Анатолий Иванов - История петербургских особняков. Дома и люди

Говорят, что, возвращаясь в Петербург, Апрелев рекомендовал цесаревичу своего тверского земляка и приятеля Аракчеева, с чего и началась последующая блестящая карьера временщика. Федор Иванович не переставал пользоваться милостью Павла и когда тот вступил на трон: в 1797 году государь пожаловал ему 150 душ, а в 1800-м произвел в генерал-майоры. К концу жизни, уже в чине генерал-лейтенанта, Ф. И. Апрелев состоял помощником великого князя Михаила Павловича, управлявшего всей артиллерией.

Старик не дожил до страшного несчастья, приключившегося 26 апреля 1836 года с его сыном Александром, который в день своей свадьбы, возвращаясь с молодой женой из церкви, получил смертельный удар кинжалом прямо на пороге родительского дома. Через три дня раненый скончался в страшных мучениях. Убийцу – им оказался чиновник Артиллерийского департамента Н. М. Павлов – судили военным судом и приговорили к бессрочной ссылке в каторжные работы. Общественное мнение было потрясено этим страшным и на первый взгляд бессмысленным преступлением.

Сам император Николай Павлович заинтересовался его мотивами; ему одному и согласился Павлов открыть всю правду. Посланный от государя флигель-адъютант привез письмо осужденного, где тот поведал печальную и, увы, довольно обыкновенную историю, завершившуюся трагической развязкой. Неведомо каким образом содержание письма стало известно широкой публике.

Вот что рассказывает в своем дневнике о причинах случившегося А. В. Никитенко: «Апрелев шесть лет тому назад обольстил сестру Павлова, прижил с нею двух детей, обещал жениться. Павлов-брат требовал этого от него именем чести, именем своего оскорбленного семейства. Но дело затягивалось, и Павлов послал Апрелеву вызов на дуэль. Вместо ответа Апрелев объявил, что намерен жениться, но не на сестре Павлова, а на другой девушке. Павлов написал письмо матери невесты, в котором уведомлял ее, что Апрелев уже не свободен. Мать… отвечала на это, что девицу Павлову и ее детей можно удовлетворить деньгами. Еще другое письмо написал Павлов Апрелеву накануне свадьбы. «Если ты настолько подл, – писал он, – что не хочешь со мной разделаться обыкновенным способом между порядочными людьми, то я убью тебя под венцом».

Не получив ответа, оскорбленный брат решился на отчаянный поступок. Прочтя это признание, царь смягчил наказание преступнику, заменив каторгу ссылкой солдатом на Кавказ, с правом выслуги. Однако в скором времени Павлов умер от раны на голове, случайно нанесенной ему палачом, ломавшим над ним шпагу в момент гражданской казни.

История с убийством Апрелева наделала много шума; живой интерес к ней проявил и Пушкин, находившийся тогда в Москве. Примечателен его отзыв на этот счет, высказанный в письме к жене: «То, что ты пишешь о Павлове, примирило меня с ним. Я рад, что он вызывал Апрелева. – У нас убийство может быть гнусным расчетом: оно избавляет от дуэля и подвергается одному наказанию – а не смертной казни». До его собственного поединка оставалось менее года…

Видимо, желая избавиться от тягостных воспоминаний, связанных с местом, вблизи которого произошло это мрачное событие, мать убитого решает продать дом на Сергиевской. В 1837 году этот и два смежные участка по обе стороны бывшего жилища Апрелевых переходят в собственность матери князя А. И. Барятинского (1810–1879), будущего фельдмаршала и героя кавказской войны.

А. И. Барятинский

Александр Иванович принадлежал к старинному княжескому роду, владевшему некогда волостью Барятин в Калужской губернии, откуда и пошла их фамилия. Надо сказать, что отец готовил старшего сына отнюдь не к военной, а к сугубо мирной деятельности, желая сделать из него некоего идеального сельского хозяина, причем на английский лад, ибо старик Барятинский слыл ревностным англоманом. Для этого он разработал целую систему воспитания, но его труды пропали втуне: безмерно упрямый и своевольный Александр, невзирая на мольбы матери и уговоры родных (отца уже не было в живых), определился не в университет, куда его прочили, а в школу гвардейских подпрапорщиков и юнкеров.

Несмотря на одаренность и прекрасное домашнее воспитание, юноша не блистал успехами, предпочитая вместо учебы тратить время на светские развлечения и романические похождения. В результате он не смог окончить школу по первому разряду и поступить в кавалергарды, о чем всегда мечтал, а вынужден был довольствоваться Гатчинским кирасирским полком, не принадлежавшим к гвардии.

С досады юный князь с еще большим азартом стал предаваться разгульному веселью, а вдобавок оказался замешанным в скандальной демонстрации, устроенной офицерами близкого ему по духу Кавалергардского полка своему новому командиру, чем навлек на себя неудовольствие государя Николая Павловича. Осознав опасность положения и раскаявшись в своих поступках, Барятинский весной 1835 года выразил твердое намерение отправиться на Кавказ и верной службой искупить вину. В одном из сражений он получил тяжелое пулевое ранение и для поправления здоровья вынужден был вернуться в Петербург, а затем отправился на лечение за границу.

По возвращении Александр Иванович определяется на службу в лейб-гусарский полк и к 1845 году имеет уже полковничий чин. Однако его по-прежнему манит Кавказ, а неудовлетворенное честолюбие вновь заставляет искать подвигов на поле брани. В ту пору под руководством князя М. С. Воронцова шли приготовления к большому походу против Шамиля. Барятинский принял участие в боевых действиях в качестве командира батальона. Война давала возможность показать себя на деле, и он своего шанса не упустил.

Слава и популярность князя быстро росли, награды также следовали одна за другой. Мужество и неустрашимость А. И. Барятинского были поразительны, но не менее удивительными оказались его административные способности, по достоинству оцененные главнокомандующим. Летом 1848 года по рекомендации Воронцова Александр Иванович производится в генерал-майоры свиты его величества. Но в то же самое время прежняя невоздержанная жизнь дает о себе знать сильнейшими приступами подагры. Болезнь, отравлявшая жизнь и лишавшая душевного равновесия, заставила его осенью того же года просить об отпуске.

В столице кавказского героя с нетерпением поджидали: услужливые придворные, с ведома и при участии царской семьи, задумали сосватать ему вдову М. В. Столыпину, урожденную княжну Трубецкую. Однако женитьба на любовнице цесаревича (а в прошлом и его собственной) вовсе не улыбалась гордому, болезненно самолюбивому князю, тем более что еще недавно он питал тайную надежду на супружество с дочерью самого государя, великой княжной Ольгой Николаевной. Почвой для радужных мечтаний служило то, что его бабка, Екатерина Петровна Барятинская, была урожденной принцессой Гольштейн-Бекской. Ведь вышла же старшая дочь царя замуж по любви за герцога Лейхтенбергского, дед которого, виконт Богарнэ, уступал в знатности предкам князя! Конец обманчивым иллюзиям положил брак Ольги Николаевны с наследным принцем Вюртембергским, заключенный 1 июля 1846 года…