Елизавета Хейнонен - Три мышкетёра

– Мой багаж путешествует отдельно от меня. Я отправил его вперёд вместе со слугами.

Хозяин лишь понимающе кивнул головой, никак не комментируя моё объяснение, потом сказал:

– Я могу предоставить в распоряжение сеньора две комнаты на выбор: номер пять, окна которой выходят на дорогу, и номер шесть с окнами во двор.

Он говорил вежливо, но без подобострастия: было видно, что здесь привыкли иметь дело с именитыми путешественниками. Я ответил, что согласен на любой, и это действительно было так, поскольку я уже успел отметить про себя, что маркиза остановилась в номере семь, то есть в непосредственном соседстве с обеими предложенными мне комнатами.

– Горячий ужин будет готов через полчаса. Пока же сеньор может осмотреть свою комнату. Она на втором этаже, – продолжил хозяин, положив передо мной ключ от пятого номера.

– Все постояльцы ужинают вместе? – поинтересовался я.

– Если желают получить настоящий обед. Горячее мы подаём лишь в определённое время, иначе моей супруге пришлось бы слишком туго. После того, как все наши дочери одна за другой повыскакивали замуж, она лишилась своих помощниц. Но вино и холодные закуски вы можете получить в любое время. Правда, выбор их невелик.

Я поблагодарил его кивком головы и по скрипучей деревянной лестнице поднялся на второй этаж. Пока всё шло замечательно. Если маркиза пожелает отведать горячего, то наша с ней встреча состоится уже через полчаса. Этого времени было более чем достаточно, чтобы завершить необходимые приготовления, начатые ещё в Маусвиле.

Вскоре я уже входил в помещение, в котором столовались постояльцы трактира. За несколькими столами сидели голодные путешественники, из которых я сразу выделил стройного юношу, терпеливо дожидающегося, когда до него дойдёт очередь. Полная немолодая мышка как раз обслуживала другого одинокого гостя. В углу кутила компания из трёх мышей довольно сомнительного вида. Все трое пили, не закусывая, и были уже явно навеселе. На первый взгляд их можно было принять за местных забулдыг, какие найдутся в любой деревне, но меня в таких делах трудно провести. Лишь бегло взглянув в их сторону, я тут же причислил их к категории гастролирующих мошенников или карманников, что, останавливаясь в придорожных трактирах, обчищают путешественников. Особенно мне не понравился один из этих типов, парень с чересчур длинным носом и острым клиновидным подбородком, который, как мне показалось, был у троицы за главаря. Когда я вошёл, он прощупал меня внимательным взглядом и что-то коротко бросил своим приятелям – пузатому коротышке и парню с большими оттопыренными ушами. "А эти ребята вовсе не так пьяны, как кажутся", – подумал я, проходя через зал и усаживаясь за свободный столик у стены лицом к залу.

Юноша, в котором я подозревал переодетую маркизу, тоже не оставил моё появление без внимания. Я заметил краем глаза, что он, как и троица, с удивлением оглядел мой по-испански строгий дорожный костюм, на мгновение задержав взгляд на толедском кинжале. Когда я сел, он больше не смотрел в мою сторону, поскольку был теперь вполоборота ко мне, но по его напряжённой позе я понял, что только приличия мешают ему повернуться и продолжить осмотр. Когда пожилая мышка, вторично обойдя юношу, поставила передо мной тарелку с дымящимся супом и горячий пирог, у него появился повод посмотреть на меня ещё раз. Как раз в этот момент я поднял голову и наши взгляды встретились. Я недоуменно развёл лапами, как бы говоря: "Прошу прощения, но моей вины тут нет", и смущённо улыбнулся. Юноша улыбнулся в ответ. Мне он показался очень милым.

Вскоре перед ним тоже задымилась тарелка с супом, и он принялся за еду, демонстрируя самые изысканные манеры.

Какое-то время в комнате не было слышно ничего кроме звяканья столовых приборов и звука работающих челюстей.

– Ох и хорош пирог! – громко сказал один из троицы, пузатый коротышка, с шумом отставляя от себя тарелку и громко срыгивая. – Я бы не отказался от ещё одной порции. Эй, мамаша!

– Ты что, жрать сюда пришёл? – одёрнул его лопоухий.

Последние слова были явно лишними, и лопоухий осёкся, поймав предостерегающий взгляд главаря. Толстяк тоже тут же угомонился и дальнейший разговор они вели шёпотом, время от времени поглядывая в сторону юноши. Они явно что-то замышляли. Юноша сидел к ним спиной и не видел обращённых к нему взглядов, но я со своего наблюдательного пункта видел всё, что происходило в зале. Через некоторое время, когда с едой уже было покончено и хозяйка подала ликёр, лопоухий поднялся со своего места и, пошатываясь, направился к столику, за которым сидела переодетая в мужское платье маркиза. Обойдя столик, он остановился перед юношей и изобразил нечто среднее между поклоном и реверансом: слегка согнув ноги в коленях, сделал насмешливо-галантный жест, будто снимает перед ним несуществующую шляпу. Простояв в этой позе по меньшей мере пять секунд (что лишний раз доказывает, что он был не столько пьян, сколько притворялся), он спросил с преувеличенной вежливостью в голосе:

– Простите, если я нарушил этот… как его? …пищеварительный процесс Вашей Светлости, но мои друзья интересуются, не угодно ли Вашей Милости сыграть с нами в "пикет"?

Юноша отрицательно покачал головой. Он был явно растерян.

– Не угодно? Ай-я-яй! А я поставил золотой на то, что сумею уговорить Вашу Светлость. Так что придётся Вашему Сиятельству меня уважить.

Юноша продолжал молчать.

– Не желаешь?

– Нет, – ответил юноша решительно, и я мысленно поаплодировал его смелости.

– Это нехорошо, – сказал лопоухий тоном сурового учителя. – Старших надо уважать. А со мной так вообще лучше не ссориться.

– Я не умею играть в "пикет", – ответил юноша, всем видом показывая, что не желает продолжать беседу.

Но лопоухий и не думал уходить.

– Не умеешь – научим.

– Я вообще не играю в карты.

– Что, мамочка не разрешает?

Юноша не ответил.

– А мы ей не скажем. Ха-ха! – рассмеялся лопоухий и, повернувшись к друзьям, подмигнул им, словно призывая засвидетельствовать его слова. – Так что давай, присоединяйся к нам. Мы парни покладистые. Не хочешь в карты, сыграем в кости. Уж пару костей-то ты бросить сможешь. На это даже у такого сосунка, как ты, должно хватить силёнок.

Маркиза опять промолчала. Видимо, не знала, как вести себя в подобной ситуации. Принадлежи она к сильному полу, она бы вряд ли снесла насмешку, но, будучи женщиной, она, скорее всего, не восприняла слова насмешника как личное оскорбление, а просто растерялась.

Я понял, что пора вмешаться и встал из-за стола.

– Если господам угодно немного поразвлечься, то я готов составить вам компанию, – сказал я, приближаясь.