Нелли Шульман - Вельяминовы. Начало пути. Книга 3

Кто-то шикнул на нее и женщина презрительно сказала: «Я не знаю, как по вашим правилам, а я хожу в англиканскую церковь и первый, кто попытается заткнуть мне рот, получит вот этим заступом по шее!»

Питер усмехнулся про себя и, положив руки на стол, сцепив пальцы, поинтересовался: «Ну, господа, я все еще жду объяснений».

— Его преподобие…, - пробормотал мистер Брамли.

— Кстати, где он? — поинтересовался Питер.

— В церкви, молится о нашем спасении! Он сказал, что будет делать это всю ночь! — раздался высокий, истерический голос с противоположного конца стола. «Как и положено пастырю! И не задерживайте нас, мы должны идти за ним в землю обетованную!»

— Попозже, — спокойно оборвал его Питер. «Да и посмотрите на себя, господа, вы все ослабли, исхудали — далеко ли вы уйдете?»

— Его преподобие нас кормил, всех, — говорящий поднялся, и Питер, кинув взгляд в его сторону, увидел дергающиеся, шелушащиеся руки. «Он святой, пророк Господа нашего Иисуса Христа, безгрешный, словно агнец!»

— И он вам сказал, что миссис Мэри, его жена, убила их сына, маленького Николаса? — спросил Питер. «И только на основании его слов вы решили казнить бедную женщину?»

— В нее вселился дьявол, — мистер Брамли часто задышал. «Вы не были здесь год назад, мистер Кроу, не видели дьяволово отродье, которое мы выловили из реки и сожгли на костре! А все мы, — он обвел рукой комнату, — его видели. Вот здесь, на этом столе, мистер Кроу! Это был ребенок, девочка, с лицом дьявола, с клешнями вместо рук и ног. Мы прокляты, прокляты! — мужчина опустил голову в ладони и громко разрыдался.

— Дьявол, дьявол, — раздался угрожающий гул голосов вокруг. «Дьявол среди нас, в наших рядах! Изгоним дьявола!»

Питер потер руками лицо, и, встав, отодвинув кресло, решительно сказал: «Вот что, господа — я вижу, вы все устали, отправляйтесь-ка по домам, а завтра утром начнем проверку ваших складов. Со счетными книгами я сам посижу».

Он подождал, пока дверь за членами советами захлопнется, и пробормотал, глядя на клонящееся к закату солнце: «А на рассвете я навещу своего кузена».

От горшка поднимался щекочущий ноздри аромат солонины.

— Кукурузная каша с мясом, — повел носом Александр. «Мистер Уильямс и миссис Рэдклифф взяли лодку и переправились на другой берег, я им все объяснил».

— Слава Богу, что этот помост разобрали, — передернула плечами Энни, берясь за ложку. «А то прямо мороз по коже шел. Мамочка, — восторженно сказала девочка, — но ты такая смелая!»

Мэри отложила шитье и усмехнулась: «Ну, дорогая моя, папа твой покойный так же когда-то с эшафота спасся, в Нижних Землях».

Александр прожевал и сказал: «Тетя Мэри, хотите, завтра сходим на берег, выберем камень для могилы Николаса? А то вы говорили, там один деревянный крест стоит, можно до отъезда нашего могилу в порядок привести, как положено».

— Спасибо, милый, — улыбнулась Мэри. Дверь хлопнула и Полли, скидывая сапожки, весело заметила: «Ну, мы с доньей Ракель и женщинами половину сорняков вывели, завтра другую выведем, и можно будет поближе к весне сеять рассаду, наверняка семена у них тут еще остались».

— За стол садитесь, — велела Мэри, ласково оглядев разрумянившуюся девушку. «Питер в совете еще, вряд ли до ночи появится, ну да мы ему поесть оставим. Донья Ракель, берите хлеба, совсем свежий».

— Я такого и ни ела никогда, — робко сказала девушка, принимая темный ломоть. «В Мехико такого нет».

