Нелли Шульман - Вельяминовы. Начало пути. Книга 3

— Принял бы? — тихо спросила ее кузина.

Лиза помолчала и сказала: «Это он снаружи такой, Мирьям. А я его отсюда, — Лиза приложила ладонь к сердцу, — знаю. Принял бы, конечно. Смотри, — она приподнялась и замахала рукой, — матушка и дядя Джованни! Приехали, наконец, им, наверное, ваша привратница сказала, что мы здесь.

— Тетя Марта опять меня будет спрашивать, что со мной, — горько подумала Мирьям, вставая.

«Она же все видит. Один раз, один только раз, а потом они уедут, и все. Он же меня целовал, там, в Амстердаме, Господи, я чуть сознание тогда не потеряла.

— Отправлю ему записку, — женщина подхватила дочь удобнее, — а Хосе скажу, что за покупками пошла. Там, рядом со стройкой постоялый двор есть, — вот там и буду его ждать.

Господи, помоги, — она улыбнулась и сказала: «А вот и ваша новая внучка, дядя Джованни!»

Мирьям и Джованни шли впереди, с детьми, а Марфа, взяв под руку Лизу, усмехнулась: «Ты мужу-то отправь записку, порадуй его, что вы теперь дедушка с бабушкой. Петя пишет, — хороший мальчик, большой, здоровенький, и все легко прошло. Видела ты Федю?»

— Да, — вздохнула Лиза, — мы же с ним к стряпчему ходили, за доверенностью. Степа там каждый день, на стройке, и Федя с Марьей приходит побыть. Так что вижу, да».

Они проходили мимо Собора Парижской Богоматери, и Марфа, перекрестившись на башни, сказала: «Ты не бойся. Пете, чей он сын, знать не нужно, тяжело это мальчику будет. А ты потом, — она испытующе посмотрела на дочь, — в Венеции останешься, Федю ждать?»

— Да, — кивнула Лиза и улыбнулась, — поживу одна, буду читать, гулять по кампо Сан-Марко и смотреть на лагуну.

— Тоже хорошо, — женщина хмыкнула и тихо спросила: «Что с твоей кузиной-то?»

— Да я сама не знаю, матушка, — пожала плечами Лиза, — она места себе не находит, с тех пор как они приехали, после Пасхи их. А Хосе, — она улыбнулась, — он, хоть и устает с пациентами, а все равно — с детьми возится, Авраама читать учит. Ну, Элияху с Марьей, конечно, помогают.

— Места себе не находит, — пробормотала Марфа, и сказала: «Погоди тут, я детей возьму, я же потом — сразу к Мэри. Как она?»

— Бегает, — Лиза улыбнулась, — ну да она, как вы — всегда резвой останется. В феврале еще на охоту ездила, мы тогда в именье принца Конде гостили. Оленей стреляла».

— Ну, хоть не медведей, — сочно сказала Марфа, и, нагнав Мирьям, велела: «Давайте мне малышей, Лиза меня проводит. А вечером к вам приду, посидим вместе, к тому времени и Хосе проснется, — она рассмеялась.

— Бабушка, бабушка, — маленькая Марта протянула к ней ручки, и Марфа, поцеловав бронзовый затылок девочки, не разгибаясь, зорко взглянула на Мирьям. Та покраснела и сказала: «Конечно, тетя Марта».

— Детям-то вы не говорили? — спросила Марфа, вернувшись, передавая девочку Лизе. «Ну, про то… — она указала рукой на восток.

— Как привезет его Федя, так скажем, конечно, — спокойно ответила женщина, и Марфа, вдруг, поманив ее к себе, что-то шепнула.

— Я знаю, — алые губы улыбнулись. «Посмотрим, матушка — как оно сложится».

— Тебе сие только на пользу пойдет, — усмехнулась Марфа и, наклонившись к внуку, спросила:

«Два яблока и два яблока…

— Четыре, — Пьер закатил лазоревые глаза и для верности показал на пальцах. «Абак, — сказал он. «Мама мне сделала».

