Николас Старгардт - Мобилизованная нация. Германия 1939–1945

Если взять противоположный край протестантского спектра, члены Христианской церкви Германии наперегонки бросились клясться, что «разорвали все возможные узы общности с евреями-христианами» и деятельно поддерживали гонения на евреев. 17 декабря 1941 г. лидеры Христианской церкви Германии из Мекленбурга, Шлезвиг-Гольштейна, Любека, Саксонии, Гессен-Нассау и Тюрингии потребовали «изгнать евреев с немецкой земли» и вновь подтвердили, что «христиане еврейской национальности не имеют права принадлежать к церкви». Франц Тюгель, епископ Гамбурга, вступил в партию в 1931 г. и превратился в ведущего оратора на областных собраниях. И хотя к 1935 г. он начал дистанцироваться от Христианской церкви Германии, в качестве реакции на высылку евреев в ноябре Тюгель напомнил читателям:

«Я призывал уже во времена инфляции к тому, чтобы быстро положить конец безжалостной эксплуатации миллионов бережливых и тяжело работающих немцев; нужно закрыть банки и повесить еврейских биржевых спекулянтов… Я не несу ответственности за протестантов еврейской расы, ибо крещеные только в редких случаях члены нашей общины. И если им сегодня лежит путь в гетто, пусть они станут там миссионерами».

За два дня до Рождества 1941 г. протестантская церковная канцелярия направила провинциальным приходам письма с открытым призывом к «высшим властям принять пристойные меры для отделения крещеных неарийцев от духовной жизни немецких прихожан» [538] Gutteridge, Open thy Mouth for the Dumb! 231–232; Gerlach, And the Witnesses Were Silent, 194: Church Chancellery, open letter to all provincial churches, 23 Dec. 1941; Düringer and Kaiser (eds.). Kirchliches Leben im Zweiten Weltkrieg, 82–83; Bergen, Twisted Cross. . В берлинском Николасзее в день Рождества 1941 г. Йохен Клеппер не обнаружил «среди присутствовавших на службе ни одного еврея со звездой». Благодаря «арийскому» мужу его жена Иоганна освобождалась от ношения звезды, но послабление не распространялось на ее дочь Ренату, которая не осмелилась пойти в церковь вместе с матерью и отчимом. На протяжении службы Йохена и Иоганну поглощало «беспокойство, что нам не позволят принять причастие». Двумя месяцами ранее Клепперу пришлось вернуться в Берлин – его внезапно выгнали из вермахта из-за брака с еврейкой. В сентябре 1939 г. он пребывал в убеждении, что Германия ведет справедливую войну ради национальной самозащиты, но боялся за судьбу Иоганны и Ренаты. Не сомневавшийся в предстоящем ужесточении гонений против евреев из-за войны, он терзался виной, что отговорил их от эмиграции в Англию, пока была возможность. С началом депортации наступил момент для воплощения в жизнь его худших страхов [539] Klepper, Unter dem Schatten deiner Flügel, 1008–1009: 25 Dec. 1941; также Wecht, Jochen Klepper, 292–320. .

В отчаянии Клеппер попытался ухватиться за оставшиеся связи среди политической верхушки и в марте 1942 г. отправил последние экземпляры отредактированной коллекции писем прусского «солдатского короля» Фридриха Вильгельма I министру внутренних дел Вильгельму Фрику как очень уместный подарок на день рождения, а заодно и в качестве напоминания об обещании Фрика помочь Ренате обойти общий запрет на выезд евреев в эмиграцию, введенный в октябре 1941 г. Прошло несколько месяцев, прежде чем Клеппер сумел выбить для Ренаты визу в нейтральную Швецию. В конечном итоге 5 декабря 1942 г. Клеппер получил ее и тотчас связался с британской миссией в Стокгольме в расчете на помощь квакеров Ренате в воссоединении с сестрой Бригиттой в Англии. К тому же он обратился к Фрику за необходимой выездной визой. Министр внутренних дел согласился принять его, от обещания не отрекся и продемонстрировал готовность посодействовать. Прямо в присутствии Клеппера он запустил в действие механизм для получения разрешения от Главного управления имперской безопасности. Окрыленный и встревоженный одновременно, Клеппер спросил хозяина кабинета, не поможет ли он уехать и жене. Явно возбужденный Фрик принялся измерять пол шагами, объясняя посетителю, что даже он более не властен защитить какого-то отдельного еврея. «Такие вещи по самой своей природе нельзя удержать в тайне. Дойдет до ушей фюрера, и будет большой шум». Фрик попробовал успокоить Клеппера, напомнив, что пока его жена под защитой брака с арийцем, но не стал скрывать: «Предпринимаются попытки введения принудительных разводов, после чего следует немедленная депортация еврейского партнера» [540] Klepper, Unter dem Schatten deiner Flügel, 1041, 1043, 1127–1132: 10 and 15 Mar. and 5–8 Dec. 1942; Klepper (ed.). In Tormentis Pinxit. .

