Дэвид Бликст - Короли Вероны

Значит, Скалигер приготовил не один, а два маршрута.

Все семеро, осознав это, смешались. Наконец юноша в пурпуре и серебре, один из тех, кого сегодня посвятили в рыцари, пришпорил коня. Остальные последовали за ним, разбившись на три пары — узкая улочка позволяла одновременно проехать лишь двоим.

— Отлично! — воскликнул Мари.

— Вот люблю Кангранде! — подхватил Антонио.

— Пошевеливайся! — Пьетро в высшей степени доброжелательно пихнул Антонио локтем под ребра.

— Сам пошевеливайся! — Кулак Антонио недвусмысленно двинулся к плечу Пьетро, но Пьетро увернулся и ускакал, нарушив второй ряд. Позади него сцепились Антонио и Марьотто. За ними, пятым из семи, в белоснежном фарсетто, ехал неотразимый падуанец.

Следующий флажок Пьетро увидел издалека. Вместо поворота на улицу Святого Бернардино, по которой они скакали в первый раз, флажок указывал поворот налево, к Порта Палио. Пьетро сомневался, что они отъедут достаточно далеко, прежде чем повернуть направо. Иначе они повторят путь всадников, которых ввел в заблуждение Марцилио, и окажутся в самом конце Корсо Мастино, у рыночной площади перед палаццо Скалигеров.

В первый раз Пьетро пришло в голову, что он может победить. Если крутой поворот направо будет сразу за этим поворотом налево, имеет смысл держаться правой стороны. Конечно, тогда он потеряет при повороте влево, но если усидит в седле, то первым минует правый поворот. А поворот должен быть именно правый, в этом Пьетро не сомневался. Возможно, ему даже удастся задержать остальных, вынудить их остановиться и вернуться на несколько локтей назад. Если все так и получится, Пьетро уже никто не догонит.

Он потихоньку понукал гнедого, чтобы тот забирал вправо. Зрители бежали следом, боясь пропустить последний рывок, готовые приветствовать всякого, кто статен, смазлив и ловко сидит в седле. Пьетро надеялся, что подходит под эти характеристики, однако уверен не был. Гнедой, перепрыгивая бочонки, забрызгал грязью его бриджи, табарро он сам сбросил, да еще и в стременах ему, в отличие от остальных всадников, не подняться.

Позади Марцилио гаркнул:

— Слышишь, какой грохот?

Пьетро не стал уточнять, что именно должен услышать, — он был слишком взволнован и только упрашивал гнедого не подвести.

Пьетро, по крайней мере, предупредили. Едва добравшись до перекрестка, он увидел, что зрители смотрят отнюдь не на них, а в противоположном направлении, на восток. Один из зрителей отчаянно махал руками, чтобы остановить всадников. Его оттащили, и как раз вовремя — иначе он бы погиб под копытами.

Грохот, о котором говорил Марцилио! Пьетро наконец сообразил, что это такое. Всадники, одураченные падуанцем, поняли свою ошибку, бросились по Корсо Мастино и добрались до Порта Палио. К несчастью, они оказались на перекрестке одновременно с лидирующей семеркой.

Свежеиспеченный рыцарь, ехавший впереди, приготовился пересечь улицу. Пьетро крикнул «Берегись!», но было поздно. В тот момент, когда рыцарь выскочил на середину улицы, путь ему преградила чужая лошадь. Его собственный конь завалился на бок. Из бархатных ноздрей шумно вырывались клубы пара, последнего в этой жизни.

У парня оставались шансы на спасение, однако несколько всадников налетели и принялись колотить его куда ни попадя. К бойне присоединились еще пятеро. Рыцарь оказался примят собственным конем. На тирском пурпуре проступили багровые пятна.

Кони рвались в узкую улочку, Пьетро старался удержаться в седле. Услышав нарастающий шум между четырех- и пятиэтажным домами, открывающими улицу, Пьетро судорожно натянул поводья. Шум постепенно разлагался на составляющие, одновременно усиливаясь: ломались кости, хрустели суставы, мягкие глухие удары приходились в лица и животы. Промозглый воздух странно преобразовывал эхо, гонял его от одной сырой стены к другой, пускал вниз по булыжникам, дробил и вновь сливал в один сложносочиненный звук. Ржали лошади, стонали люди. Сорок с лишним всадников рухнули как подкошенные, на всем скаку остановленные живым барьером.

Гнедой тоже мчался к общей куче, не в силах остановиться. Его ждала воронка переломанных копыт, бабок, крупов.

Пьетро ехал всего лишь на расстоянии корпуса от юного рыцаря, нашедшего столь бесславный конец, и все время держался правой стороны улицы. Увидев, что произошло с рыцарем, Пьетро отчаянно стал поворачивать налево. Когда толпа увлекла его прямо по улице, не дав повернуть, Пьетро направил коня к основной массе всадников. Он отчаянно толкался, чтобы не оказаться вмятым в стену. Кони, слышавшие предсмертные хрипы себе подобных, испуганно ржали. Оставшиеся всадники из последних сил не давали коням встать на дыбы.

Один из атакующих рыцарей выпрыгнул из седла и упал позади гнедого. Пьетро протянул ему руку. Парень оказался тот самый, из туннеля.

— Спасибо, — буркнул он, опираясь на плечо Пьетро и оглядываясь назад, на бойню.

— Ты цел? — прокричал Пьетро.

— Боже правый! — невпопад — из-за шума — отвечал парень.

Стоны, топот копыт, хруст и грохот слышались со всех сторон. Пьетро почувствовал запах крови и постарался задержать вдох. Одно дело — ощутить металлический привкус крови в сражении. Совсем другое — вдохнуть его в святой день, находясь в окружении друзей. Однако гнедой, ведомый инстинктом самосохранения, уже увлекал Пьетро подальше от места бойни. Через секунду он выбрался из общей свалки. Спасенный парень висел на седле сзади.

Пьетро запрокинул голову. Над головой было широкое небо, в висках пульсировала кровь.

«Я жив. Боже всемогущий, я жив».

Но что же со скачками? Они продолжаются или считаются законченными? Пьетро оглянулся. Лошади успокаивались. Уцелевшие всадники пытались выбраться из горы человеческих и лошадиных трупов. Взгляд Пьетро упал на Марцилио, который тщился протащить своего коня через эту преграду. Мерзавец! Устроил такую бойню и еще пытается выйти победителем! Не бывать же этому.

Пьетро попытался развернуть коня, однако он находился слишком далеко от Марцилио. Юноша заметил Мари и Антонио как раз за спиной Каррары и коротко помолился об их победе. «Посмотрим, как ты придешь первым, сукин ты сын!» — пробормотал Пьетро в спину белому фарсетто.

Гнедой дернул головой.

— Тише, малыш. — Пьетро ласково потрепал холку гнедого. — Для нас с тобой скачки закончились.

Пьетро не видел, как Марцилио проскакал мимо Антонио и Мари, застрявших в узкой улочке.

— С дороги, олухи! — крикнул он.

— Ублюдок, — проворчал Марьотто. — Столько народу погибло, а он еще о победе думает.

— Мы ведь заставим его изменить ход мыслей, верно? — улыбнулся Антонио, раскидывая свои огромные ручищи.