Сергей Нечаев - Добрый доктор Гильотен. Человек, который не изобретал гильотину

«Позднее станет ясно, возникнет ли необходимость зажать голову казнимого на уровне основания черепа ошейником, чтобы рога или продолжения этого ошейника можно было зафиксировать чекой под эшафотом. Это устройство, если окажется в нем потребность, не произведет впечатления — его едва заметят».

Депутаты Законодательного собрания, которое появилось в соответствии с Конституцией 1791 года и к которому уже не имел никакого отношения доктор Гильотен, были поражены и, возможно, постыдились публично обсуждать проект «машины смерти». Но такой научный подход точно произвел на них мощное впечатление, и все облегченно вздохнули: решение проблемы было найдено.

Доклад доктора Луи опубликовали.

20 марта 1792 года был ратифицирован декрет, гласивший, что «всем приговоренным к смерти будут отрубать голову способом, принятым на вооружение в результате консультаций с ученым секретарем Хирургического общества». В результате депутаты потребовали у исполнительной власти, чтобы та выделила средства, необходимые для создания машины.

Отметим, что ни о какой гильотине тогда не было и речи: этого термина просто не существовало.

Ни разу за два столетия вплоть до отмены смертной казни в 1981 году гильотина не была упомянута во французском Уголовном кодексе. Гильотинирование всегда обозначалось формулировкой — «способ, принятый на вооружение в результате консультаций с ученым секретарем Хирургического общества».

Как только идея «укорачивающей машины» была законодательно оформлена, осталось в самые сжатые сроки воплотить ее в жизнь. Ответственным за изготовление прототипа решено было назначить Пьера-Луи Рёдерера, с ноября 1791 года занимавшего пост генерального прокурора в департаменте Сены.

Рёдерер был человеком исполнительным и конкретным, и он вновь обратился к Антуану Луи — единственному, кто был способен воплотить идею в жизнь. Он свел доктора с Гидо-ном, плотником, работавшим на правительство. Привычный к строительству эшафотов, тот впал в глубокую и вполне понятную растерянность. Доктор Луи составил подробное описание устройства, максимально детализировав проект. Это описание стало самым подробным документом по гильотине за всю историю, подтверждая тот факт, что доктор Луи и был ее настоящим изобретателем.

Опираясь на полученное «техническое задание», Гидон за сутки подготовил смету и 31 марта 1792 года вручил ее доктору Луи, а тот передал ее Рёдереру. Смета составила 5660 ливров — невероятную по тем временам сумму.

Гидон заявил, что таких денег будет стоить изготовление прототипа, и если «расходы на первую машину и выглядят чрезмерными, то последующие аппараты обойдутся значительно дешевле, учитывая, что опыт создания первого образца снимет все трудности и сомнения». Он уверял, что его машина прослужит по меньшей мере пятьдесят лет.

Возможно, Гидон запросил так много, чтобы избавиться от заказа. Древняя нерушимая традиция запрещала плотницкому братству изготовлять орудия казни.

Как бы то ни было, правительство в лице министра финансов Этьенна Клавьера отвергло смету Гидона, и Рёдерер попросил Антуана Луи найти «хорошего мастера» с более адекватными притязаниями.

Понятно, что Антуан Луи не был механиком. Он лишь обобщил опыт использования похожих механизмов в других странах. Он внимательно изучал их по старинным гравюрам и кое-что брал на заметку. Он консультировался с главным парижским палачом Шарлем-Анри Сансоном. А вот по его наброскам действующий экземпляр гильотины создал немецкий мастер по изготовлению клавесинов Тобиас Шмидт из Страсбурга.

Шмидт, считавший себя человеком искусства, написал доктору Луи после публикации его докладной записки и сам предложил свои услуги, уверяя, что почтет за честь изготовить «машину для обезглавливания», способную принести счастье человечеству.

Доктор Луи связался со Шмидтом: тот уже активно разрабатывал тему, проектируя собственный вариант машины. Антуан Луи попросил его оставить «личную инициативу» и просчитать предлагаемый проект.

Менее чем через неделю Тобиас Шмидт представил смету на 960 ливров, почти в шесть раз меньше, чем у Гидона. Министр финансов Клавьер, как и положено, поторговался, и окончательная сумма составила 812 ливров.

Шмидт проявил пылкое рвение и сделал машину за неделю. Единственным, что он изменил в проекте доктора Луи, была высота стоек, по которым скользил нож: четырнадцать футов вместо десяти. Гидон в своей смете увеличил ее до восемнадцати футов. Нож со скошенным под углом в 45° лезвием, изготовленный другим мастером, вместо шестидесяти весил сорок килограммов, включая груз.

Ашилль Шеро, автор книги «Гильотен и гильотина», пишет:

«Гильотен, дав или позволив дать свое имя машине для обезглавливания, согласился на авторство, которое не принадлежало ему и на которое могут лучше претендовать хирург Луи и изготовитель пианино Тобиас Шмидт».

В этом утверждении все правильно, кроме одного: доктор Гильотен никогда не давал своего согласия на название, связанное с его фамилией. Но, к сожалению, его тогда никто и не спрашивал.

А Антуан Луи и Тобиас Шмидт приступили к испытаниям. Сначала на баранах, потом на трупах. 17 апреля 1792 года в Бисетре гильотину собрали в присутствии участвовавших в проекте людей, среди которых были члены правительства, депутаты, а также палач Сансон в сопровождении своего брата и двух сыновей.

Потомственный палач Сансон положил труп умершего заключенного на то место, куда упадет нож, и нажал кнопку, соединенную веревкой с ножом, который опустился «с быстротой взгляда» (так выразился потом Пьер-Жан-Жорж Кабанис, возглавлявший тогда комиссию, которая отстаивала гуманный подход по отношению к больным). Пока зрители поздравляли изобретателя машины, палач Сансон прозорливо заметил:

— Да, это прекрасное изобретение, но только бы им не злоупотребляли, благодаря столь легкому способу убивать людей.

Машина оправдала и даже превзошла все ожидания. Головы отделялись от туловища в мгновение ока. После столь убедительных результатов уже ничто не мешало скорейшему поступлению «чудесной машины» на официальную службу.

По некоторым версиям, форму лезвия в виде трапеции, а не серпа предложил сам Людовик XVI, которому проект механизма якобы представили на утверждение. Скорее всего, это выдумка. Но если это так, то менее чем через год ему довелось испытать на себе преимущества такого интересного конструктивного решения.