Нелли Шульман - Вельяминовы – Дорога на восток. Книга первая

Марат поднял глаза и ненавидяще сказал: "Это пока, месье Корнель, это пока. Санкюлоты еще поймут, что, только встав в наши ряды — они станут полноправными гражданами".

Федор рассмеялся и похлопал рукой по своим рабочим штанам. "Я тоже, месье Марат, санкюлот. Я в рабочей одежде больше времени провожу, чем в бриджах и сюртуке. Да и руки у меня — он положил на стол большие, покрытые шрамами и ссадинами ладони, — руки у меня — рабочего человека. В отличие от ваших рук, — не смог удержаться он.

— Революции нужны трибуны, — высокомерно ответил Марат, — нужны вожди, месье Корнель, а вы — всего лишь наемный пес местного хозяйчика. Я слышал, он в Бомбее живет, припеваючи, а его рабочие — ползают по двенадцать часов в сырости и грязи.

Федор долго, молча, ел. Потом, отставив горшок, выпив вина, он мрачно сказал:

— Вот что, дорогой мой трибун. Сами знаете, — если я попрошу, отец Анри, наш с вами общий знакомый — вытащит из своего архива расписку, которую он от вас получил. За ту математическую статью, вы должны ее помнить. Поэтому отправляйтесь отсюда восвояси, и чтобы я больше не видел вас на шахтах компании, понятно?

— Шантажом не брезгуете, месье Корнель, — некрасивое, смуглое лицо Марта презрительно исказилось. Он закурил сигару, и выпустил дым в лицо Федору. Подхватив свои бумаги и кружку с пивом, мужчина поднялся.

— Уеду, когда захочу, — свысока заметил Марат. "Тут не шахты, тут поселок. Вы тут приказывать, не властны".

Он пересел за другой стол. Откинувшись к стене, Марат потребовал еще кувшин пива. "Вот же мерзавец, — угрюмо подумал Федор, — и не сделаешь с ним ничего. Так, — он посмотрел на свое вино, — надо бы делом заняться, нечего тут больше сидеть".

Трактир наполнялся шахтерами, что пришли выпить кружку после ужина, где-то у стойки уже звучала скрипка. Федор усмехнулся, глядя на то, как сдвигают столы, освобождая пол для танцев.

— Нет, — он нашел глазами хозяина и щелкнул по пустой бутылке, — надо отдохнуть. Чертежи до завтра подождут, ничего страшного. Опять же, месье Марат тут. Мало ли что еще ему в голову придет. И сейчас девушки, наверняка, появятся. Хоть посмотрю на молодежь. Ту, высокую, может быть, увижу, — он понял, что краснеет.

— Вы не волнуйтесь, месье Корнель, — раздался сзади голос кого-то из шахтеров. "Этот, — мужчина указал на Марата, — ни с чем отсюда уедет. Компания нам работу дала, разве мы против нее пойдем? Раньше тут — у кого земли не было, тот с голоду подыхал. В Льеже, сами знаете, мануфактур нет, а в Амьене — ткачи нужны. Это работа тонкая, то ли дело забой".

Федор посмотрел на компанию рудокопов, что присела за его стол, и показал хозяину пять пальцев.

— И пива тоже — закажем, — он достал из кармана куртки плоскую шкатулку. Один из рудокопов, передав ему свою трубку, — затянулся сигарой. "Хороший табак, — одобрительно заметил шахтер. "Месье Корнель, а вы вправду — в небо поднимались? Месье Лануа рассказывал, однако же, его дело молодое, может, преувеличивает…"

— Поднимался, — Федор вдохнул запах табака. Приняв от кабатчика бутылки, он улыбнулся: "И не один раз".

Дверь трактира заскрипела, и он увидел девушек, — в простых, бедных платьях. Они, переговариваясь, щебеча — зашли в зал. К первой скрипке присоединилось еще две. Федор, приподнявшись, заметил высокую, тонкую девушку в потрепанном чепце и синем, истасканном платье, что, стоя к нему спиной — шутила с какими-то парнями.

