Нелли Шульман - Вельяминовы – Дорога на восток. Книга первая

Ее губы были мягкими, нежными. Девушка, прижавшись к нему, задыхаясь, помотала головой: "Нет, нет, Дэниел, я не могу…, не сразу. Когда будет мир, тогда…, - юноша взял ее лицо в ладони: "Конечно. И никак иначе. Тогда мы что-нибудь придумаем, Мирьям".

— Как хорошо, — сказала она себе, опускаясь с ним на поросший мягкой травой берег, — как спокойно.

Дэниел обнял ее и тихо попросил: "Можно? Я три года об этом мечтал, Мирьям. Поцелуй меня…"

Девушка устроилась рядом с ним, под сюртуком. Приподняв голову с его плеча, она весело спросила: "Вот так и спят в палатке, да?"

— Примерно, — проворчал Дэниел. "Только там нет таких красивых девушек". Он закрыл глаза, и, сжав руку в кулак, услышал у самого уха смешок: "Давай я тебе помогу, я все-таки почти акушерка, знаю анатомию. Немного".

Дэниел нашел ее губы и, не отрываясь от них, шепнул: "Тогда уж и я тоже, — не лежать же мне просто так!"

Мирьям сладко, нежно застонала, почувствовав его пальцы: "Господи, как хорошо, как хорошо!"

— Счастье, — подумал Дэниел, удерживая ее в своих объятьях, целуя каштановые волосы. "Вот оно, так близко, никого, никого мне не надо, кроме нее".

Они держались за руки. Дэниел, глядя на крупные, летние звезды, наконец, сказал: "Если мы будем живы, мы поженимся. Как-нибудь".

— Если будем живы, — повторила Мирьям. Она замолчала, поежившись под зябким, северным ветерком.

— Шах, — сказал Теодор де Лу, двигая белого короля. Окна кабинета были распахнуты, из сада доносился теплый, томный ветер, чуть шуршали шелковые гардины. На мраморном камине стоял пышный букет роз.

— И мат, — добавил он, подняв длинные пальцы с зажатой в них фигурой, оглядывая шахматную доску — черного дерева и слоновой кости. Теодор опустил короля на место. Разлив вино по серебряным бокалам, он погладил каштановую, с чуть заметной сединой, красивую бороду: "Я выхожу из нашего предприятия, Дэвид".

Плантатор закашлялся. Осушив бокал, подняв хмурые, карие глаза, плантатор спросил: "Это как?".

— Просто, — мужчина усмехнулся и откинулся на спинку резного, дубового кресла. "Декларация Независимости оглашена, патриоты будут формировать правительство, писать конституцию, принимать законы…, Я не хочу неприятностей, Дэвид, у меня дочь растет, — Теодор кивнул в сад, откуда доносился веселый голос: "Теннис, Мэтью, — это очень простая игра, достаточно только начать. Держи ракетку!".

— Так вот, — Теодор поднялся и, сбил пылинку с рукава темно-серого, отлично скроенного сюртука, — когда в стране безвластие — можно заниматься контрабандой, Дэвид, что мы с вами успешно и проделывали последние годы. Но с законной властью я ссориться не хочу и не буду.

— Это же патриоты, — выплюнул мужчина, — они бандиты, и более ничего. Британские войска их скоро разгромят. Вы сами видели…

— Я сам видел, — сухо сказал Теодор, — как британцы эвакуировались из Бостона. Думаю, в скором времени они покинут колонии — навсегда. Так что — мужчина коротко, одними губами, улыбнулся, — те деньги, которые я вкладывал в патриотов — вернутся мне сторицей, Дэвид.

— Ну как хотите…, - пробормотал плантатор, — в конце концов, я и один могу этим заниматься, каналы поставок налажены.

Теодор присел на ручку кресла и ласково посмотрел на Дэвида. Тот почесал короткую, черную, с проседью бороду, и, сдерживаясь, спросил: "Что?"

