Николас Старгардт - Мобилизованная нация. Германия 1939–1945

Прошло еще восемь месяцев, прежде чем Вильм Хозенфельд сделал следующий шаг и приютил двух евреев в спортивной школе вермахта, находившейся под его началом. А тем временем немцы подавили восстание в гетто, и все оставшиеся в городе евреи находились в подполье. Один из них, Леон Варм-Варшиньский, выбрался из теплушки состава, отправлявшегося в Треблинку, и Хозенфельд с готовностью принял его как польского рабочего. Для учителя католического колледжа Вильма Хозенфельда – ветерана Первой мировой, бывшего одно время штурмовиком, – помощь двум евреям в сокрытии их личностей в Варшаве являлась естественной реакцией – деянием, продиктованным совестью. Однако это не стало вызовом его патриотизму, а уж тем более не заставило Хозенфельда желать поражения Германии, что одно лишь и могло стать гарантией выживания того же Варм-Варшиньского [549] Ibid., 250: 16 Sept. 1939, and 81–83. .

Немногие чувствовали в себе готовность пойти так же далеко, как Хозенфельд. Для Урсулы фон Кардорфф, молодой журналистки из Deutsche Allgemeine Zeitung, помощь евреям началась с личной встречи. В вечерних сумерках ноября 1942 г. кто-то нажал кнопку дверного звонка, она открыла и в тусклом свете подъезда увидела на одежде у обоих незваных гостей желтую звезду. По их словам, они приехали из Бреслау с картиной ее отца, известного художника-академиста, которую теперь хотели бы продать автору. «Мы дали им какой-то еды, и они немного оттаяли, – вспоминала в дневнике Кардорфф. – Не поддается описанию то, через что проходят эти люди. Они хотят затаиться, прежде чем их поймают, живут точно разбомбленные беженцы из Рейнской области». Отец выкупил у них свою картину, но, как считала молодая журналистка, гостям требовалась не только «материальная помощь, но и поддержка». Разок оказать содействие, поддержать – это одно дело, но готовности сделать большее Кардорффы не испытывали [550] Kardorff, Berliner Aufzeichnungen, 44: 20 Nov. 1942: этот инцидент вполне может быть послевоенным дополнением; в ее карманном дневнике ничего такого нет. .

Как журналист Урсула занималась в газете культурным обозрением. Готовя рождественские посылки воевавшим в тот момент на Кавказе брату и жениху, она решила сделать им сюрприз – вложить в блоки сигарет свои снимки рядом с открытками. Сколько бы ни хотела она помочь евреям выжить, она не желала Германии проигрыша в войне. В новогоднем приложении к газете, посвященном культуре, Урсула смонтировала страницу из фотографий с разных мест сражений от СССР с его снегами до Северной Африки, прокомментировав визуальными материалами тему «Немецкий солдат на боевом посту». Говоря об уходящем годе, она отметила в дневнике, что по сравнению с бомбежками и карточной системой, когда дело доходит до «истребления евреев, в подавляющем большинстве массы [населения] индифферентны или даже одобряют его» [551] Ibid., 52, n. 3 and 59: 31 Dec. 1942 and 12 Jan. 1943, дилемма развернуто драматизирована. .

Постепенно депортации и широкомасштабное уничтожение сделались достоянием прошлого. К лету 1943 г. особые отряды эксгумировали и предали сожжению трупы умерщвленных газом в Треблинке, Собиборе и Белжеце, и на протяжении нескольких следующих месяцев эти три лагеря подверглись ликвидации. Даже выкапывание и сжигание тел людей, расстрелянных в Галиции и на Украине, не осталось тайной для населения на внутреннем фронте. Муниципальные работники в рейхе занялись устранением потерявших смысл вывесок и объявлений, запрещавших евреям вход в публичные библиотеки, плавательные бассейны и парки [552] По поводу Sonderaktion 1005, см. Arad, Belzec, Sobibor, Treblinka , 170–178, 370–376; Hilberg, Destruction of the European Jews , 3, 976–977; Kulka and Jäckel, Die Juden in den geheimen NS-Stimmungsberichten , 3652, SD Außenstelle Bad Neustadt, 15 Oct. 1943. .

