Нелли Шульман - Вельяминовы. Начало пути. Книга 3

— Я смотрю, — Матвей тихо расхохотался, — в Шотландии и вправду — нечем заняться.

— Кстати, — Марфа потянулась за бархатным мешочком, что висел на ручке кресла, — держи.

Личное приглашение тебе от его величества, вы как раз к ноябрю уже в Лондоне будете.

Матвей распечатал конверт и чуть присвистнул: «И во дворце уже его пьесы играют!

Молодец мой друг Шекспир, ничего не скажешь. «Буря», — он потер бородку. «Новая, какая-то».

— Этого года, — ответила Марфа. «Как Питер из Индии вернулся, нас тоже приглашали, ну да там его старую комедию представляли, из итальянской жизни, «Укрощение строптивой».

Очень хорошая».

— Эту я видел, в Лондоне еще. А у вас Михайло Данилович, театра нет, — грустно сказал Матвей, — только читать и остается.

— Читать тоже хорошо, — Волк выложил свои карты и рассмеялся: «Кажется, все».

Матвей взглянул на стол. Зевнув, перекрестив рот, он добавил: «Говорил же я — проиграю.

Ну ладно, пора и спать, а то завтра с утра домик надо в порядок привести, что я им снял. Тут рядом, на побережье. Неделю там побудут, и вернутся».

— Карету заказать надо, — озабоченно сказала Марфа. «Ну, для Марии и Дэниела, после венчания, чтобы они туда поехали, на море».

Матвей сладко потянулся: «Тут четверть часа пешком, это же не Лондон, не забывай».

— Вы идите, — Волк улыбнулся, — я еще немного посижу в кабинете вашем, Матвей Федорович, поработаю.

Матвей только неодобрительно покрутил головой, но, ничего не сказав — закрыл дверь.

Волк присел у камина, и, поворошив дрова кочергой, взглянул на золотистое, горячее пламя.

Снизу, из сада, донесся легкий смех и голос сына: «Ну вот, счастье мое, а участок для дома я хороший купил, большой, там и для конюшен места хватит. И землю для плантации купил, будем табак сажать, это очень выгодно».

Мария что-то тихо ответила — Волк не расслышал, только увидел, как они сидят на скамейке — держась за руки, голова женщины лежала на плече Дэниела и она улыбалась.

Он закрыл окно и, вернувшись к столу, посмотрев на аккуратно разложенные бумаги, чуть вздохнул: «Да что уж тут, Михайло Данилович. Трое внуков у тебя, сын еще маленький — не думай об этом. Был один, и один останешься. Но как тоскливо, Господи. Хоть бы за руку кого-то взять».

Он окунул перо в чернильницу, и, подвинув к себе чистые листы бумаги, разложив вокруг документы, начал писать — изящным, тонким почерком: «Колония Квебек, основанная Сэмуэлем де Шампленом в 1608 году, сейчас насчитывает более ста поселенцев. Что касается дальнейших планов французов, то….»

Он оторвался от работы, только когда часы пробили полночь. В саду уже никого не было, дул прохладный, резкий ветерок с моря, и Волк, налив, себе вина, выйдя на крыльцо, долго стоял, глядя на темный горизонт.

— Каждая лодка на реке, — будто звезда в небе, — вспомнил он. «Они идут своим курсом, повинуясь воле человека, а нам, тем, кто стоит на берегу, остается только следить за ними».

— На берегу, да, — вздохнул Волк, и, осушив бокал, — поднялся наверх.

Марфа отложила серебряный гребень, и, отступив на шаг, сказала: «Какая ты у нас красавица!». Длинные, золотистые волосы женщины спускались на стройную спину, платье — лилового шелка, было отделано тонким кружевом. Мария взяла букет фиалок и, улыбнувшись, сказала: «Спасибо вам, тетя. Все будет хорошо».

