Евгений Рогачев - Рогнеда. Книга 1

— Ладно… А как его сюда притащить-то? А ну как — не пойдет, испужается?

— Думай башкой-то. Зачем она тебе дадена? Скажи, что, мол, зазноба его в лесу ждет или еще чего наплети. Да руки-то не ломай ему сдуру. Он мне здесь здоровый нужен, а не поломанный, али порубленный.

— Молчуна брать с собой?

— На кой ляд он тебе? Один не управишься? Пусть лучше при мне будет. Да и какая польза в городе от немого?

На том и порешили. На следующий день, под самый вечер, Митрий отправился обратно в город. Для оставшихся Кистеня с Молчуном потянулась пора ожидания. Рогнеда так в себя и не приходила, только металась вся в бреду. Два раза в день Кистень отправлял Молчуна за водой и немой, ворча от недовольства, брал плошку и вылезал на поверхность. Кистень уже тяготился, что отправил Митрия в город и тем обрек себя на молчание. Поговорить было совершенно не с кем, Молчун все мычал больше, если силился что-то атаману поведать. Кистень на эти потуги только рукой махал.

— Молчи уж лучше, и без тебя на душе муторно! — Вздыхал: — Господи, тут сам онемеешь и речь человеческую забудешь! Когда она в себя-то придет? Может, наврала ведьма старая? С нее станется.

Кистень опасался: а вдруг Рогнеда все-таки помрет. Тогда что? Опять с кистенем на большую дорогу? Нет уж, хватит, набегался, поиграл в салки со смертушкой. От таких мыслей мрачнел все больше, и Молчун старался держаться от атамана подальше. Даже мычать перестал, а только сидел в своем углу и бормотал по-тихому.

В одну из ночей, на второй день после того, как исчез Митрий, ожидание их закончилось. Как обычно — после скудной трапезы потянуло в сон. Только Кистень смежил веки, как расслышал явственно:

— Где я?

Вскочил, затеплив свечу, поднял высоко над головой, прищурился, еще не веря в удачу. Так и есть: Рогнеда сидела на топчане и вертела головой. В широко открытых глазах отразилось, запрыгало два огонька.

— Где я? — опять спросила.

Кистень поставил свечу на приступок, осторожно, чтоб не спугнуть, подошел.

— Очнулась, девонька? Вот и хорошо, вот и ладно. А я уж думал, что помрешь ты. Ан, нет, оклемалась. Вот и славненько!

— Ты кто, дяденька? — Рогнеда пару раз моргнула, уставилась на Кистеня.

— Я тот, кто вытащил тебя из темницы. И из лап посадника выдернул. Теперь ты жива-живехонька, а еще бы чуть-чуть — и померла бы вместе с мышами, али под батогами Богу душу отдала. Спаситель я твой, значит. Богом посланный.

— Не помню… — пробормотала Рогнеда. — Ничего не помню. Какая темница, какой посадник? Ты кто дяденька? И где я?

— А ты вспомни, — Кистень испугался. — Вспомни все, что допрежь того, как в темнице оказалась, было. Вспомни и мне поведай. А за это я тебя к людям отведу.

— А сейчас я где?

— Под землей, девонька, под землей. Схоронились мы здесь от лихих людей. И тебя схоронили, чтоб, значит, еще какая беда с тобой не случилась.

— Меня что, похоронили уже?

«Она что, убогой прикидывается? Или и впрямь разум потеряла, али Лукерья так ее околдовала, что память вмиг и отшибло? А, может, прикидывается убогонькой-то? Вот чертова баба! Ничего, сейчас мы ей головку поправим».

— Ты это, девка, брось! — Кистень грозно сдвинул брови, приблизился почти вплотную к лицу Рогнеды. — Ежели говорить ничего не захочешь, то здесь тебя и оставим. Пусть твари земные тебя грызут, пока полностью не выгрызут, как орех земляной.

— Ты о чем, дяденька? — Рогнеду стал бить мелкий озноб. — Я же сказала, что не помню ничего! Что вы от меня хотите?

