Сергей Городников - Тень Тибета

– Загляни в себя, – доброжелательно, становясь просто умудрённым жизнью и желающим теплоты искреннего общения человеком, сказал он ровным мягким голосом. – Хотелось бы тебе, чтобы твоя, уже прожитая часть жизни была иной?

Удача растерялся. Он не был готов к такому повороту разговора. Неожиданно для себя он был тронут настроением увядания этого высокопоставленного ламы, опустил голову, чтобы скрыть волнение. Смысл услышанных слов постепенно стал доходить до него. Он вопросительно посмотрел в лицо пожилого собеседника, усталые и умные глаза которого многое повидали и оценили, и в глубине которых угнездилась печаль.

– Но и я стал бы другим? – произнёс он неуверенно. Тайный советник молчал, давая ему право самому искать ответ. Наконец он нашёл его. – Нет, мне этого не хочется, – прошептал он и удивился, как же оказалось легко разрушить многие преграды в себе одним кратким словом, которое выпустило напряжение мыслей, недоверия, враждебной ненависти, словно гной из проколотого гнойника.

– Я рад, – дрогнув голосом, произнёс тайный советник, – рад, что ты осознал это. Я ведь тебе дал больше, чем твой названный отец. Хотя мой путь не всегда был путём однозначного добра. Для истины, к познанию которой нас толкает жизнь, нет однозначных добра и зла. Добро и зло, как неизменные сущности, придумали те, кто боится жизни и упрощает её. А я тебя готовил к жизни мужчины искреннее, чем он. Мужчина должен знать, что во всех текущих обстоятельствах в добре всегда есть что-то от зла, а в зле от добра, и он обязан делать выбор сам, не перекладывая его на идолов понятий. – Давая собеседнику возможность оценить сказанное, он не сразу опять спросил: – Скажи мне искренне. Ты хотел бы иметь другую судьбу?

Удача опустил взор к чашке с остывающим настоем чая.

– Я думал об этом, – признался он едва слышно. – Нет, не хочу.

– Вот видишь. Значит, я выполнил свой долг Учителя, сделал тебя сильным. И у тебя будет много испытаний, когда понадобится вся сила, и не только тела, но и духа. А теперь слушай внимательно. Возможно, никогда больше ты не услышишь, что я сейчас тебе скажу.

Ты отправишься с паломниками калмыками, подданными русского царя. Когда достигнешь цели, внутренняя болезнь пройдёт, останутся лишь воспоминания. И они не будут горькими. Потому что ты получил посвящение в Великий Орден Воинов, в который входили герои, великие цари, императоры, короли, ханы. Ты их будущий сводный брат по Ордену. Но посвящение ещё не завершилось. Любовь к женщине была последним испытанием. Ты прошёл по грани и не стал рабом первой и самой сильной любви, которая ломает очень многих. Твоё страдание есть умирание прошлого молодого человека и нарождение мужчины. Природное, животное я в тебе умирает, а сейчас рождается я Воина Великого Ордена.

Всё, что не Орден, есть толпа и чернь. На Ордене держатся государства и троны Правителей. Любой Правитель нуждается в тебе больше, чем ты в нём. Помни это. Служа царю, ты будешь служить в первую очередь Ордену, его вечным интересам. Орден держится на правилах чести, долга, на жажде славы, они краеугольные камни его силы. Кто разрушает их, тот подрываешь силу Ордена в его непрерывной борьбе с хаосом животной природы человечества. Сражаясь за разных Правителей внутри Ордена, побеждая и погибая, мы укрепляем его дух и славу, волю к власти, к господству для сохранения миропорядка.

Запомни самое важное, что ты не поймёшь сейчас, но поймёшь много позже. В твоём Ордене все равны, все братья по Ордену. Твоя слава есть слава Ордена. Твоя честь есть честь Ордена. Твоё бесчестье есть бесчестье Ордена. И к побеждённому члену орденского братства относись как к брату, не требуй от него бесчестья, того, что нанесёт бесчестье всему Ордену и, тем самым, тебе. Бесчестье разрушает Орден и государства, пробуждает хаос и готовит ответный удар Ордена и государств, который раздавит совершающего бесчестье.

Пока у тебя не будет своих заслуг, тебя будут признавать таким, каким Орден добился быть за тысячи лет истории государств и цивилизаций. Ты принадлежишь себе лишь настолько, насколько тебе позволяют понятия орденской чести, долга, славы, бесчестья. Поэтому будь требовательным к своим поступкам. Особенно в отношении к женщине и к своей Плоти. Рассматривай женщину как добычу, и Орден будет гордиться тобой. Но если ты станешь рабом женщины или кого-то, чего-то ещё, орден отвергнет тебя к рабам, к толпе, черни. Без него ты смертный червь. Толпа безлика и смертна, а Орденский Дух бессмертен, он был, есть и будет вечно, только в зависимости от более могущественных, чем он, законов Вселенной он время от времени изменяет внешнюю оболочку. Но его могущество непрерывно возрастает, ибо возрастает численность его героев, которые укрепляют его орденский Дух.

Тайный советник смолк, как будто сказал самое нужное, рядом с чем прочие слова пусты и их незачем произносить. Его плечи устало обвисли.

– А теперь оставь меня, – сказал он бесцветным тихим голосом. – И прощай.

Покинув дворец, Удача не торопился возвращаться в дом Одноногого. Он миновал базар, долго петлял по улочкам, оттягивая неизбежный тягостный разговор с единственным близким ему человеком. Предстоящий разговор заранее угнетал предчувствуем размолвки. Но не в его власти было избежать своей судьбы, прямо указанной тайным советником.

Предчувствие не обмануло его.

Он поднял вопрос о возможности вернуться в далёкие земли русского царя, куда его отправляют не по своей воле, когда они устроились обедать. Одноногий стал растирать единственную ногу и прятать глаза от приёмного сына, который тоже избегал смотреть на него. Их было двое. Они сидели на шкурах наверху дома, между ними на медных блюдах остывали куски жареной рыбы и ячменные лепёшки, но оба не притрагивались к еде. За домом раздавался стук молотка о медь на наковальне, а готовый меч точили о камень, там выполняли простую работу подмастерья. Одноногий долго тянул с ответом.

– У меня здесь дом. Мастерская, – наконец произнёс он так, словно мучился от зубной боли.

С новой иконы в углу, недавно изготовленной и расписанной им самим, на них с кротким смирением взирал бородатый Христос. Удача смотрел на икону и возразил не сразу.

– Там купим, – выговорил он вполголоса.

Мастер слегка кивнул.

– Купить можно, – неохотно согласился он. – А заказы? Здесь много заказов. А там? Кому я там нужен? И не смогу уже делать что-то иначе. По другому.

– И там будут заказы, – Удача сказал это не так уверенно, как хотел бы. – Ты же сам рассказывал, что хочешь вернуться... Ты родился там, жил.

Он повернул голову. Одноногий под его взглядом по-стариковски жалко заплакал.