Сергей Бортников - Брусиловская казна (сборник)

Старого чекиста Андрей нашёл в пригородном коттедже неподалёку от областного центра.

Латышев сладко дремал в плетеном из лозы кресле посреди роскошного сада, высаженного собственными руками. На его накрытых пледом коленях лежала толстая книга, энциклопедия, а может, и справочник по садоводству-огородничеству, которым он увлёкся на пенсии.

– Здравствуйте!

Старик широко открыл глаза, словно удивляясь, что какой-то юный нахал посмел прервать его послеобеденный сон, и отложил в сторону книгу.

– Слушаю вас…

– Мне нужен полковник Латышев.

– Я!

– Следователь прокуратуры Козий.

– Чем могу быть полезен?

– В сорок шестом вы командовали оперативной группой по уничтожению сотни Власа.

– Было дело… Только зачем ворошить прошлое? Война закончилась тридцать лет тому назад.

– Но ведь бандеровцы ещё лет десять оказывали ожесточённое сопротивление Советской власти…

– Что правда, то правда. Только зачем вам, молодому человеку, эта грязь? Ну-ка, признавайтесь!

– Убили Василия Гордыну.

– Ясно… Как говорят в Украине, «катюзи – по заслузи» [67].

– Расскажите подробнее, что вы знаете о нём?

– Банда Власа впервые дала о себе знать ещё в сорок втором. Сотник – Пётр Гордына – был из тех, кто не хотел мириться ни с поляками, ни с немцами, ни с Советами, признавал только свои – националистические – идеалы. Сказать по правде, поначалу мы мирились с деятельностью этих, как они сами себя называли, украинских партизан. Даже пытались вступить в контакт с их предводителем – Тарасом Бульбой. Но между различными националистическими течениями вдруг вспыхнула междоусобная война. Вскоре представители Бандеры прибрали к своим рукам название «УПА» – Украинская повстанческая армия, добавили к нему – ОУНа и начали уничтожать всех, кто не хотел мириться с их главенствующей ролью. Не пожалели даже супругу Бульбы. Сам же атаман был вынужден эмигрировать сначала в Германию, затем – за океан. Я вас не утомляю своим рассказом?

– Никак нет.

– Пётр Гордына, в отличие от многих своих собратьев, сразу принял сторону нового руководства. А в конце войны заразил своими идеями и родных детей – близнецов Василия и Павла. Правда, особо отличиться они не успели. А вот у их отца – руки в крови по локоть! Он лично распинал младенцев в польских поселениях во время так называемой Волынской резни…

В апреле 1946 года я получил задание ликвидировать сотню Власа. Один из его подчинённых по кличке Сокира помог провести спецоперацию, заманив бандитов в ловушку. Раненый Пётр Гордына застрелился. А его дети сумели вырваться из окружения. При этом кто-то из них успел всадить пулю мне в живот. Уже потом, в госпитале, стало известно, что Павел и Василий пытались уйти за границу, но нарвались на пограничный наряд. Один ушёл, а второго взяли в плен.

Прямых доказательств его преступлений не было, и Василию впаяли обычные двадцать плюс пять: десять лет заключения, десять – ссылки и ещё пять так называемого «поражения в правах». Выходит, он уже на свободе?

– Так точно. Отсидел своё, вернулся на родину, в каких-то антисоветских акциях замечен не был… Только пить шибко начал.

– Хотел водкой смыть свой позор – так часто бывает. Говорите, его убили?

– Да. Труп сбросили в колодец.

– Они сами часто так делали… Может, кто-то решил отомстить за старые, так сказать, грехи?

– Возможно.

– А может, Василий узнал кого-то из лесных братьев, избежавшего наказания, и решил шантажировать его?

– И такой вариант нельзя сбрасывать со счетов. Спасибо, вы мне очень помогли.

– Не за что… Вы приходите, информируйте меня о ходе расследования, ладно? Приятно быть хоть чем-то полезным людям!

– Хорошо.

Такого прокола у майора Сазонюка не было за все двадцать лет службы в КГБ.

Поляк по происхождению, Ян Косинский приехал в СССР из США в составе одной из «первых ласточек» – туристических групп, сформированных после переговоров на самом высоком уровне. Утром вместе со всеми позавтракал в отеле «Украина», после чего сел в «икарус», но вдруг вспомнил, что забыл в номере деньги и документы, попросил минутку подождать и… больше его никто не видел!

За группу отвечал лейтенант Трегубенко, недавний выпускник школы КГБ, совершенно не имевший опыта работы с иностранцами. В своё время именно майор Сазонюк привлёк его, тогда студента пединститута, к работе в органах, и на первых порах по-отечески опекал молодого сотрудника. Теперь они оба в дерьме по самые уши!

– Эх, Лёша, Лёша, скажи мне, как такое могло случиться?

– Извините, Сергей Степанович, недоглядел…

– Ладно… Давай обо всём по порядку.

– Я сидел в автобусе, рядом с гидом и водителем. Согласно программе группа должна была выехать во Львов, на экскурсию. Туристы вышли из отеля в сопровождении младшего лейтенанта Костюка и стали рассаживаться по местам. Лёня посчитал свою миссию выполненной и пошёл в «Лакомку» пить кофе. Мы тронулись… Как вдруг Косинский вспомнил, что забыл в номере документы и деньги… Ну, не мог же я внаглую увязаться следом за ним?

– Обхитрил нас Ян, обвёл вокруг пальца, объегорил! Ничего он не забывал. Персонал гостиницы со всей ответственностью заявляет, что в номер Косинский не возвращался.

– Виноват, товарищ майор…

– Конечно, виноват! Я это и без тебя знаю… А вдруг он сейчас где-то закладывает взрывное устройство или встречается с резидентом, а? Молчишь… – Сазонюк замахнулся и со всей силы врезал по столу огромным кулаком. – Да и этот Коссинский, скажу тебе, сволочь ещё та… Ловко вывернулся! Точно – разведчик или эмиссар ОУН. Мы просто обязаны выяснить, с какой целью его забросили. И кто. Понял?

– Так точно!

– Что предпримем?

– Первым делом нужно усилить охрану секретных объектов, перекрыть все возможные каналы связи с агентурой, предупредить пограничников о возможном нарушении границы.

– Правильно, сынок, – похвалил майор, у которого вся семья погибла от рук повстанцев – сам он чудом избежал тогда бандитской пули. – Ладно, не унывай, берись за работу. Первым делом проштудируй оперативные сводки за последние сутки – авось, удастся что-то выловить.

– Есть! Разрешите идти?

– Иди.

Лейтенант развернулся и поспешно покинул кабинет начальника, мысленно радуясь, что всё закончилось относительно благополучно, но радость эта была недолгой: любой, самый страшный, нагоняй руководства – ничто по сравнению с муками совести! Если она есть, конечно.

А Сазонюк ещё долго сидел за столом один, внимательно вглядываясь в фотографию Косинского. Где-то он уже видел похожее лицо. Где? Когда?

Андрей Козий не спеша брёл по аллее воинского кладбища, направляясь в областное управление КГБ. По пути «переваривал» беседу с полковником Латышевым.