Нелли Шульман - Вельяминовы. Начало пути. Книга 3

«Пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне, ибо таковых есть Царствие Небесное, — шепнула она и перекрестилась, вспомнив маленькую, ухоженную могилу. Рядом было еще одно надгробие, большое, и Тео всегда, вздохнув, забирала у Николаса один цветок и опустив его на серый камень, шептала: «Спите спокойно, дядя Майкл».

— А ты что тут стоишь? — Чарли потрепал девочку по голове. «Папа и дедушка сейчас приедут, они на совете, но к обеду опаздывать не будут, обещали».

— Красиво, — восторженно сказала Тео, глядя на огромную, темную реку, на корабли в гавани, на далекие, голубые вершины гор. «Папа там был, на западе, — подумала она, беря Чарли и Маргарет за руки, идя между ними к дому — большому, красивому, с крепким, высоким входом, с конюшнями и амбарами. С заднего двора было слышно кудахтанье кур.

— Как далеко, — Тео все оглядывалась на горы. «А за ними еще земля, и еще, а потом — океан.

Папа там жил, когда был маленький, с тетей Мартой и бабушкой Тео. Покахонтас рассказывала, что на севере тоже много земли, и Большая Вода. Вот бы до нее добраться, хоть когда-нибудь, так интересно!».

Они поднялись на крыльцо — из открытой, высокой двери вкусно пахло свежим хлебом и печеным мясом, — и зашли в дом.

Матвей посмотрел на карту, что лежала на длинном, чисто выструганном столе, и сварливо сказал: «Вот что, господа. Раз уж мы заключили мир с Вахунсонакоком, и его дочь у нас в заложницах — нечего даже и думать, чтобы посылать туда, — он показал — куда, — военную экспедицию. Хватит, и так мы достаточно людей потеряли, тем летом».

— Тем более, говорят, он откочевал, далеко на запад, в горы, — сказал молодой Джон Рольф.

Дэниел поймал взгляд приятеля, и, чуть улыбнувшись, подумал: «Все же дедушка из этих стариков самый разумный, все остальные привыкли, как в былые времена, — жечь и убивать.

Хватит, надоело».

Он откашлялся, и осторожно заметил: «Господа, вы же сами знаете, — у нас десяток новых плантаций заложено, нам сейчас каждые руки дороги, мы просто не можем позволить себе войну. Это слишком, — Дэниел рассмеялся, — накладно».

— Привезти сюда черных и пусть они выращивают табак, — раздался кислый голос. Мужчина выбил трубку, и, закурив, затянувшись, добавил: «Эта работа не для белых людей».

— Вот когда Виргинская компания даст вам, мистер Брамли, разрешение на торговлю рабами, — сочно ответил Дэниел, — тогда и будем это обсуждать. А пока, господа, — Дэниел увидел, как Джон Рольф едва заметно кивнул, — если вы хотите, чтобы трюмы кораблей в порту были забиты табаком до отказа, — надо не воевать, а работать.

— Тем более, — Матвей прошел к окну, и, распахнув ставни, заметил: «Господа, ну ведь договаривались же, — курить в перерывах и на крыльце, — так вот, — он обернулся к совету, — у вас ни у кого нет маленьких детей. А у меня, — мужчина погладил золотисто-седую бороду, — есть. Младенец. И я хочу, чтобы он жил в мире».

— Ловко вы их, дедушка, — едва слышно, одобрительно заметил Дэниел, когда они выходили на площадь перед зданием совета.

— А, — Матвей отмахнулся, — ты же сам знаешь, это их всегда затыкает. У них-то, — мужчина усмехнулся, — пороха на молодую жену не хватит, а тем более — он поднял бровь, — на ребенка.

Джон нагнал их и жалобно сказал: «Мистер Бенджамин-Вулф, так что там насчет обеда…

— Приходи, конечно, — улыбнулся Матвей. «Ты говорил, там у тебя какое-то испанское вино есть — неси. Ну и, — мужчина рассмеялся, — она тоже там будет, так что увидитесь».

