Нелли Шульман - Вельяминовы. Начало пути. Книга 3

Марфа посмотрела на золотой закат, что играл над рекой, и, чуть помолчав, ответила: «Не верю я, Полли, что плохое что-то случилось. Вернется сестра твоя. Ты мне скажи, Майкл…, — она осеклась, и, заведя лошадь Александра в стойло, стала ее расседлывать.

— Нет его больше, — коротко ответила Полли. «Он же сына своего убил, матушка, милая, — женщина всхлипнула и прижалась к матери. «Он Мэри бил, когда та носила, ребро ей сломал, и Николас больным родился. А потом он его убил!», — Полли расплакалась и Марфа тихо сказала: «Ну, все, все, милая, сейчас сестра твоя приедет, и все будет хорошо. Потом, как закончим, я тебе воды принесу, из колодца, умоешься».

Полли кивнула, и, глубоко вздохнув, обняла мать, — крепко.

Стол был накрыт у камина. «А дети где? — спросила Полли, озираясь. «Убежали к себе, — рассмеялся адмирал и поцеловал ее в щеку. «Вот эту кузину ты десяти лет от роду помнишь, а она и замужем уже, — нежно сказал Виллем.

— Мирьям! — взвизгнула Полли, и обняла высокую, вровень ей, очень красивую девушку в платье медного бархата и кружевном, цвета старого золота чепце. «Как ты выросла!».

— А я, дорогая сестрица, — невысокий, смуглый мужчина в безукоризненном черном камзоле поклонился ей, — Хосе, домашний врач всей этой семьи, — он улыбнулся, блеснув крепкими зубами.

— Вас трогать нельзя, я знаю, мне папа сказал, — Полли поклонилась ему и Хосе, улыбнувшись, заметил: «Но можно меня называть на «ты», и «братом», я настаиваю".

— Ну конечно, — Полли опустилась в кресло между отцом и Марфой и, посмотрев на Уильяма, вдруг сказала: «А тебя, дорогой брат, я очень хорошо помню, ты запутался в шлейфе у Мэри и упал, тебе и четырех тогда не было».

— Вы пейте чай, — ласково сказала Мияко, передавая ей чашку. «Это я заваривала».

— Пожалуйста, — Полли прислонилась виском к крепкому плечу отца, — просто Полли, миссис Мияко. Мы ведь все — одна семья.

Женщина вздохнула, и, попробовав, изумленно сказала: «Как вкусно! А что Марта, матушка, вы ведь мне писали, я помню, замуж она вышла?»

— Да у нее уж и детей двое, мальчики, — Марфа отпила чаю. «Как поедем в Дептфорд, Уильяма провожать, так и встретишься с ними».

— А мы, кстати, с этим самым Уильямом и адмиралом, завтра, в Итон отправимся, пожалуй, — сказал Джованни. «Во-первых, надо вещи Уильяма оставшиеся забрать, а во-вторых, Александра записать, этой же осенью ты его хочешь в школу отдать, дочка?»

— Да, — Полли кивнула и попросила Мияко, протягивая чашку: «Налейте мне еще, пожалуйста».

— Ну вот, — адмирал улыбнулся и, взяв руку Марфы, поцеловал ее, — а следующим годом и Пьетро туда отправится, им веселее вместе будет.

Дверь гостиной приоткрылась и маленькая, хорошенькая, темноволосая девочка, оглянувшись, позвала: «Иди сюда!»

— Это сестра твоя, — шепнул Джованни на ухо Полли, — Анита.

Женщина вышла в коридор и, присев, улыбнулась: «Ну, здравствуй! А мальчики где? И Тео?»

— Тео спит уже, она маленькая — отмахнулась Анита. «А Пьетро моему племяннику, — она сладко улыбнулась, — показывает ветряную мельницу. Он сам ее сделал. А у Александра шпага есть, я видела! А ты, правда, моя сестра? — девочка закончила и шумно выдохнула.

— Да, — Полли поцеловала ее в смуглую щечку.

