Георгий Любарский - Морфология истории. Сравнительный метод и историческое развитие

Именно так следует характеризовать “начальный взнос” германцев в европейскую историю - привнесением особого народного характера с вытекающими отсюда последствиями: особым стилем государственной, экономической и культурной жизни, к которым склонялись германцы, даже заимствуя элементы этих общественных сфер. Экономика германских племен была развита весьма и весьма слабо, ни в какое сравнение не шла она с кельтской хозяйственной жизнью. Религиозные воззрения германцев, весьма интересные во многих отношениях, все же отошли на второй план перед последующим христианским влиянием. Собственно правовая жизнь у них была слаба по сравнению с римской. То, что составляет специфику германства и что они приносили с собой в качестве особой специфики государственной жизни (дружина, основанная на чувстве личной верности и т.д.), на деле вытекает из особенностей их народной души, а не из каких-то особых специфически государствен но-правовых институтов и учреждений. Этот германский преизбыток сил, переливающиеся через край мужество и щедрость, не были культурным образом организованы; они могли находить выход в войнах и разбое, а могли давать примеры подвижничества. Огранкой этих германских качеств и занималась феодальная культура, причем если общая атмосфера раздробленности скорее влекла к появлению рыцарей-раз бойников, то тонкие влияния из сферы “кельтского христианства” преобразовывали те же качества в образ идеального рыцаря, которым, собственно, и отличается европейское рыцарство от сходных явлений. Вооруженные мечами люди дрались всюду, так что специфика явления рыцарства лежит в том идеале, к которому эти вооруженные люди стремились, а не в самом факте умелого владения оружием.

Обратив внимание на эту черту германцев, можно увидеть, что иные регионы не могли породить собственно рыцарства, которое в существенных чертах характеризуется именно преизбыточностью сил личности, направляющей эти избыточные силы на борьбу с миром и собой. Естественно, в японских сказаниях о самураях можно найти изумительные примеры мужества и отваги, самопожертвования и доблести. Однако очевидно, что источником сил, которые выступают в самураях, являются не силы личности как таковые. Самурайская этика - это прежде всего этика сословия, ее питает общественное целое, а не сам человек. Рыцарство же характерно тем неповторимым индивидуализмом, который просвечивает через самые жертвенные подвиги героев легенд и сказаний. Это определенная душевная чрезмерность, преизбыток сил личности, который изливается в мир, порождая злодеяния и подвиги. Человек может больше, чем он может, - вот то, что изливается из мира викингов, в которых еще жил дух древних германцев; и эти “сверх-возможности” сокрыты в силах, таинственным образом дремлющих в личности, а не в импульсах, исходящих из социального организма в целом.

Градиент развития экономической жизни

Градиент распространения германства в Европе

Градиент распространения романства в Европе

Градиент развития государственной жизни

И вот в области наиболее чистого и беспримесного проявления этих качеств германства, на севере Европы, мы не находим рыцарства. Оно процветает только в тех областях Европы, где потомки германского племени попали в регионы, захваченные таким культурным явлением, как феодализм. Рыцарство рождается из пересечения культурных явлений. Кельтские племена, останься они доминирующими в Европе, рыцарства бы не породили. Несмотря на огромную роль кельтских мистерий в духовной составляющей рыцарства, кельты сами по себе не смогли бы дать этого культурного образования в силу специфических для них черт; грубо говоря, кельты не смогли бы существовать в таком феодализме, который пришелся “впору” германцам. При владычестве кельтов то, что называется феодальной раздробленностью, показалось бы наблюдателю чудом организованности и централизации. Феодализм держится на балансе двух составляющих - личного произвола и правового иммунитета; импульсы из государственной сферы стремятся выстроить все общество в единую лестницу строго соподчиненных единиц, но государственная сфера в это время не имеет значительных собственных сил, она вынуждена прибегать к услугам личностей для проведения в жизнь своих импульсов, а эти личные разнонаправленные усилия разъединяют общество. Если этот баланс нарушается, феодализм гибнет - в хаосе или в централизованном государственном образовании. Феодализм “по-германски” продержался несколько сотен лет, пока государственная тенденция не победила. Феодализм “по-кельтски” тут же выродился бы в хаос. Заметим, что феодализм был последней стадией развития общества, где существовал баланс двух “активных” сфер - государства и культуры, а экономика была относительно неизменным посредствующим звеном. В Новое время характер общества изменился таким образом, что важнейшим стал баланс государства и экономики, посредствовать в котором и разрешать который призвана культурная жизнь.

Рассматривая восток Европы, мы можем убедиться, что области, населенные не-германскими племенами, рыцарства не знали. Византия не породила рыцарства, охраняющие ее границы воины прославлены в песнях, но духа рыцарства в них нет. Здесь можно предполагать, что эта лишенность была связана с сильным развитием централизованного государства. Но вот пример России: феодализм здесь был развит достаточно сильно, можно найти множество гомологов самым причудливым деталям феодальных отношений во Франции и Германии, но рыцарства здесь не было. Было вотчинное хозяйство, были права низшего и высшего суда, были феодальные договоры, заключавшиеся в точности по тем же правилам, что во Франции, было яростное местничество, ни в чем не уступавшее тщательности родословных и геральдических разборов в Западной Европе. Бояре содержали собственные войска, устраивали они, в точном соответствии с “правилами” феодальной Европы, набеги на окружающие села и дороги. В русском словаре даже существовало особое слово: есть разбой, когда тебя грабят и убивают, есть татьба, когда воруют, а есть наезд - этим словом обозначалось нападение соседнего феодального князька или боярина, который налетал на деревню или торговый караван и брал, что ему нравилось. Нет попросту ни одной причины, по которой феодальный вотчинник не мог считаться рыцарем, - однако он им не был. Народная душа России не поставляет материала, из которого делают рыцарей; она может делать богатырей, юродивых и святых, а вот рыцари не получаются.

Важно еще раз подчеркнуть, что рыцарство отражается как в государственном аспекте, так и в культурном. В государственной сфере - это вид вооруженных сил с самобытным устройством, способом призыва, методом ведения боевых действий и проч. Этот аспект далеко не самый важный в явлении рыцарства, и как явление государственной сферы европейское рыцарство вполне гомологично множеству форм вооруженных формирований во многих регионах мира. Преимуществен ное значение рыцарства состоит в воздействии на культурную сферу. Не раз русскими историками отмечалась специфика России в сравнении с Европой, состоящая в том, что Россия была лишена рыцарства. На самом деле ничего специфичного для России в этом отсутствии (стерезисе) нет: рыцарство существовало только в Западной Европе, уже в Польше оно было лишь эпигонством. Рыцарство фактом своего отсутствия повлияло на исторические пути развития России. Собственно, это лишь одно из проявлений связи России и Европы: Россия - крупная не-европейская страна, глубоко вовлеченная на определен ном этапе в историю Европы. Когда-то Россия была очень далека от путей европейского развития, затем очень приблизилась к Европе, но очень многих факторов европейского развития в ней нет. Поэтому в дальнейшем неизбежно расхождение русских и европейских путей - настолько далеко, как они отстояли на заре русской истории.