Фрик мог только пообещать использовать все свое влияние в СД. В результате на следующий день Клеппера удостоил аудиенции шеф еврейского отдела Адольф Эйхманн. Предупредив о необходимости держать язык за зубами, Эйхманн сказал следующее: «Я не говорю окончательно “да”. Но думаю, что получится». Когда же Клеппер снова завел речь о жене, Эйхманн ответил категорически: «Совместную эмиграцию не разрешат». Клеппера пригласили прийти вновь завтра во второй половине дня для окончательного ответа по делу Ренаты. На этой встрече с Эйхманном 10 декабря Клеппер узнал, что визу Ренате завернули. Йохен, Иоганна и Рената решились найти собственный выход: «Сегодня вечером мы уйдем навсегда». Они поставили на кухне картину с изображением воздевающего руку в благословении Христа, закрыли дверь, открутили конфорки плиты, легли на пол так, чтобы видеть картину и друг друга, и стали ждать, когда снотворное и газ сделают свое дело [541] Klepper, Unter dem Schatten deiner Flügel, 1132–1133: 9–10 Dec. 1942. .

Режим отказался от принудительного расторжения браков между евреями и христианами, что в итоге сохранило жить Виктору Клемпереру. Однако признаки грядущих мер давали о себе знать. В марте 1943 г. в Берлине задержали 1800 мужчин еврейской национальности, женатых на «арийках». На протяжении следующей недели женщины толпились около здания на Розенштрассе, где те содержались, и скандировали: «Верните нам мужей!» – до тех пор, пока гестапо их не выпустило [542] Gruner, Widerstand in der Rosenstrasse ; Stoltzfuss, Resistance of the Heart . .

В Берлине некоторые попрятались – менее 10 % из 70 000 евреев, остававшихся в столице к началу депортаций. Уцелевшие после большой волны «переселения» рассчитывали выкрутиться за счет привилегий и прав на льготы. Надежда рухнула 27 февраля 1943 г., когда задержали 8000 евреев, работавших на оборонных предприятиях города. Оставалось только попробовать залечь на дно. Ирма Зимон, предупрежденная за день до начала «заводской акции», не пошла на Siemens, а осталась дома с мужем и 19-тилетним сыном Фрицем. Муж Ирмы, ветеринар, заготовил склянки с синильной кислотой, чтобы покончить с собой. Ирма вышла на улицу с чемоданом и зашагала по Лертерштрассе в надежде на спасение. Невероятно, но она нашла его благодаря симпатизировавшим коммунистам братьям Коссманн, сапожнику и кузнецу средних лет. Они спрятали трех евреев. Паре пришлось разделиться – муж обрел убежище у сапожника, а сама Ирма с Фрицем – у кузнеца. Поскольку Фриц по возрасту подлежал призыву в армию, он поначалу прикинулся не годным к службе. Когда маскировка себя изжила, парень «вернулся в свою часть» – затаился в темном и холодном сарае Коссманна, где тот кормил его и выносил фекалии и мочу, не привлекая ничьего внимания. Фриц провел там два года. Ирма носила черную вдовью вуаль, а в качестве информационного прикрытия использовала историю о романтических отношениях с Августом Коссманном – сказку, которая на протяжении 1943 г. сделалась былью. Как ни удивительно, но братья Коссманн умудрились успешно прятать семейство Зимонов до окончания войны, делясь скудными пайками, а Августу приходилось подрабатывать у местных крестьян, чтобы иметь возможность с помощью продуктовых подношений усыплять подозрительность смотрящего по дому [543] Kaplan, Between Dignity and Despair , 217–220. .