— Я сейчас, — пообещал Джон, счастливо улыбаясь, — сейчас, домой забегу и сразу к вам.

Дэниел посмотрел вслед светловолосой голове приятеля и спросил: «Дедушка Мэтью, как думаете — поженятся они с Покахонтас?»

— А чего бы и не пожениться? — Матвей расхохотался, и направился к пристани. «Парень красивый, молодой, ровесник твой, богатый, — тоже, как у тебя, земли много. А что она не крестилась пока, так окрестится, поверь мне».

Мимо них пронеслась стайка мальчишек. «Мистер Дэниел, мы на рыбалку, уроки уже все сделали! — крикнул кто-то из них.

— Ну, молодцы, — Дэниел отвязал лодку, и взглянув на бревенчатые стены старого Джеймстауна, подумал: «Сорок детей уже в школе, и все прибавляются. Господи, ну только бы у Марии все хорошо прошло, — он подал деду руку и услышал ворчливый голос: «Да не волнуйся ты так, родит, и будете сына пестовать».

— Может, там девочка еще, — невольно улыбнулся Дэниел. Он вспомнил ее золотистые, прикрытые чепцом волосы, большие, васильковые глаза. Жена, приподнявшись на локте, целуя его, сказала: «Езжай на совет, и ни о чем не беспокойся. Сегодня не рожу».

— И откуда ты знаешь? — хмыкнул Дэниел, одеваясь. Он присел на кровать, и, устроив жену удобнее, попросил: «Если что — я сразу вернусь, любовь моя».

Мария потянулась за пером и бумагой, и, напевая что-то себе под нос, ответила: «Вот когда услышу музыку — значит, началось. А пока, — она рассмеялась, — все спокойно».

— Девочка — тоже хорошо, — Матвей опустил руку в прохладную воду и, глядя на вершины гор, подумал: «На Волге тоже так — красиво. Господи, думал ли я? Ну, теперь уже в эту землю зароют. А что, — он вдруг, озорно, улыбнулся, — тоже хорошая земля, легкая. Вот оно как получилось, Матвей Федорович».

С холма были видны ровные квадратики табачных плантаций. «Отлично всходят, — подумал Дэниел. «Конечно, работы много — сначала за рассадой надо ухаживать, потом пересаживать, после того, как собрали урожай — сушить, но ведь и выгодно же».

Уже когда они подходили к дому, Матвей вдруг усмехнулся: «Ты вот что, внук, помни — если сюда и вправду рабов начнут привозить, надо будет с места сниматься, руки о такое пачкать не след».

— Конечно, дедушка, — удивился Дэниел, присев на ступеньки, набивая трубку. «На север переедем, там, хоть и денег меньше заработаешь, зато, — мужчина чиркнул кресалом и закурил, — свободней будет».

— На север, — Матвей, засунул руки в карманы простого, изящного, черного камзола. «Для табака там холодно, придется что-то другое выращивать».

— Вырастим, — твердо ответил Дэниел и, прищурившись, рассмеялся: «А вот и Джон, со своим вином. Ну, — мужчина потянулся, — там с утра что-то о жареной индейке говорили, дедушка, пойдемте, попробуем».

Из окон были слышны звуки верджинела и голос попугая: «Куэрво! Куэрво!»

— Вот, — сказал Матвей, принимая от Рольфа бутылку хереса, — все в сборе, пора и за стол.

Женщины сидели, растянув между собой лоскутное одеяльце, делая аккуратные стежки.

Мария оглянулась на дверь опочивальни, — из гостиной была слышна нежная музыка, и детский голос, что пел колыбельную, — и сердито сказала: «Ну, зачем ты мучаешь Джона, Покахонтас? Он и так уже почти полгода по тебе вздыхает. Или ты креститься не хочешь?»