Георгий Любарский - Морфология истории. Сравнительный метод и историческое развитие

Особенности европейского развития в иных областях культуры

Итак, рассматривая феномен рыцарства, мы более отчетливо увидели разницу между теми вариантами феодализма, которые можно встретить в разных регионах. Теперь мы можем утверждать, что феодализм, описываемый внешне, как общественный строй, как определенная совокупность внеличных государственных и экономических институтов, - такой феодализм чрезвычайно широко распространен, это обыденное явление в истории. Конкретный же вид, который приобрели феодальные явления в Западной Европе, - уникален. От прочих феодализмов европейский отличается особенным, личностным характером культуры (или по крайней мере идеалом культуры, ее компасом и ориентиром). Этот характер, который принял феодализм в Европе, был выпестован взаимодействием многих факторов; здесь и влияние тех народных характеров, на основе которых он развивался, и влияние определенных черт государственного устройства, возникшего по образу Рима и в противовес ему, и влияние кельтского элемента, а также многих других начал, едва ли не важнейшим из которых было христианство; влияние христианства также было весьма многосторонним: оно действовало всем многообразием своего содержания - от ересей (арианство, германский вариант христианства) до церковной организации.

Все это многообразие явлений не может быть подробно описано и охарактеризовано в связи с единственной темой - феодализмом. Для характеристики именно этого периода исторического времени важно отметить ту специфику, которой обладала религиозная жизнь в эту эпоху в европейском регионе. Опять же, эта специфика очень разнообразна, но если не претендовать на полноту, можно выделить следующий момент. Вера народных масс, “народная религия”, отличалась характером очень личным, она обращалась прежде всего к чувствам индивидуального человека. Именно в связи со спецификой религиозной жизни Средних веков легко понять тот тезис, что в это время происходило развитие культуры человеческих чувств. Именно через чувства обращалась религия к человеку, именно воспитание любви и благогове ния, сострадания и искренности происходило при обращении человека к религиозным образам эпохи. Эта мысль должна быть понята достаточно чистым образом; нет речи о том, что другие религии не затрагивают сферу чувств или что они ее затрагивают обязательно каким-то недостойным образом. Речь идет совсем о другом: если мы вспомним религию античности, если мы поставим перед умственным взором то, что мы знаем о современной религиозной жизни, если выделим основной характер чувств в буддизме или исламе, и затем обратимся к образу религии в Средние века, для нас станет очевидным, что именно тогда особое место занимали личные религиозные чувства в душе верующего, более того - вся сфера чувств, а не только специфически религиозные чувства, воспитывалась на тех образах, которые исходили в то время от христианской религии. То есть мы можем заметить, что, как в рыцарской этике, так и в религиозной жизни Средних веков, постепенно нарастает лично-чувственный элемент.

Эти влияния, исходящие как от официального христианства, так и от неофициальных культурных движений христианской окраски, про никали в рыцарскую культуру, облагораживая идеал воина; они создавали определенное умонастроение, которое затем проявилось в эпоху Возрождения. Такое умонастроение вовсе не обязательно полагать безоговорочно “благородным”; развитие личных чувств привело к телесному характеру культуры. Материализм культуры возрожденческой и последующей является закономерным следствием средневекового христианства, однако не следует полагать, что на этом эволюция христианства завершается.

Когда мы изучаем жизнь Средних веков, возникает впечатление, что эти века могли бы выглядеть совсем иначе. Прежде существовала точка зрения, высказанная впервые итальянскими гуманистами, что эпоха Средневековья является провалом, пустым разрывом между великой античностью и ее продолжением, Возрождением античности. Затем, преимущественно в ХХ веке, эта точка зрения была оспорена. Теперь утверждают, что Средневековье было не менее великой эпохой, чем прочие, и уж никак не было разрывом времен, пустым временем. Чтобы подтвердить эту точку зрения, указывали на великую культуру Средневековья, на крупные достижения искусства Средневековья. Действительно, это убедительно; кто видел готический собор, не может полагать, что его создало мертвое время.

Это две точки зрения на Средние века можно попытаться соединить, поскольку в каждой точке зрения есть резон. В самом деле, вопрос ведь стоит не таким образом, что люди на протяжении тысячи лет жили зря, что тогда не было талантов и гениев, что этому времени нечем гордиться. Вопрос можно поставить иначе: было ли Средневековье необходимым? И тогда оказывается, что вполне можно представить более прямую линию европейской истории, в которой неизбежное отступление и деградация, последовавшие за падением Римской империи, носили бы не столь тотальный характер, в которой поэтому не было бы периода, теперь называемого “ранним средневековьем” и вскоре после падения империи начался бы подъем, знакомый нам по серии “предвозрождений”: каролингское VIII-IX, предвозрождение XII и XIII вв., называемые также “высоким средневековьем”, и еще целой серии более мелких “подъемов”, которые выделены историками.

Конечно, конкретные эти периоды, эти предвозрождения, увязаны в общую историческую ткань, и если бы не было раннего Средневековья, не было бы таких Карла Великого и Абеляра. Однако, знакомясь с направлением мыслей Высокой Схоластики, мы видим, что это время, XII-XIII вв. европейской истории, преемственно следует примерно за V, VI вв. Эти схоласты опирались на Боэция, Августина; их мысли - продолжение тех рассуждений, что велись на закате Империи. Такая постановка вопроса может вызвать недоумение: разве после анализа истории могут оставаться лишние детали? Однако петли времени - не фантастика, а печальная реальность; мы сейчас в России живем в одной такой, диаметром в 70 лет. Та огромная петля, что захлестнула европейскую историю, была в диаметре гораздо больше - около 500-600 лет.

Рассмотрев эту точку зрения, мы можем сказать: феодализм как тип устройства общества действительно имеет очень широкое распростра нение, этот тип очень устойчив и общество в случае каких-либо неурядиц легко скатывается к этому типу устройства. Но европейский феодализм был иным, чем родственные явления в других регионах. И эту иную его сущность можно, в частности, охарактеризовать таким образом, что он, с одной стороны, был пронизан особого рода тенденция ми, идущими во многом еще с античности и ведущими его к Новому времени, а с другой - именно эти тенденции особенным образом отягощали протекание этого этапа развития общества в Европе.