Георгий Любарский - Морфология истории. Сравнительный метод и историческое развитие

Клюнийская реформа. Итак, мы видим, как в XIV, XV веках подготовляется изменение души человека, как это сказывается на его религиозных убеждениях. Для контраста можно рассмотреть предыдущую церковную реформу. Кратко говоря, к X веку монашество Западной Европы стало в значительной степени мирским; клирики женились, имели детей, которым передавали в наследство церковные земли, обращаясь с ними как со своими; церковные должности продавались и покупались; часто высокий церковный сан получал ребенок, которому покупали это звание родственники. Бенедиктинский устав, по которому жили тогдашние монастыри, был довольно легким и необременительным; монахи-феодалы охотились, воевали, участвовали в пирушках, словом, не сильно отличались от мирян. Особенную роль в этих явлениях играло то, что светские властители, одаряя церковь землей и деньгами, получали за это право контролировать церковную организацию, светские властители назначали епископов и аббатов (право инвеституры).

И вот в Х, XI вв. развилось движение за церковную реформу, за более строгий устав монастырской жизни; во главе этого движения стояло аббатство Клюни, основанное в 910 г. Многие монастыри стали отдавать предпочтение клюнийскому уставу, требовавшему уменьшения внимания к монастырскому хозяйству и благосостоянию, и увеличения - к молитве. Особенно важно в клюнийской реформе оказалось то, что клюнийцы добивались неподконтрольности монастырей местным епископам, они стояли за прямое подчинение папе. В клюнийское движение включились сотни монастырей по всей Европе; тем самым они выделились из общецерковной организации, образовали особый орден, подчиненный папе. Особенно сильно проявилась клюнийская реформа в романских странах, в них это было движение “снизу”, от монастырей; в Германии же эту реформу поддержал император, стремясь нанести удар по власти местных церковных феодалов, епископов, чтобы поставить местную церковь под свой контроль. В результате частичного слияния организационной деятельности клюнийских монахов и немецких императоров произошло очищение церкви от симонии, введение более строгого устава, утверждение для священников обета безбрачия (целибат).

Тем самым задолго до Нового времени происходила значительная церковная реформа, важная как для внутренней жизни церкви, так и для культуры Европы в целом. Безбрачие священников повлекло за собой организацию университетов, а затем развитие европейской науки. По аналогии с клюнийским движением начали один за другим возникать духовные ордена, история которых столь многозначительна; клюнийская реформа была подхвачена папством и развилась в григорианскую реформу (1059 г.), в результате которой была создана теория о непогрешимости пап (окончательность папского суждения по догматическим вопросам); местная церковь выведена из-под власти светских владык, т.е. утверждена монополия церкви на право инвеституры (введение духовного лица в должность); введена церковная десятина; резко ускорилось накопление церковью богатств, неотчуждаемых теперь в силу безбрачия; в конечном счете под влиянием клюнийской реформы папство, ощутившее свою силу и независимость, пошло на отделение от Константинополя, произошло разделение церквей; возникла теория о светской власти церкви, в результате чего римский первосвященник стал владыкой определенной территории и одно время папство боролось за создание крупной империи и установление светского владычества в Европе; развилась практика индульгенций; в результате григорианской реформы выбор папы стал привилегией коллегии кардиналов.

Из многих тенденций развития, которые были для нее потенциально возможны, западная церковь выбрала путь формально-догмати ческого становления. Народы Европы последовательно приводились к такому состоянию, которое на деле способствовало развитию материализма, которое во всей силе проявилось позднее, к концу Средних веков. Церковь была выстроена таким образом, что познания предмета веры не могло происходить; любой религиозный опыт искоренялся, заменяясь на формулировки, выраженные в догмах и декретах. Разумеется, в пользу такого устройства можно сказать очень многое, например, то, что опыт в этой сфере может быть очень разным, или что европейское население того времени не было готово к восприятию всей сложности живого христианства. Однако такие объяснения не меняют факта: церковь предпочла веру - знанию и догму - пониманию. Была создана интеллектуальная структура, оказавшая огромное влияние на всю дальнейшую судьбу Европы, сказавшуюся и на дальнейшем развитии науки, и на тех формах, которые западноевропейс кая культура приняла только впоследствии, в конце второго-начале третьего христианского тысячелетия. Именно этот выбор западной церкви послужил внутренней причиной разделения церквей. На востоке осталась унаследованная от прошлых времен менее логизированная религиозная жизнь, которая не стремилась развиваться вместе со временем, но не стремилась и искоренить ту жизнь, которая в ней уже была, на западе же духовное развитие в пределах церкви было сознательно прервано.

Назвать все эти события маловажными невозможно. Однако при сравнении с Реформацией выступает все глубинное несходство этих явлений - и их глубинное родство. Для Реформации важно отметить изменение положения Я в человеческом существе, что только частично выражается в призывах к очищению и обновлению церкви, к пересмотру традиции с новой, рациональной точки зрения, а главным является принципиальное изменение самых основ вероисповедания. Клюнийская и григорианская реформы, с другой стороны, повлекли за собой выделение церкви из общества, обретение ею новой, более четкой структуры, развитию систем абстрактного, формализованного знания, которые получили через сотни лет чрезвычайное развитие в науке Нового времени. Однако глубина этого импульса несопоставима с тем, что просматривается при взгляде на историю Реформации. По сути движение, начатое папой Николаем I (858-867) и достигшее кульминации в реформах папы Григория VII (1073-1085), было борьбой за централизацию и специализацию церкви - и всех связанных с ней пластов западной культуры. В этом смысле они гомологичны многочисленным светским централизаторским движениям, когда монархия стремилась укрепиться, уменьшить власть феодалов (Фердинанд и Изабелла в Испании, Людовик Святой и Людовик Благочестивый во Франции, Генрих I и Генрих II в Англии, Нобунага в Японии и т.д.). Начавшиеся еще в Х веке клюнийские реформы вели к теократии; при всей значительности изменений, которые повлекли за собой теократичес кие претензии папства, эти изменения имеют намного меньшее значение, чем Реформация. Они являются одной из многочисленных “предреформаций”, явлений обновления и переоформления религиозной жизни, которые связаны в основном с чисто-институциональными изменениями, а не с глубокими душевными импульсами. В конечном счете поворот в политике церкви, замысленный папой Николаем I и совершенный Григорием VII, был всего лишь “делом человеческим”, плодом работы мысли очень умных, выдающихся людей; а то, что проявилось как Реформация, было в первую очередь плодом развития души человека, и мощь этого второго процесса неизмеримо превосходило силы первого. Соответственно и ранг исторического периода, к которому относятся эти реформы, много ниже, чем ранг эпохи, выделяемый событием Реформации. Если Реформация (вместе с другими признаками) знаменует наступление Нового времени, той эпохи, в которой мы живем и сегодня, то клюнийская реформа относится к одному из этапов Средневековья, к концу огромного греко-латинско го периода исторического времени, начавшегося еще в догомеровс кие времена.