Малхаз Цинцадзе - Нестор

Васадзе посмотрел на Ожилаури.

– А ты где был в это время?

– Он был у меня,– вдруг сказала Ляля. Как она подошла, никто и не заметил.

– Пахом Ильич здесь ни причем, я уверена. Пойдемте в подсобку, я приведу его туда.

Васадзе незаметно достал револьвер и засунув за спину, прикрыл курткой. Он и Зервас оставили вещмешки друзьям и отправились за Лялей. Обойдя здание, зашли с черного хода и стали ждать в комнате, где хранился слесарный и столярный инструмент. Скоро пришел и Пахом Ильич. Он вернул Васадзе деньги за проживание и, прижимая руки к груди, стал рассказывать:

– Когда вы ушли, вскоре появились военные, много, при оружии. Говорят, реквизируем гостиницу для проживания по законам военного времени. Значит, бесплатно,– горько усмехнулся управляющий. – Ну и пошли по номерам, смотреть условия, и я с ними, естественно. Заходят к вам, а там друг ваш. Стали они его проверять, мешок вывернули, и все вроде хорошо, и вдруг из толстой такой книги выпадает листок. Они его читают – и сразу в ор, хватаются за револьверы – чекиста, кричат, поймали. Меня в сторону отпихнули, а друга вашего с ног сбили, повязали да и потащили куда-то. Больше мне ничего неизвестно. Вы простите меня, но и вам здесь оставаться нельзя. Я ж знаю, как это бывает: возьмут одного, а потом тянут за ним всех. Я сам по делу Сухомлинова проходил («Интересно, в какой его части – политической или экономической?» – подумал Зервас) – затаскали. Уехал из Питера сюда, думал тихо старость встречать, а тут такое. Как они ушли, так я его вещички собрал, они их так и бросили, и денег мне ваших не надо, идите с богом.

Большая улица, широкая, застроенная невысокими домами, казалась из-за этого еще больше.

«На перспективу строили,– думал Васадзе.– Потом дома станут выше, появятся автомобили, трамваи, и улица покажется уже не такой большой». Они сидели на ступенях какого-то дома, разложили на газете то немногое, что принес Ревишвили, и закусывали.

– Так что за бумагу они нашли? – повторил вопрос Ожилаури.

Зервас задумчиво молчал, шевелил губами и качал головой.

– Вот фраер! Ну, точно фраер! – наконец воскликнул он. – Говорил я ему— выбрось ты эту бумажку. Сделала она свое – выбрось. Пожалел, сохранил, а вдруг еще сгодится? Вот и сгодилась.

Зервас обвел друзей взглядом.

– Придется рассказать всю историю, с начала,– и он стал вспоминать питерские события, которые, как наивно думал, оставил в прошлом.

Еда закончилась раньше, чем Зервас закончил рассказ. Васадзе и Ожилаури одобрительно кивали, а Фоме история явно не понравилась, и он качал головой из стороны в сторону.

– Ну что ж! – подвел итог услышанному Васадзе. – Все правильно. Есть документ, подтверждающий личность студента Иосава, и есть документ, обратите внимание – спрятанный, подтверждающий, что это чекист Веснянен. Которому поверят лучше? Тому, который был спрятан. Так что он теперь будет им сто лет доказывать обратное и не докажет.

– Сто лет не понадобится,– усмехнулся Ожилаури.– Завтра поставят к стенке – и хана.

– Почему завтра? Может, и сегодня,– сказал Ревишвили.

– Нет. Сегодня не расстреляют. Будут выпытывать имена сообщников,– уверенно сказал Васадзе.

– И что будем делать? – вспыхнул Зервас.– Его надо выручать…

– Как?!—воскликнул Ревишвили. – Что мы можем сделать? Прийти к ним и сказать: извините, это недоразумение?

– Даже если Котэ пойдет и расскажет им ту же историю, что и Сандро, им все равно не поверят. Расстреляют обоих, на всякий случай. Проверить все равно невозможно, зачем же рисковать? Большевики делают также,– уверенно сказал Нико.

– Откуда ты знаешь? Может, поверят? – Зервас встал, казалось, он уже собрался бежать, выручать друга.

– Поверь мне, я знаю наверняка,– сказал Васадзе. Ему даже понравилась эта безвыходная ситуация. Опять что-то похожее на военную операцию. Как говорил Ларин, вылазка в тыл врага.

– Кстати, а где ваши винтовки? В гостинице их не было,– обратился он к Ревишвили.

Ответил Ожилаури, он с удовольствием потер руки:

– Хорошо, что мы не потащили их в гостиницу. Спрятали их здесь, рядом. В четырех кварталах есть церковь, и там возле могилы… как его?

– Стерлядкин,– подсказал Ревишвили.

– Да, возле него спрятали и листьями присыпали.

– И мы там же, возле Стерлядкина! – воскликнул Зервас.– Справа от могилы.

– Ха-ха! А мы слева! – обрадовался Ожилаури.

Васадзе решил думать вслух, пусть и другие думают:

– Конечно, Сандро так просто мы им не оставим, но и нам нельзя торчать здесь на виду у всех. Как стемнеет, они введут комендантский час, и по улицам будут разгуливать патрули. В гостиницах искать мест смысла нет, их наверняка все проверяют. Куда нам податься?

– Я знаю, кто нам поможет. Такой человек, который знает здесь все,– сказал Ожилаури.

– Ого, у тебя уже есть знакомства?

Ожилаури не спеша отправился к гостинице, а Васадзе продолжил:

– Сначала надо узнать, куда его отвели, а потом будем решать, как его вызволить. Возможно, нам понадобится оружие.

– Ты что! – возмутился Ревишвили.– Собираешься отбивать его пальбой?

Зерваса такая перспектива явно вдохновила.

– Верно! – воскликнул он.– У нас пять ружей. Винтовок,– поправился он.

– Четыре револьвера, это же целый арсенал!

– Арсенал есть – стрелков нет,– сказал Васадзе.

– Да вы с ума сошли! – возмутился Фома.– Тут целая армия. Кругом солдаты. Они нам как цыплятам головы поотрывают.

– Да охранять-то его не армия будет, а два-три человека,– резонно заметил Васадзе.– Тут главное —где его будут охранять,– добавил он.

Все трое прислонились к заколоченным дверям дома и грелись в лучах июньского солнца. Они были похожи на тысячи таких же ходоков, с мешками за спиной, которые бродили по просторам огромной страны в поисках ускользающего благополучия.

– Ну и что вы тут расселись? Сцапают вас, как вашего дружка, и никто вам не поможет,– вдруг вывел их из неги голос Ляли. Она стояла рядом с Тедо, и солнце красиво переливалось в золотых прядях ее волос. Стройная и легкая, она смотрела на них сверху вниз, сердито сдвинув брови.

– Так я и думал, – сказал Ревишвили,– что ты приведешь ее.

– Она знает, где сейчас Сандро, и знает, где нам можно спрятаться. – Ожилаури был доволен.

Все моментально вскочили и обступили девушку.

– Всех арестованных сначала ведут в здание уездкома,– начала она. – Это на этой же улице, в том направлении.– Она махнула рукой в сторону, противоположную гостинице. —А потом оттуда отправляют или в городскую тюрьму, или в женскую гимназию, или на винный склад. Если в тюрьму, то это плохо, там стены толстые и охрана, оттуда не сбежишь. А вот напротив уездкома есть дом Ревякина, и он сейчас пустует, зимой у Петра Василича его отобрали. Дом за кованой оградой и с высокой, как башня, крышей. Вы побудьте там, а я вам покушать принесу вечером.