— Да брось, — хмуро сказал себе Федор. Подхватив вино, он рассмеялся: "Пошли, ребята, тут сейчас такой шум будет, что ничего не услышишь. Пусть себе молодежь танцует, а мы в боковой комнате посидим, поговорим".

Он еще успел увидеть, как давешняя девушка в синем платье, изящно склонив голову — становится напротив молодого рудокопа. Грянули скрипки. Федор, пропустив шахтеров вперед, закрыл за собой дощатую дверь комнаты.

Танцы были в самом разгаре, когда он, пробившись через разгоряченную, пахнущую потом толпу, — вышел на задний двор. Над поселком висели крупные, яркие звезды. Он, помочившись у стенки сарая, потянулся:

— Давно я так не напивался. С Джоном, летом еще — было дело. Джон в Амстердам поехал, Джо с Иосифом в Америку отплывают, следующим годом. Хоть повидается с ними, перед отъездом. Сын его — так в Мадриде и остался, он мне говорил. Хотя там спокойно, безопасно. Надо еще десяток бутылок заказать, — он обернулся на вход в трактир и замер — из сарая доносился приглушенный, отчаянный женский крик: "Нет, нет, я не хочу, оставьте меня!"

Федор выругался сквозь зубы и рванул на себя хлипкую дверь. "Оставьте! — услышал он злобный голос. Мужчина, что прижимал девушку к сену, тряхнул ее за плечи: "Не ломайся, я тебе серебром заплачу". Федор увидел, как его рука шарит под сбившимися юбками девушки.

— Вставай, подонок! — велел Федор, рванув на себя мужчину. "Я же тебе сказал, чтобы духу твоего тут не было! И бить я тебя не буду, — он вышвырнул Марата из сарая, — слишком много чести. Пошел вон отсюда, — он толкнул его к воротам, — иначе я сейчас вернусь в трактир и скажу рудокопам, чем занимается народный трибун, когда его никто не видит. У них с тобой, мразь, разговор будет короткий".

Марат поднялся, отряхивая свой сюртук от грязи и навоза, и процедил: "Мы еще встретимся, месье Корнель, не сомневайтесь".

Федор прошагал к нему. Засучив рукав куртки, он от души хлестнул Марата по лицу. "Вон. Отсюда, — громко, раздельно сказал он. Марат, зажимая рукой разбитый нос, что-то бормоча — вышел.

В сарае было темно. Федор увидел, что девушка уже стоит, оправляя свое платье. "Все в порядке, мадемуазель? — озабоченно спросил Федор, чиркнув кресалом.

В свете искр он увидел темные, большие глаза, чуть заметную ссадину на белой щеке и знакомый, нежный голос ответил: "Да. Спасибо вам, дядя Теодор".

Она подошла поближе, и повторила: "Спасибо". От девушки едва заметно пахло цитроном, густые, коротко, стриженые, рыжие волосы были растрепаны. Констанца оглянулась. Подобрав с земляного пола сарая свой чепец, девушка водрузила его на голову, крепко завязав потертые ленты.

— Я же тебе сказал, — с Федора мгновенно слетел весь хмель, — в Париже еще сказал — нечего тебе тут делать!

— Совершенно незачем кричать, дядя Теодор, — обиженно заметила девушка, — я следующей неделей и увольняюсь уже. Материалов на статью у меня достаточно. Я еще в Амьене была, на ткацкой мануфактуре чесальщицей работала. Там условия — Констанца вздохнула, — хуже, чем здесь. Так что не волнуйтесь, — она быстро прикоснулась рукой к плечу Федора, — о компании я ничего плохого писать не буду. Только о том, что надо новые шахтерские лампы придумать. Со свечами все-таки опасно под землю спускаться.

— А то я не знаю, — угрюмо сказал Федор. "Ты зачем с этим…, - он сдержался, чтобы не выругаться, — во двор пошла?