Эндрю Петтигри - Изобретение новостей. Как мир узнал о самом себе

Объявление вышло в «Коллекшн фо зе импрувмент оф хазбендри энд трейд» ( A collection of the improvement of husbandry and trade — «Собрание улучшений по хозяйству и торговле») Хафтона, еще одно инновационное финансовое издание. В противовес прейскурантам, «Коллекшн» Хафтона включал в каждый еженедельный выпуск статью по теме экономики и финансов. За этим последовали цены на избранные товары и список акций. Поначалу число акций было большим, около 64 позиций в списке в 1694 году. Это не могло продолжаться долго, список компаний пошел на убыль, и в 1703 году газета Хафтона прекратила публикации [739] Murphy, Origins of English Financial Markets, p. 99; Blanche B. Elliott, A History of English Advertising (London: Batsford, 1962), pp. 313-44. . Среди данных, собранных Хафтоном, были также подробности отправления и прибытия кораблей, торговая информация, которая породила отдельное специальное издание, основанное в 1694 году Эдвардом Ллойдом, Ships arrived at and departing from the several ports of England and foreign ports («Корабли, прибывающие в некоторые порты Англии и иностранных государств и отправляющиеся из них»). Оно существует и по сей день под названием «Ллойдс лист».

Эти специальные технические издания были, тем не менее, отделены от общего печатного потока. Хотя в Англии происходил быстрый прирост количества газет после прекращения действия Акта о лицензировании в 1695-м, эти издания предлагали читателям лишь весьма ограниченный комментарий экономической жизни столицы. «Газетт» следила за делами Английского банка по подписке в 1694 году, но когда она закончилась, дела банка перестали ее волновать. В 1699 году «Пост Бой» упомянул встречу для обсуждения союза Ост-Индии и английских компаний, однако никакого комментария по поводу возможного результата такого союза или же конечного его итога в последующих выпусках не было [740] Там же, с. 91. . С 1697 года «Пост Бой» включал краткую выписку с главными акциями, но деловые новости наиболее очевидно внедрялись в выпуск через оплаченные рекламные объявления. Компании покупали место в газете, чтобы объявить о встрече совета директоров. Запуск предприятий и отдельных проектов занимал немало места в новостных изданиях. То была великая эпоха проектов. Схемы переработки земель, патенты на подводные колокола, новые изобретения, торговые схемы были предметами оптимистических обращений за деньгами инвесторов. Между 1695-м и 1699-м лотереи занимали почти все доступное место для рекламы [741] Там же, с. 94–5. . Распространение лотерей, таких как «Приключение на миллион», «Несравненное приключение» и «Честное предприятие», было знаком появления нового класса потенциальных инвесторов, имеющих маленький опыт в рыночной торговле и ищущих альтернативных возможностей для вложения средств. Это была взрывоопасная смесь.

Через двадцать лет после Славной революции 1688 года для лондонской экономики наступила стадия стабильного роста. Более спокойный политический климат позволил ввести фундаментальные организационные преобразования: основание Английского банка, консолидация национального долга, перевыпуск монет в 1696 году [742] Julian Hoppit, A Land of Liberty? England 1689–1727 (Oxford: Oxford University Press, 2000), pp. 313-44. . Все эти замечательные нововведения вместе с необычайным ростом числа предприятий и новых компаний позволили оценить происходящие изменения. Большая часть исследований в области торговли была облечена в традиционную форму памфлетов, хотя периодическая пресса тоже прилагала все усилия, чтобы донести до читателей суть новых рыночных отношений. В июне-июле 1694 года Джон Хафтон написал серию из семи статей в своей «Коллекшн», в которых пытался объяснить своим подписчикам, в чем заключаются новые финансовые рынки. Его статьи кратко затрагивали историю акционерных обществ и объясняли, как совершались сделки, включая такие относительно сложные вещи, как опцион и временные торги [743] Murphy, Origins of English Financial Markets, p. 109. . «Ревью» Дефо также вскользь коснулся экономических вопросов, и Дефо был более других склонен рассуждать о состоянии экономики вообще. Дефо, конечно, имел собственный опыт рискованных проектов, так как стал банкротом после неудачной деловой карьеры. Он так и не оставил своих привычек, хотя «Ревью» втянулся в политические темы. В своем прощальном выпуске Дефо с тоской писал, что «Деловая печать была шлюхой, в которой я души не чаял» [744] Grant Hannis, ‘Daniel Defoe’s Pioneering Consumer Journalism in the Review ’, British Journal for Eighteenth-Century Studies , 30 (2007), pp. 13–26, here p. 16. . Выбор метафоры не случаен, на тот момент памфлетисты весьма подозрительно относились к этической стороне получения денег от финансовых махинаций. Вопрос, заданный в корреспондентской колонке «Атениан Меркьюри», например, касался вреда, приносимого лотереями. Может ли, спрашивал корреспондент в 1694 году, порядочный человек в здравом рассудке участвовать в лотерее, где выигрыш определяется Божественным Провидением [745] Murphy, Origins of English Financial Markets , pp. 107-8. ?

Хотя в экономических дискуссиях было пролито немало чернил и немало финансовых данных было опубликовано, все еще спорным остается вопрос о том, была ли деловая пресса достаточно эффективна и предлагала ли она нужную информацию, предназначенную для тех, кто только вступал на рыночную стезю, особенно во время резких скачков цен. Рынок Лондона был очень необычным. Политическая сила и финансовая мощь всей нации концентрировались в столице в уникальном масштабе. Там же располагался и порт, обеспечивавший постоянные связи с главными европейскими торговыми городами. Тем не менее в этом разрастающемся мегаполисе торговая зона была сосредоточена на небольшом участке. Главными центрами финансового слияния были Королевская Биржа, Ост-Индская компания и Биржевая аллея (появившаяся, когда акционеры переместились с Биржи в 1698 году), все это помещалось на расстоянии нескольких сотен шагов друг от друга. Посетители, сунувшиеся в этот пчелиный улей в часы торгов, попадали в какофонию, где опытные дельцы обменивались информацией и совершали сделки, говоря с большой скоростью и на жаргоне, непонятном для простых смертных. Дефо в «Эссе о проектах» и «Мерзости акционеров» отразил характерный для того времени скептицизм, а в «Ревью» объявил об отсутствии совести на финансовом рынке. Следующий воображаемый диалог показывает иррациональность торговли, где сплетни и стадное чувство с легкостью побеждают здравый смысл.

Один человек кричит:

— Еть ли новости? Ответ: — Нет, но их все обсуждают на Биржевой аллее.

— Есть ли об этом отчет из Канцелярии? — Нет, но на Биржевой аллее только его и обсуждают.

— Но как же это получается? — Никто не знает, но на Биржевой Аллее все прямо-таки кипит [746] Hannis, ‘Defoe’s Pioneering Consumer Journalism’, p. 22. .