— Ну конечно, — Марфа перекрестила ее. «Дэниел на тебя насмотреться не может, сама знаешь. К ноябрю приедете в Лондон, у нас поживете, а весной — и в Новый Свет двинетесь».

— А Мэри еще два года плавать, — подумала женщина, когда они с племянницей спускались вниз. «Может, и вправду — в Тихий океан выйдут».

Она посмотрела на брата, что ждал внизу, с детьми, и рассмеялась: «Ну, вот и наша невеста. Я — в церковь, ждем вас».

Матвей оправил на дочери кружевной шлейф и вздохнул про себя: «Господи, теперь бы внука увидеть, али внучку. Да все равно. Марья-то моя — праправнучка Ивана Великого, и вот — за кого замуж выходит. Да, впрочем, они тоже — на Москве со времен незапамятных, наши, коренные. Оно и хорошо».

Он перекрестил дочь и сердито сказал детям: «Ну, Степан Михайлович, Федосья Даниловна — пойдемте».

— А папа с тобой по-русски говорит? — шепнул Стивен Тео, когда они спускались с крыльца.

— Всегда, — удивилась девочка. «И бабушка — тоже».

— И со мной папа по-русски говорит, — рассмеялся мальчик, поправляя маленькую шпагу. «Ну, когда мы одни, понятное дело».

Дэниел, что стоял у алтаря, услышал ласковый голос отца: «Ну, вот и они. Кольцо ты красивое выбрал, молодец, — Волк полюбовался небольшим, окруженным бриллиантами, аметистом.

— Это Питер, — рассмеялся мужчина. «Как вернулся из Индии, так сразу меня к ювелиру, мистеру Кардозо отвел. А камень тоже — из Нового Света, из Бразилии».

Матвей в последний раз перекрестил дочь, и, встав рядом с Марфой, не глядя, взял у сестры шелковый платок.

— У меня еще один есть, — мягко сказала женщина. «Так, на всякий случай».

— А я уже в Новом Свете венчаться буду, наверное, — подумала Тео, опустившись на колени, расправив бархатное платьице. «Папа сказал, там, в Джеймстауне, и церковь есть. Хорошо, что мы Куэрво с собой берем, и еще надо будет у папы и Марии собаку попросить, такую, как Цезарь. Александр говорил, — их там много».

Девочка закрыла глаза, и, представив себе мягкие, голубые очертания гор, широкую реку, о которой ей рассказывал отец — улыбнулась.

На серой, булыжной мостовой лежали золотистые листья. «Знаешь, — тихо сказал Дэниел, ведя жену под руку, — там, в Новом Свете, тоже есть осень. Как в Японии, и как здесь».

Мария вдруг вспомнила высокое, нежное, северное небо, желтые листья берез и белые стены монастыря.

— Как нас на Шексну привезли, с Марьей Петровной и Аннушкой, — она нашла руку мужа и пожала ее, — я еще говорить не умела. Только слушала. И вот, бывало, выйду во двор, подниму голову, а там — птицы летят, на юг. Перекликаются, кричат. И так хотелось тоже — обернуться птицей и с ними отправиться. Думала ли я тогда…, - она прервалась и, помолчав, добавила: «Вот, видишь, как оно все случилось».

Дэниел остановился у домика — маленького, беленого, с окнами на море. Увидев в свете луны, как блестят ее глаза, он серьезно сказал: «Я всегда буду рядом, любовь моя. Я так счастлив, так счастлив, что ты согласилась».

Она внезапно потянулась, встав на цыпочки, и, обняв его, прижавшись к нему всем телом, ответила: «Ну как я могла не согласиться, Дэниел? Я ведь тебя люблю».

— Как нежно, — подумала Мария, отвечая на его поцелуй. «Морем пахнет, солью, — как будто идешь босиком по мелководью, и набегает волна. Как нежно».

— Надо дверь открыть, — наконец, рассмеявшись, сказал Дэниел. «Пойдем, счастье мое».