Альянс стран оси вышел из зимнего кризиса 1941–1942 гг. преображенным, добавив себе в качестве действующего союзника Японию и приобретя официального врага в лице Соединенных Штатов. Дисбаланс в экономических ресурсах составлял 4:1 против гитлеровского рейха. Германия не могла надеяться на удачное завершение войны на истощение: этот непреложный урок она выучила во время Первой мировой. Пока три группы армий на Восточном фронте прилагали все силы для сдерживания наступательного порыва Красной армии, политическое руководство Третьего рейха проникалось осознанием тщетности самых действенных усилий в обороне – они не дадут выхода из стратегического тупика. Самое большее, на Восточном фронте удастся достичь равновесия, но баланс рано или поздно неминуемо начнет сдвигаться, причем не в пользу рейха [553] Tooze, Wages of Destruction , 639–640; также Overy, Why the Allies Won , 1–24. .

Единственным поводом для стратегического оптимизма в Германии на заре 1942 г. служил дальневосточный союзник. Через день после налета на Тихоокеанский флот США в Пёрл-Харборе японцы развернули наступление на Гонконг. Островная колония британцев капитулировала в день Рождества 1941 г., и к тому времени японские армии успешно продвигались повсюду в Юго-Восточной Азии, завершив череду успехов 15 февраля 1942 г. взятием Сингапура [554] См.: Можейко И. В. Западный ветер – ясная погода. Юго-Восточная Азия во Второй мировой войне. М.: Наука – Главная редакция восточной литературы, 1984 (переиздания: М.: АСТ, 2001; Астрель, 2012). – Прим. науч. ред. . Немецкое руководство осознало, что в свете такого расклада сил Соединенные Штаты и Британия окажутся не в состоянии начать вторжение в Западную Европу по крайней мере до осени, а то и вовсе до 1943 г. Пусть в долгосрочной перспективе включение в игру Японии и Соединенных Штатов сулило больше риска, в краткосрочной оно дало возможность Германии выиграть жизненно важное в момент острого кризиса время. С точки зрения Гитлера, Соединенные Штаты опосредованно включились в войну еще в сентябре, когда Рузвельт поручил ВМФ США охрану от немецких подводных лодок караванов судов с военными материалами, поставляемыми по условиям ленд-лиза в Британию. В ноябре американский президент распространил действие ленд-лиза и на Советский Союз. Нападение японцев на Пёрл-Харбор давало огромный выигрыш Германии, поскольку отныне Тихий океан обещал поглотить львиную долю американских ресурсов, отвлекая их от Европы [555] Kershaw, Hitler, 2, 442–446. .

Не вполне ясно, почему Гитлер счел необходимым сам объявить войну Соединенным Штатам 11 декабря. 75 % американцев по-прежнему не желали вступления страны в европейский конфликт. Гитлер явно облегчил Рузвельту решение внутриполитических задач страны. Япония не сделала подобных заявлений о переходе к враждебным действиям против Советского Союза, хотя, поступи она так в декабре 1941 г., Сталин мог бы и не решиться перебросить дивизии из Сибири в западном направлении для обороны Москвы [556] Далеко не все дивизии, участвовавшие в обороне Москвы, были дальневосточными, и, несмотря на пассивность Японии, СССР все равно приходилось держать на границе заметные по численности силы. Но Япония хорошо помнила 1939 г. В Европе разгром на Халхин-Голе «не заметили», поскольку как раз тогда началась Вторая мировая война. Японцы внимательно следили за блицкригом и уже летом 1941 г. стали осознавать, что кампания развивается хотя и успешно, но все же не так гладко, как рассчитывали немцы. . Гитлер признавался Геббельсу, что испытал огромное удовлетворение от возможности принятия важнейшего решения взять инициативу на себя, чего британцы и французы его лишили, объявив 3 сентября 1939 г. войну Германии. Странное эмоциональное откровение, особенно если учесть тот факт, насколько хорошо вписывалось объявление французскими и британскими лидерами войны рейху в заявления нацистского руководства о чисто оборонительном характере его действий. Официальный вызов Америке представлял собой ненужный акт – провокацию, ветром развеивавшую все прежние предосторожности. Нельзя назвать совпадением то, что, перестав лишь грозить крутыми мерами против евреев в Европе с целью сдержать «поджигателей войны» в Америке, Гитлер именно тогда санкционировал первые депортации немецких евреев. Никакой деэскалации, никаких переговоров и договоров. И снова Соединенные Штаты, Британия и Россия (СССР) выстраивались единым фронтом против Германии, точь-в-точь как в 1917 г. [557] В 1917 г. Россия после Февральской революции фактически вышла из войны. – Прим. науч. ред. . Если суть политической карьеры Гитлера заключалась в том, чтобы переиграть Первую мировую и попробовать на сей раз выйти победителем, тогда он получил «свою мировую войну».