Игорь Сычев - Запретные земли. Часть 2

– Бедняжка! – промолвила она сочувственно, и присела рядом с умирающим животным. Но осмотрев его, вдруг заявила: – Однако ему ещё можно помочь!

– Боюсь, ты ошибаешься, госпожа, – неуверенно возразил ей Мигел. – Раны слишком глубокие, и даже чары цветущего папоротника будут здесь бессильны…

– Если я говорю можно, значит – можно, глупый ты мальчишка! – бесцеремонно перебила его богиня, вздёрнув подбородок. – Но ты пообещаешь за это выполнить два моих желания!

– Не соглашайся, парень, не соглашайся! – услышал Мигел позади себя шёпот Бина и Пейна, но тут Ковентина вскочила, и, притопнув ногой, крикнула:

– А ну брысь отсюда, мелюзга! Нашлись советчики!

Тон её был беззлобным, но властным, и пикси сразу бросились наутёк. А Мигел посмотрел Ветру в слезящиеся, исполненные скорби глаза, и глубоко вздохнул. А потом промолвил:

– Говори, Госпожа! Если я смогу, то выполню твои просьбы в обмен на жизнь друга.

– «В обмен на жизнь друга»… – передразнила она его. – А ради моей улыбки и ради моего одобрения? Ну и люди нынче пошли, только расчёт и выгода на уме! Так вот, прежде всего ты должен извиниться за то, что убежал прочь, увидав меня у водопада, а не остался поговорить со мной! Ты, великий и отважный воин, победитель Горгульи, Нукелави и Великого Вепря Севера!

Она опять притопнула ногой, а Мигел осмелился посмотреть на неё. Ковентина стояла перед ним, уперев руки в боки, и скорее напоминала вздорную девчонку, чем могущественную богиню. Да, она была совсем не похожа на своих прекрасных, гордых и властных сестёр – Эпону и Морриган, которых ему довелось повидать раньше. В Ковентине он чувствовал нежность и доброту, пускай она и вела себя очень вызывающе.

«Она намного моложе своих сестёр» – подумалось юноше. «Но всё равно, за плечами этой нежной юной девушки – не меньше десяти тысяч лет жизни, а может, и больше, потому мне нужно быть осторожным. Впрочем, ради друга можно забыть об осторожности!»

– Прости меня, госпожа! – промолвил он с лёгким поклоном. – Я не намеривался тебя оскорбить. Я не великий воин, но твоя красота способна обезоружить величайшего из воителей, ибо ты прекрасная и грозная, как армия с развевающимися знамёнами!

Похоже, эпитеты, позаимствованные Мигелом из старинной книги, заставили Ковентину сменить гнев на милость. Она улыбнулась и промолвила:

– Ладно, договор есть договор. Первую просьбу ты выполнил, и теперь – мой черёд! Но сперва скинь с себя все эти мерзкие железки! Ненавижу железо! И понятия не имею, что Морриган находит в этих ваших отвратительных смертоносных изделиях.

Мигел повиновался, снял с себя пояс с кинжалом, и скинул кольчугу, испытав при этом немалое облегчение. Меч его торчал в кабаньей туше (будто крест на могильном холме), аркибалиста осталась на камне, а лук лежал где-то на поляне. Туника юноши была мокрой насквозь, и волосы на лбу слиплись от пота, но он не слишком переживал по этому поводу. Ковентина, наблюдая за ним, одобрительно кивнула головой, а потом приказала:

– Помоги-ка мне!

Она нагнулась и обхватила раненого коня за шею. Мигел и слова сказать не успел, как к его величайшему удивлению конь, пусть и с большим трудом, начал подниматься на ноги. Юноша бросился богине на помощь, и вот уже Ветер стоял на ногах, а Мигел и Ковентина поддерживали его с двух сторон. Наверняка дело не обошлось без светлых чар. Плащ юноши, которым конь был обвязан, не давал его внутренностям вывалиться наружу, но он как прежде молчал, и только хрипел от боли. Пикси остались на поляне, а верный Кухулин бежал рядом, с тревогой и удивлением поглядывая на раненого друга.

– Мы должны отвести его к Павлиньему Озеру! – заявила Ковентина, и сделала маленький шажок, продолжая придерживать коня. Это было невероятно, но Ветер тоже ступил шаг, потом другой, и так они дошли до опушки, а потом начали неспешно спускаться к воде. Благо, заросли по дороге к озеру были не густые, и вскоре они достигли цели.

Мигелу запомнилось, как описывали Павлинье Озеро Бин и Пейн, но сегодня было пасмурно, и солнце не пробивалось сквозь серую завесу облаков, потому юноша не заметил ничего удивительного в окраске воды. А ещё он переживал за друзей, да и красота Ковентины вполне способна была затмить всё вокруг. Богиня не останавливалась, и завела их в озеро, ступая по воде как по суше. А когда вода поднялась Мигелу выше колен, девушка обратилась к коню, обхватив его за голову:

– А теперь стань на колени, мой хороший! Только медленно!

Конь послушался, и медленно опустился в воду по самую шею. И тогда Ковентина нагнулась к нему, прикоснувшись ко лбу коня своим бледным челом, и что-то прошептала. Яркая вспышка вдруг озарила окрестности, а Владычица Озера выпрямилась и приказала Мигелу:

– А теперь сними с него твой плащ! Он ему больше не нужен!

Мигел повиновался, а Ветер вдруг вскочил, и радостно заржал. Потом отряхнулся, обдав хозяина каскадом хрустальных капель, и выбежал на берег. От страшных ран не осталось и следа, и конь, встав на дыбы, несколько раз ударил копытами воздух перед собой, а пёс Кухулин бегал вокруг него и радостно лаял. Но потом вдруг конь успокоился, подошел к юной богине, и низко ей поклонился. Та потрепала его по гриве, а Ветер опустил голову девушке на плечо. Мигел смотрел на всё это, и не знал, смеяться ему или плакать. И ещё он понятия не имел, каким будет второе желание Ковентины. Он так волновался, что долго не решался заговорить, но в конце концов произнёс:

– Пришло время выполнить твою вторую просьбу, госпожа! Я не уверен, но ты, наверное, хочешь, чтобы я извинился за то, что вопреки твоему запрету сорвал цветок папоротника…

Но Ковентина улыбнулась, а потом вдруг подняла руки над головой, и закружилась в плавном неспешном танце. Её движения были так легки и изящны, что неспособны были потревожить спокойную озёрную гладь, по которой она ступала босыми стопами, а отблески света, исходящие от её лица и одежды, становились всё ярче и ярче. Так танцевали девушки-лебеди на Тайном Озере, но где им было сравниться с их великолепной светозарной владычицей! Она была прекрасней озёрных лилий и звёзд в небесах, а танец её был танцем солнечных лучей на воде, танцем безоблачной радости, света и жизни. И Мигелу вдруг захотелось присоединиться к нему, но он, вопреки своим желаниям, попятился назад, подальше от девушки и ближе к берегу, хотя и не мог оторвать взгляд от кружащейся белым изящным мотыльком Девы Озера. Ковентина заметила это, и, залившись серебристым смехом, остановилась. А потом стремительно приблизилась к юноше и положила руки ему на плечи.

– Я хочу, чтобы ты поцеловал меня, мальчик! – промолвила вдруг она, прижалась к его груди и посмотрела Мигелу прямо в глаза.