Неужели? Сэмсон сагиб отдал бы мне все что угодно, если бы он знал, что это я рассказала властям о заговорах Гангадхары; тогда он понял бы, что при моем руководстве он стал бы полноправным противником Гангадхары, а не мячом, который пинают друг другу Гангадхара и англичане. Иногда мне даже кажется, что он согласился бы сделать меня магарани!

– Тогда почему бы не дать ему такую возможность?

– По двум причинам. Англичане слишком часто меняют своих эмиссаров. Другую же причину вы скоро поймете. Не знаю… я надеюсь, что жирный брамин Джинендры ведет со мной нечестную игру и уже торговался с Сэмсоном.

– Но о чем же торгуетесь вы, брамин и Сэмсон? – спросила Тесс.

– О сиалпурской сокровищнице. Но я не устраиваю заговоров. Я же знаю, где эта сокровищница! Зачем бы я стала предлагать делить ее, когда она моя? У меня будет брачный контракт, вы будете свидетельницей. Эти сокровища – мое приданое. Бубру Сингх, мой отец, умер, не оставив сына. По обычаю он должен был открыть своему сыну, и никому другому, тайну местонахождения сокровищ. Он терпеть не мог Гангадхару и перед смертью сказал только моей матери, что если у меня, его дочери, хватит ума, чтобы когда-нибудь разгадать тайну сокровищ, то их может хватить и на то, чтобы занять трон и преуспеть.

– И вы разгадали тайну? Каким образом?

– Нея.

– Кто же?

– Ваш муж.

– Мой муж? Дик Блейн? Быть не может, он мне ни разу не сказал, а он рассказывает мне все.

– Вероятно, он бы рассказал, если бы понял.

– Так какого же черта…

Золотистый смех Ясмини оборвал этот вопрос, она поднялась, глядя на солнце на западе.

– Поехали. Еще два часа – и мы пересечем границу другого штата. Через два часа после наступления ночи наше путешествие заканчивается и начинается последняя игра. Последний тайм – и я выиграю!

Тесс пожалела, что они останавливались. После отдыха ее мышцы одеревенели. Верблюды бодро встали и пошли за проводником тем же быстрым шагом, а у Тесс болели все кости, и она чувствовала себя больной. Сознание у нее настолько затуманилось, что она едва ли ощущала время, расстояние и направление пути.

Их опять кто-то преследовал, но Тесс едва ли это осознавала, едва ли слышала выстрелы. Она приникла к седлу, ее мучила тошнота – более сильная, чем та, какая бывает когда плывешь по морю.

Солнце село. Тесс почувствовала прохладу, но не пришла в себя. Для нее ничего не значило, что они приближаются к границе, что пейзаж переменился. Теперь они проезжали мимо высоких деревьев, а однажды перешли через поток по широкому каменному мосту. В голове у нее вертелась одна мысль – что Дик, всегда такой надежный, дал ей неверный совет. Да, она терпела, но недомогание не проходило. Она чувствовала себя больной и усталой, с каждой минутой ее тошнило все сильнее.

Наконец, через два часа после наступления ночи, караван остановился в тени высоких деревьев перед каменным домом, окруженным стеной. Верблюд опустился на колени, и Тесс свалилась вперед, на землю, потеряв сознание. Чьи-то сильные руки мгновенно подняли ее, и верблюд не успел ее укусить. Потом она смутно ощущала, как ее кладут на что-то мягкое, женские руки массировали и массировали ее тело, и боль в мышцах утихла.