— Да кто бы сомневался, — рассмеялась Марфа и, потрепав мальчика по каштановым локонам, велела: «А ну пошли домой, буду вас кормить и спать укладывать, а то вон — набегались и зеваете».

— Загорели даже немножко, — нежно сказала Лиза, разглядывая маленькую Марту. Та повертелась у нее на руках и, прижавшись нежной щечкой к шелку платья — задремала.

Волк поднялся по широкой, каменной лестнице на второй этаж, и, зевая, подумал: «Завтра буду в постели до обеда, а потом возьму детей — и на реку. Ну, это если кто-нибудь из дворца за мной не пришлет. Господи, вон, и темнеет уже».

Он отпер дверь и постоял в передней, вдыхая запах кедра. Тихо, на цыпочках, пройдя в детскую, он взял подсвечник и пригляделся — Питер и Марта спали, она — подложив ручку под щеку, он — разметавшись, раскинув ручки. Волк укрыл сына и, перекрестив обоих детей, постучался в комнату к Стивену.

— Папа, — мальчик улыбнулся, оторвавшись от тетради, — я сейчас, математику доделаю, и ложусь. Бабушка Марта пошла к тете Мирьям, сказала, чтобы не волновались — ее проводят.

А ванна тебе готова, иди, там Мэри уже ждет.

Волк поцеловал его в лоб и сказал: «Вот и правильно, что ложишься, у тебя урок фехтования в семь утра, не проспи».

— И как ты все помнишь? — вдруг хмыкнул Стивен.

Волк расстегнул камзол и ворчливо сказал: «Вы же все мои дети, хорош бы я был отец, если бы не помнил. Я там письма принес, от Дэниела и Марты тоже есть, завтра почитаем».

Стивен посмотрел на свою тетрадь и грустно сказал: «А в Квебеке школы не будет, да?»

— Еще чего не хватало, — отец зевнул. «И школа будет, и университет, не горюй. Ты все еще хочешь к индейцам отправиться?»

— Конечно, — горячо сказал мальчик. «Если я с ними поживу, научусь их языку — нам будет гораздо легче с ними дружить, папа. Ты не бойся, — он ласково улыбнулся, — я справлюсь».

— В семнадцать лет, — велел Волк. «И не торгуйся со мной, а то, — он похлопал Стивена по плечу, — я тебя знаю. Ну, доброй ночи, — он еще раз поцеловал мальчика и сын, глядя куда-то в сторону, сказал: «Если ты с Москвы не вернешься, я обо всех позабочусь, ты не волнуйся.

И о Мэри и о детях».

— Не было такого, чтобы я не возвращался, — усмехнулся Волк, и, подняв подсвечник, — пошел к себе.

В умывальной было жарко, и он, прислонившись к двери, посмотрев на прозрачную воду в медной ванне, подумал: «Сейчас прямо там и засну».

— А ну раздевайся, — раздался строгий голос. Мэри вошла, держа в руках стопку шелковых полотенец, и он, наклонившись, поцеловав ее в губы, спросил: «Как?».

Жена посмотрела на небольшой, аккуратный живот под просторным платьем голубого шелка и рассмеялась: «Затих, значит, скоро уже».

— Я еще не забыл, — он улыбнулся, и, почувствовав ее нежные пальцы на воротнике рубашки, нагнув голову, прижавшись щекой к ее руке, спросил: «А матушка что?»

— Говорит, что мальчик будет, — хмыкнула Мэри и подтолкнула его к ванне: «Быстро в воду, я тебе сейчас эссенции туда налью, и плечи разотру, а то ведь три дня над бумагами горбился, наверняка. И голову тоже вымою».

Он сидел, вдыхая аромат кедра и трав, чувствуя ее маленькие, сильные руки у себя на плечах, а потом, вдруг, усмехнувшись, сказал: «Если бы я осенью знал, что там дитя, в жизни бы тебя на кабанов охотиться не отпустил».

— Я поэтому тебе и не сказала, — Мэри потянулась за миндальным мылом и велела: «Глаза закрой». «В Акадии их нет, кабанов, — смешливо добавила она, — хотелось в последний раз поохотиться, хотя я потом поняла, что еще этой осенью успею, мы же только в ноябре отплываем».