— Да ничего, — Теодор полюбовался алмазным перстнем на руке. "Я же не могу запретить вам совать голову в петлю, дорогой бывший партнер. Занимайтесь на здоровье, только верните мне деньги".

— Какие еще деньги? — Дэвид потянулся за трубкой и пробурчал: "Я у окна постою".

Теодор снял с цепочки от часов ключ. Отперев ящик стола, достав конверт, он взвесил его на руке: "Тут два десятка расписок, Дэвид, заверенных в конторе мистера Адамса, с нашими печатями. Вот об этих деньгах я и говорю, вы мне задолжали, — Теодор прищурился, — уже тысяч за десять. Сумма не бог весть, какая, но я предпочитаю заканчивать дела, — мужчина поискал слово, — без невыполненных обязательств. До конца недели, будьте любезны, — он спрятал конверт за отворот сюртука. Легко улыбнувшись, Теодор добавил: "Пойду, поиграю с детьми в теннис, отличное времяпровождение. Вам бы я тоже советовал, а то вы в талии раздались".

Мужчина вышел. Плантатор, чиркнув кресалом, проводив глазами прямую спину, зло пробормотал: "Мерзавец, какой мерзавец. Двуличная, отвратительная гадина, ложится под того, кто сильнее".

Дэвид обвел глазами красивую, в шелковых панелях комнату, мраморный бюст Юлия Цезаря на дубовой колонне, часы с бронзовыми фигурами на стене. Дернув губами, затянувшись, он хмыкнул: "Так тому и быть. Завещание его я видел, в конторе Адамса тоже любят деньги, все достается мисс Марте. А мисс Марта — он прищурился и увидел ее бронзовую макушку среди деревьев, — достанется нам. И очень скоро".

Дэвид выпустил клуб дыма. Не поворачиваясь, он сварливо спросил: "Что еще такое?"

— Простите, мистер Дэвид, — раздался с порога робкий голос Тео, — конюх прислал сказать, что ваша лошадь готова, охотничий костюм у вас в опочивальне, вы будете переодеваться?

— Нет, — усмехнулся он, — в сюртуке поеду. Иди сюда, — он щелкнул пальцами.

Девушка послушно склонила голову и присела.

Дэвид выбил табак на зеленый газон: "Осенью, когда вернемся в поместье, я тебя выдам замуж. Посмотрим, если у тебя будут здоровые дети, может быть, и не отправишься на плантации, станешь кормилицей и нянькой. Все, иди, скажи мистеру Мэтью, что я с ним хочу поговорить, после ужина".

Тео присела еще ниже. Выйдя в коридор, осторожно закрыв за собой дверь, она сползла вниз, на персидский ковер. "Бежать, — подумала девушка, — но куда? Тут такие же законы, как в Виргинии, мы же читали с Мартой — меня вернут хозяину и накажут плетьми. Если только в Старый Свет…, А деньги? У Марты тоже нет, придется просить у ее отца, а даст ли он? Господи, — Тео перекрестилась, — помоги мне. Но нельзя, нельзя тут оставаться".

— Что такое? — раздался рядом тихий голос. Марта бросила один взгляд на лицо Тео и потянула ее за руку: "Пошли ко мне".

— Мне надо найти мистера Мэтью, — обреченно сказала Тео.

— Он за мячами по всему саду бегает, — Марта втолкнула ее в спальню. Заперев дверь на ключ, прислонившись к ней спиной, она повторила: "Что такое?".

Тео села на изящную, золоченую, утопающую в шелке и кружевах кровать. Зажав красивые руки между коленей, девушка разрыдалась.

— Вот это выпей, — Марта налила воды в серебряный бокал и накапала туда какой-то жидкости. "Это индейское, успокоишься. Выпей и расскажи".

Тео залпом проглотила пахнущую травами, темную жидкость. Качнув темноволосой, красивой головой, она стала говорить.