— Пойдем, — велела Анита, подхватывая шелковую юбочку. «Я тебе все-все покажу, и кукольный домик, что мне папа из Амстердама привез, и свою шкатулку…»

— У тебя уже есть шкатулка? — удивилась Полли, поднимаясь вслед за девочкой в детское крыло.

— Папа, — обернувшись, важно ответила Анита, — покупает мне все, что я захочу!

— А мама? — лукаво спросила Полли, заходя в просторную, устланную персидским ковром детскую. В углу стоял большой глобус, от большой, позолоченной, под кисейным пологом кровати, немного пахло вишней, и Анита грустно сказала: «Мама мне говорит, что в Японии, ну, где она родилась, принято быть скромными. А мы с Пьетро родились в Макао, это в Китае, но я оттуда ничего не помню. А ты где родилась? — Анита стала вынимать из сундучка кукол.

— В усадьбе миссис Марты, — Полли села на ковер. «Но я жила на Москве, в Париже, в Риме, и в Новом Свете!»

— В Париже! — Анита томно закатила глаза и пристроилась к Полли под бок. «Мой друг живет в Париже, Стивен, сын мистера Майкла. У него тоже есть шпага! А ты видела короля Генриха?

Он видел! А расскажешь мне о лавках, в которых продают кружево и духи?»

— Расскажу, — Полли улыбнулась и погладила сестру по темным, как у нее самой, кудрям.

Марфа сидела с ногами в кресле, закутавшись в шелковый, вышитый халат. Вода мягко булькала в кальяне, тонко, неуловимо пахло розами.

— Ты покури, — сказала женщина, и, нагнувшись, — Полли сидела у ее ног, положив ей голову на колени, — передала ей наконечник слоновой кости.

Полли затянулась и горько сказала: «Я ведь не знала, не знала, матушка, что он — мой брат.

Майкл знал, но не сказал ничего».

— Это мы виноваты, — Марфа глубоко вздохнула. «Надо было тебе раньше рассказать, да вот, сначала, думала я — сэр Стивен пусть это сделает, потом погиб он, а письмо его лежало, должен был Николас его забрать. Да вот…, - Марфа помолчала, слушая, как тикают большие часы красного дерева на стене.

— А ты не говори никому, девочка, — она нежно прикоснулась к щеке Полли. «Я знаю, Мэри знает — а больше никому и не надо знать, даже отцу твоему. И замуж будешь выходить — не говори, что было-то прошло».

— Как родилась она, матушка, — голос Полли дрогнул, — так я сразу подумала — это кара Божья.

Вы и не видели таких, не знаете…

— Видела, — голос Марфы был сухим, холодным, и Полли поежилась. «Я такое видела, что не дай Господь никому увидеть, девочка моя. И жило оно, да тоже — убили потом. А твоя и не жила бы, не мучайся, милая, не надо. Замуж выйдешь, будешь рожать, и все это уйдет.

— Да я не…, - начала, было, Полли, но мать приложила палец к ее губам. «Выйдешь, Александр вон — взрослый мальчик уже, ему не у материнского подола надо сидеть, а учиться, и потом — при дворе быть. В моряки-то ему, конечно, не пойти — кроме него, других наследников титула нет. А ты — выйдешь. И Мэри выйдет. Все будет хорошо».

Марфа помолчала и спросила: «А Питер-то что в Плимуте делает, дорогая моя?»

Полли закрыла глаза, и, подумав: «Господи, помоги! — решительно ответила: «Женился он, матушка».

Он проснулся от криков чаек над заливом. Рэйчел лежала на его руке, и Питер, обнимая ее, приподнял прядь мягких, рыжих волос и поцеловал белую, в чуть заметных веснушках, шею.

— Я сейчас, — озабоченно пробормотала она, — сейчас встану, завтрак приготовлю.

— Я потерплю, — Питер провел губами по ее спине. «А вот с этим, — он нашел нежные пальцы, и направил их вниз, — нет, любовь моя.

Девушка застонала, и, повернувшись, целуя его, вцепилась рукой в деревянную спинку кровати. «Я тебя люблю, — шепнул он, любуясь ее растрепанной головой на простой, холщовой подушке.