Анатолий Иванов - История петербургских особняков. Дома и люди

Как следует из дальнейших пояснений, этой девушкой оказалась Татьяна Скороходова. Ухватившись за нож, она предотвратила худшее, а затем пустила в ход все утешения, какие только могла придумать. «Понемногу я раскаялась в этом… поступке и заставила ее поклясться, что она не будет о нем говорить, что она и сохранила свято», – заключает свой рассказ Екатерина.

Неизвестно, чем бы закончился этот эпизод, не появись Скороходова так вовремя; возможно – ничем, но не исключено, что она некоторым образом повлияла на будущую судьбу России, заслужив тем самым свой уголок в истории.

Из усадебных построек, появившихся на левом берегу Мойки в середине XVIII века, до нас дошло, разумеется в измененном виде, всего несколько, и среди них – дом придворного поставщика Г. Х. Штегельмана. Расположен он неподалеку от Невского проспекта, рядом с бывшим дворцом графа К. Г. Разумовского, и ныне входит в комплекс зданий Педагогического университета.

Дом № 50 по набережной Мойки. Современное фото

В глубине парадного двора виднеется внушительное здание с тремя ризалитами, средний из них имеет подъезд; парадный двор выглядит довольно необычно и, кажется, в петербургской архитектуре больше нигде не встречается.

Такой внешний вид дом приобрел после перестройки в стиле раннего классицизма; черты его проявляются, в частности, в лепных барельефах в форме античных ваз, размещенных поверх колонок. Построен же он раньше, в 1750-х годах, по проекту архитектора Б. Растрелли, почти одновременно со Строгановским дворцом, возведенным тем же мастером.

После смерти Штегельмана его супруга решила продать участок и в ноябре 1763 года поместила в «Санкт-Петербургских ведомостях» объявление с интересными подробностями о своих владениях: «Бывшего придворного фактора Штегельмана жена вдова продает каменный дом, состоящий на Мье [11] Мья – старое название Мойки. (А. И.) реке, со всеми… службами и с садом, в коем каменные оранжереи с разными фруктами и притом пруд с рыбою; желающие оный дом купить, о цене договориться могут с оною г. Штегельманшою».

Судя по этому описанию, усадьба покойного поставщика мало чем отличалась от соседних барских усадеб. Годом позже Екатерина II приобрела ее в казну и отвела под жилье графу Г. Г. Орлову. К тому времени мысль о браке с ним, не поддержанная наиболее влиятельными приближенными, уже оставила императрицу: она сочла, что ее фавориту подобает иметь отдельное жилище. Идея же постройки Мраморного дворца, «здания благодарности», отделанного с неслыханной роскошью, еще только витала в воздухе и была далека от осуществления…

Г. Г. Орлов

По-видимому, серьезных переделок в новоприобретенном особняке не понадобилось, и в 1764 году Орлов начал задавать в нем пиры, на которых присутствовала вся знать и сама государыня. В дневнике С. А. Порошина неоднократно встречаются записи вроде нижеследующей, от 27 декабря 1765 года: «Вчерась ввечеру Ее Величество изволила быть у графа Григорья Григорьевича Орлова в Штегельманском доме, что на Мойке; там, как сказывают, компания была человек около шестидесяти. Ее Величество возвратиться изволила в час по полуночи. Ужин там был, танцы, песни, пляска и святошные игры. Гости часа в четыре по полуночи разъехались».

Как выглядели эти игры, мы узнаем из другой записи, сделанной двумя днями ранее: «Сперва, взявшись за ленту, все в круг стали, некоторые ходили в кругу, и протчих по рукам били. Как эта игра кончилась, стали опять все в круг, без ленты, уже по двое, один из другого: гоняли третьева. После сего золото хоронили; «заплетися плетень» пели; по-русски плясали; польский (то есть полонез. – А. И.), минуэты и контрдансы танцовали. Ее Величество во всех оных играх сама быть и по-русски плясать изволила…»

Подчас забавы придворных приобретали более замысловатый характер, что скрупулезно отмечает тот же Порошин: «Государыня изволила сказывать, что она ногою своею за ухом у себя почесать может… Фельдмаршал граф Петр Семенович Салтыков правой своей ногой вертел в одну сторону, а правой же рукою в другую, в одно время… Граф Григорий Григорьевич разные такие ж штучки делал».

Людям той эпохи свойственна была детская непосредственность, и невольно поражаешься, читая, как престарелые вельможи в лентах и орденах могли весело играть в горелки (игра вроде «пятнашек». – А. И.) или прыгать на одной ножке, а после этого важно шествовать в Сенат заниматься государственными делами!

Г. Р. Державин в своих «Записках» рассказывает такой эпизод. Как-то статс-секретарь Петр Иванович Турчанинов (немолодой человек на весьма важном посту!), встретив его в саду Царского Села, проговорил озабоченно: «Государыня немного скучна, и придворные что-то не заводят никаких игр; пожалуй, братец, пойдем и заведем хоть горелки». Во время игры пятидесятилетний поэт погнался за одним из великих князей, но, поскользнувшись на мокром лугу, упал и вывихнул руку. Так что ребячьи забавы иной раз кончались для седых шалунов чувствительными увечьями.

Через несколько лет фавор, или, как тогда говорили, «случай», Г. Г. Орлова закончился, и он навсегда покинул дом на Мойке, который так и не стал его собственностью. В августе 1780 года «Санкт-Петербургские ведомости» вызывали желающих «исправить нынешним временем в Штегельмановом доме, состоящем в ведомстве конторы строения домов и садов, в главном корпусе и флигеле разные работы».

Ю. М. Фельтен

Из этого можно заключить, что именно тогда и выполнена перестройка здания в новом стиле. Бессменным директором конторы долгие годы состоял Ю. М. Фельтен, под чьим «смотрением» и производились работы, но был ли он автором проекта, не имея на то достаточных доказательств, утверждать не берусь.

Очередным обитателем дома стал другой граф, на сей раз немецкого происхождения, Фридрих Ангальт, приглашенный Екатериной на русскую службу в 1783 году и проживший в России до конца своих дней. Назначенный директором Сухопутного кадетского корпуса, он ревностно отдался воспитанию будущих офицеров, и надо сказать, что его подопечные сохранили о своем начальнике благодарную память.