Нелли Шульман - Вельяминовы. Начало пути. Книга 3

Полли устроилась удобнее, и, натянув одеяло на плечи Энни, что уткнулась ей в бок, подумала: «Господи, бедная сестричка моя. Моя-то девочка — и не жила бы, если бы и вовремя родилась, а тут — кормить дитя, пестовать, он тебе уж и улыбается, — а потом умирает на руках у тебя. Мерзавец, какой он мерзавец, — женщина едва слышно вздохнула.

«Ну да ничего, расплатится — за все преступления свои».

Под перевернутой пирогой было темно и тепло, и Полли, зевнув, вдруг услышала тихий голос Ракель: «А ваш сын не простудится? Все-таки ветер на улице, зима. И сеньор Питер тоже».

— Они одеяло взяли, у индейцев они толстые, еще и Цезарь их греет, — женщина улыбнулась.

«Да и Александр мой — часто на охоте в лесу ночует. Костер-то опасно разжигать, вдруг из поселения увидят».

— Сеньора Полина, — голос девушки был неуверенным, робким, — а вы, сколько замужем были?

— Десять лет, — ответила Полли. «А вы, донья Ракель, не стесняйтесь, ложитесь поближе, так уютней».

Девушка подышала ей в плечо и едва слышно сказала: «Сеньора Полина, помните, я вам рассказывала, что я на корабле видела? Мужчины так всегда делают, да, ну, с женщинами?»

Полли помолчала, вспоминая густую, липкую грязь на лице, и тяжелое, зловонное дыхание у своего уха: «Нравится, сучка? Ну, я же вижу — нравится!»

— Нет, конечно, донья Ракель, — она погладила короткие, мягкие волосы. «Когда люди любят друг друга — все по-другому случается. Как у меня с мужем, и потом, — она глубоко вздохнула, — еще с одним человеком, погиб он. А то, что вы видели — Полли поцеловала девушку в лоб, — то не люди, то звери, и мне очень жаль, что так с вами было.

— Если бы не ваш брат, и племянник, я бы погибла, — Ракель взяла ее за руку. «И как мне теперь их благодарить?»

— Ну что вы, — Полли даже рассмеялась, — они ведь джентльмены, ну, как в Испании — идальго, рыцари, — как они могли бы пройти мимо женщины в беде? И никаких благодарностей не надо — это обязанность мужчины — помочь женщине, и защитить ее, иначе, что же он за мужчина?

— Какие люди разные, — задумчиво сказала Ракель. «Я ведь тоже — после этого капитана вашему брату не верила, даже стыдно сейчас».

— Вы спите, — велела Полли. «А мой брат, — она усмехнулась, — скорее умрет, чем поступит бесчестно, донья Ракель».

Девушка задремала, а Полли, все, глядя ее по голове, подумала: «Разные люди, да. Вон, Майкл и Николас покойный — в одно мгновение почти что родились, друг от друга не отличишь, а тоже — разные. Надо будет шпагу сэра Стивена Дэниелу отдать, он отсюда в Порт-Рояль едет, она ему пригодится».

Полли немного поворочалась и тоже заснула, слушая шуршание камыша и плеск реки — совсем рядом, руку протяни — и коснешься ее волн.

Небо было еще серым, когда Александр, потягиваясь, сказал: «Я сейчас сбегаю, посмотрю, — остался ли тот лаз. Его нашли, наверное, ну да все равно — на всякий случай».

Питер проводил ребенка глазами, и, посмотрев на мощные стены поселения, умывшись в реке, едва слышно присвистнул: «Неплохо, совсем неплохо. Пушки у них тоже есть, еще повезло, что они на океан направлены. Хотя нас тут, в камышах, не видно совсем. А вот ворота наглухо заперты, придется пустить в ход пистолеты. Ну да у нас два, Александр хорошо стреляет, разнесем их засов».

Он взглянул на перевернутую пирогу и вдруг присел на белый песок.

— Как это я вчера говорил? — мужчина усмехнулся.