— Ты что, тля, не понимаешь, что я сейчас с тобой сделаю? — Кистень схватил Рогнеду за плечи, встряхнул. Заорал прямо в лицо: — Говори про золото бояр Колычевых!!! Говори, почто зарезала боярина Василия? Не иначе, чтоб золотом его завладеть!!! Говори, непотребная, где его упрятала!!! Говори, а то на куски рвать буду!!! Ну!!!

Из глаз Рогнеды брызнули слезы.

— Не знаю я!!! Ничего не знаю!!! Оставь меня!!! Что ты от меня хочешь? Какое золото? Какой боярин? А-а-а!!!

Кистень заглянул в глаза Рогнеде и не увидел там ничего, кроме плескавшегося, бившего через край безумия. И тут он понял, что все зря. Девка и впрямь ничего не помнит, а не прикидывается убогой, как вначале думалось. Кистень оттолкнул Рогнеду, привалился к стене. Теперь оставалось одно: засыпать ее здесь землицей свежей, взять Молчуна, прихватить в городе Митрия и уходить из этих краев. И так уже достаточно здесь напакостили, пора убираться. Хотел по-скорому судьбу свою изменить, ан, нет — видно, богами по-другому жизнь для него предопределена.

Кистень в сердцах сплюнул на земляной пол, выругался, проклиная свое невезение.

— Чтоб тебя черти порвали!!! — сказал устало. — Столько сил, столько трудов было потрачено и все зря!!! — И отвесил Рогнеде звонкую оплеуху…

Голова Рогнеды дернулась и…

…мрак стал рассеиваться. Но что-то его удерживало на той грани, где бред граничит с явью. Борьба. Извечная борьба добра со злом продолжалась. Где-то там, на дне запутанного сознания, из самой глубины поднимался крик: дикий, страшный, неуправляемый. Он рвался наружу, поглощая крупицы сознания, что еще оставались на поверхности бытия. Затем нахлынула боль, стало нечем дышать. Вокруг запрыгали тени, одна сменяя другую. В некоторых узнавались знакомые черты, другие были ужасны до безобразия. Постепенно этот хоровод заполнил все сознание и боль, которая жила отдельно от всего остального, воспарила над этим хороводом и пропала. Остались только кружащиеся тени и белый ослепляющий свет. Неожиданно, откуда-то издалека, выплыло лицо матери, заполнив собой все вокруг.

— Бедное дитя, — прошептали бескровные губы. — Как ты мучаешься! Очнись, выйди к свету, отринь холодный мрак.

Лицо уплыло, а в мозгу вспыхнул огненный шар. Рогнеда вскрикнула и открыла глаза.

— Чего орешь? — Услышала над самым ухом. — Мало получила? Так еще добавлю. От тебя теперь какой толк, одна обуза… Молчуну, что ли, отдать тебя? Пусть позабавится.

Рогнеда зажмурилась. Она теперь вспомнила все. И боярина Василия, и Демьяна, и Ульяна. Из освободившегося сознания выплыла темница холодная и батоги, что разрывали тело. А главное — она воочию увидела ту потайную дверь, что вела к заветному кладу. Одно не понимала — как здесь очутилась, и от этого становилось страшно.

Что за люди вокруг нее? Почему кричат на нее? Она прикрыла глаза, пытаясь унять дрожь. В голове, несмотря на страх перед неведомым, что ожидает впереди, стояла удивительная ясность, как тогда, когда старалась обмануть Демьяна. Через щелку глаз увидела, как бородатый мужик рядом с ней вертит в руках кинжал, показавшийся ей нереально большим. Значит, решили зарезать ее. Все правильно, зачем она им теперь нужна, ежели не помнит ничего? Они, скорее всего, и из темницы-то ее вытащили, чтоб разузнать о кладе боярском. Только как им это удалось — непонятно. И где посадник с его подручными, а главное — где Ульян? Неужели бросил, поняв, что не вытащить ее из цепких посадских рук? Нет, не должен, не зря же сказала ему про клад тайный! Специально поведала, чтоб намертво к себе привязать. Может, он и нанял этих разбойников? А сам где-то тут, рядом? От нежданной надежды захолонуло под грудью. Но надежда погасла, когда опять увидела в темноте, как бородатый мужик недобро смотрит на нее. Нет, надо выпутываться самой… Боженька, помоги… Господи, да когда ж это все кончится?!