— Конечно, это ведь ржаной, мука из Старого Света еще, — Полли взглянула на детей, что сидели за пустыми тарелками, и спросила: «А вы хлеба хотите?».

— Были бы булочки, — я бы поела, — Энни выпятила губу.

— А я отвык уже, — рассмеялся Александр, — да и одной кукурузы хватит. А можно мы с Цезарем пойдем, погуляем, на реке?

— Ну конечно, — разрешила Мэри, и подтолкнула сестру: «Мы с тобой давай одежду пересмотрим, починим, у меня ткань есть, надо будет Александру новое пошить, и нам тоже, да, думаю, и донья Ракель от платья не откажется, да?

— Такой вкусный хлеб, даже не верится, — девушка покраснела. «Можно я еще возьму? Я вам помогу, сеньора Мэри, у меня же двое младших братьев было, — девушка погрустнела, — я умею на мальчиков шить».

— Ешьте сколько хотите, — Мэри потянулась и взяла маленькую, с нежными пальцами, руку:

«Потом поднимайтесь наверх, и ложитесь у Энни в комнате, а она пока со мной поспит. А то вы уже зеваете, милая донья Ракель».

— Это все свежий воздух, — рассмеялась Полли.

Когда девушка ушла, она зорко посмотрела на сестру, убиравшую со стола, и тихо сказала:

«Мэри, мы тут с гор кое-что привезли…

— Я и не сомневалась, — спокойно отозвалась Мэри, заливая грязную посуду горячей водой из котла, что висел над очагом. «Сейчас Питер вернется, поговорим, как это удобнее сделать.

Майкл, хоть в церкви и заперся, но рано или поздно оттуда выйдет. Я надеюсь, оно медленное?»

— Два-три дня, — Полли вздохнула, и, опустившись на колени рядом с сестрой, принимаясь за посуду, сказала: «Мне так жаль, так жаль, Мэри, милая. Энни говорила, он уже и узнавал вас, Николас?»

Мэри помолчала, оттирая тарелку тряпкой. «Узнавал, да. Улыбался. Он же вовремя родился, Полли, и здоровеньким, почти восемь фунтов. А потом, через месяц, судороги начались — каждую ночь почти. Ему почти год был, и он едва переворачивался, — женщина тяжело вздохнула.

— А Майкл его в угол швырнул, и он умер у меня на руках, Полли. Плакал всю ночь, тихо, жалобно, а потом улыбнулся мне, и умер. Никогда, никогда себе не прощу, — Мэри бросила тряпку на пол и спрятала лицо на груди у сестры.

— Не надо, — тихо сказала женщина, гладя белокурые косы. «Не надо, милая, это все прошло и больше не вернется».

Ракель проснулась от неприятного зуда — будто бы по коже бегали муравьи. Она поворочалась в узкой, жесткой кровати и, приподняв рубашку, что дала ей Мэри, покраснев — почесалась. Зуд стал еще сильнее, и она почувствовала, как дрожат ее пальцы.

Девушка потянулась за водой в оловянном кувшине, и вдруг застыла — на темном, полуночном небе висел ярко светящийся крест.

— Господи, — пробормотала Ракель, — да что же это?

Она провела руками по телу, и, встав, увидела, как крест опускается прямо на высокий шпиль деревянной церкви. «Иисус и Дева Мария, — тихо сказала девушка. «Вы меня зовете, да? Я знаю, зовете, — чтобы я пошла за вами!»

Стены комнаты стали надвигаться на нее, потолок — опускаться, в окне Ракель заметила искаженные злобой, ухмыляющиеся лица, и, схватив распятие, что лежало на грубом столе, выбежав в коридор, — она быстро спустилась вниз по лестнице.

Вокруг было тихо, и она, выйдя на крыльцо, ощутив босыми ногами холодную землю — вздрогнула. Крест парил прямо над ее головой, рассыпаясь множеством ярких, обжигающих глаза искр.