— Вернусь на склады и буду проверять качество перца. А все равно, сколько бы ни было работы, — вечером хочется домой. Уильям этим летом в море уйдет, останутся только матушка и Виллем, втроем с ними обедать. Ну, Юджиния еще с Тео. А потом — сидеть в кабинете, одному. И так каждый день. Хочется-то совсем другого, — он мимолетно улыбнулся и вздохнул.

— Засыпали лаз, — грустно сказал Александр, опускаясь рядом с ним. Цезарь лизнул его руку, испытующе посмотрев на ворота.

— А ты что ожидал? — Питер зевнул и потрепал племянника по голове. «Надеюсь, сегодня вечером мы уже будем спать на кроватях, а то мне не девять лет, мой дорогой, хотя я в твои годы тоже — в лесу ночевал. Давай-ка, пока все спят — проверим наши пистолеты и зарядим их.

— Мама мне рассказывала, — тихо сказал Александр, возясь с оружием, — ну, как вы из Москвы бежали. А вам не страшно было, дядя Питер? Все-таки на ваших глазах…

— Друга моего убили, да, — мужчина помолчал. «Страшно, конечно. У меня кошмары потом были, ночью. Адмирал со мной возился, спать укладывал, в детскую ко мне перебрался.

Потом прошло, — Питер посмотрел в дуло пистолета и сказал: «Ну, вот и отлично».

— А почему вы так хорошо стреляете и фехтуете? — поинтересовался мальчик. «Вы же не воевали».

— Как ты помнишь, — Питер улыбнулся, — я предпочитаю договариваться с людьми, а не палить в них из пистолета. Но, — он легко поднялся, — иногда и оружие полезно. Пошли, прогуляемся, дадим твоей маме и всем остальным спокойно проснуться.

Полли чуть подняла край пироги, и увидела мужчину с мальчиком, что шли вдоль берега.

Питер положил руку на плечо Александру и внимательно его слушал. Цезарь бежал сзади, и женщина, улыбнувшись, подумала: «Ничего. Александру будет с кого брать пример — его дед, его приемный дедушка, его дяди, его кузен — вырастет таким, каким и должен быть мужчина. Таким, как был его отец».

Энни зевнула и, подняв голову, сказала: «Тут так уютно, тетя Полли, можно я еще полежу?»

— Нет уж, — велела женщина. «Буди донью Ракель, нам надо умыться и оттащить пирогу подальше, чтобы ее не заметили».

Майкл открыл двери церкви и посмотрел на жену — она так и стояла на коленях перед распятием. «Пора, Мэри, — сказал он.

Женщина поднялась и, перекрестившись, прошептав что-то, не глядя на него — пошла к выходу. Майкл увидел ледяной холод лазоревых глаз и вдруг вспомнил старое, детское — отца, стоявшего с окровавленной шпагой над телом испанского капитана. Ворон усмехнулся красивыми губами, и, повернувшись, увидев сыновей, что робко выглядывали на палубу, велел: «Идите сюда».

Пахло дымом и солью, дул резкий, холодный ветер с запада, испанский корабль, разбитый ядрами, медленно погружался в море. Сэр Стивен взглянул на мешки с золотыми слитками, что были навалены у борта «Святой Марии», и рассмеялся, убирая шпагу: «Вот, ваше первое сражение. Ну да не последнее, надеюсь».

— Все они так смотрят, — злобно подумал Майкл. «И дорогой папа, и она, и девка ее — будто кинжалом бьют, исподтишка».

Мэри шла, вздернув подбородок, глядя прямо перед собой. Толпа — на площади были только мужчины, — расступилась, и она услышала злобный шепот: «Гори в аду, будь ты проклята, детоубийца!»

— Какой рассвет нежный, — подумала женщина, вскинув голову. «Когда Энни маленькая была, в Копенгагене, и мне не надо было с утра во дворец, она ко мне прибегала. Роберт готовил завтрак, с кухни пахло выпечкой, а мы лежали с Энни, обнявшись, и я ей рассказывала сказки о рыцарях и принцессах. Там такой же рассвет был — спокойный, ласковый, и чайки летали в небе. А если не получится?