Лариса Склярук - Плененная Иудея. Мгновения чужого времени (сборник)

– Эй, ты, еврей, отправляйся к себе в гетто, – с готовностью подхватил приятель.

– Нет, подожди, Франтишек. Идет мимо святого храма, так пусть сначала перекрестится, – задиристо проговорил высокий и направился к Каролю. – Эй, ты, еврей, перекрестись.

– Вы ко мне обращаетесь? – спокойно спросил Кароль, хотя его несколько задело, что его, немца, опять посчитали евреем.

– Обрати внимание, Франтишек, да он еще и глухой. Тогда мы просто обязаны поправить ему слух, – смеясь, проговорил высокий, подходя, и неожиданно, все так же посмеиваясь, небрежно дал Каролю оплеуху.

– Поправь как следует, Иржи, – вторил Франтишек, не спеша направляясь посмотреть развлечение.

Правда, для легкого развлечения была выбрана не совсем удачная минута. Кароль был страшно зол, непонятная ситуация выводила его из себя, а постоянные попытки окружающих уверить, что он еврей, доводили просто до точки кипения, и возможность выпустить пар только его обрадовала. Он принял боксерскую стойку, сжал кулаки и приготовился драться, слегка пружинисто подпрыгивая, чем вызвал громкий смех развлекающихся молодых мужчин.

– Ой, умора, посмотри, как он встал, а как нелепо подпрыгивает. Я его ужасно испугался, Иржи, – захохотал Франтишек, хлопая себя по ляжкам. Он размахнулся тоже дать оплеуху.

Тут Кароль, не дожидаясь щедрого подарка, сделал выпад. Удар пришелся Франтишеку в челюсть. От неожиданности мужчина пошатнулся и, потеряв равновесие, уселся всем своим обтянутым бархатом задом в уличную грязь.

Надменный красавец Иржи, глядя на сидящего на мостовой Франтишека, перестал острить, и в его глазах промелькнуло что-то похожее на уважение. Не так-то просто сбить с ног толстяка.

Франтишек между тем вскочил, помотал головой, словно бык, отгоняющий на лугу назойливых оводов, а на самом деле пытающийся такими движениями быстрее восстановить помутненное сознание, оглядел быстрым взбешенным взглядом запыленный костюм, услышал негромкие смешки прохожих и потянулся к шпаге.

Кароль, стоя в боксерской стойке, напряженно затаил дыхание. Бокс против шпаги. Победа в таком поединке предрешена. И она будет не на его стороне.

– Оставь, Франтишек, – остановил его Иржи, – пачкать шпагу кровью презренного еврея.

И он повернулся к Каролю уже без всякой улыбки на лице. Кароль отступил назад, прижался спиной к стене и замер, ожидая медленное приближение мужчин, переводя взгляд с одного на другого, чтобы не пропустить первого удара.

Франтишек после слов Иржи о презренном еврее в сердцах, со стуком, вернул шпагу в ножны, но, приближаясь к Каролю, он приобрел новое оружие, подняв с мостовой довольно массивный обломок стола. Благо такого мусора было кругом в изобилии. Несмотря на строгие запреты городских властей, горожане продолжали избавляться от ненужных вещей, просто выбрасывая их на улицу.

Итак, справа надвигался массивный Франтишек с щекой, покрасневшей от кулака Кароля, а слева приближался Иржи. И Кароль сознавал, что эффект неожиданности нанесенного им удара остался позади, и удовольствие от этого удара тоже. А справиться с двумя рассерженными его отпором драчунами будет не так-то просто.

Иржи, а за ним и Франтишек не торопились, понимая, что деться Каролю некуда, миг расплаты неминуем, и медленным неотвратимым приближением психологически раздавливали противника.

Вдруг словно дунуло легким ветром, и кто-то, метнувшись, встал рядом, прислонившись к правому плечу Кароля. На мгновение у Кароля екнуло сердце. Чуть скосив вправо глаза, стараясь в то же время не упускать из виду нападающих, он увидел Исроэля и услышал:

– Я с тобою, брат!

Эти слова неожиданно затопили сердце Кароля странным теплом. Пусть этот юноша вовсе и не брат, да и боец из него никудышный, но вот он стоит рядом, и теперь их двое, и это придает силы.

Появление Исроэля не остановило задир и не испугало их, хотя Франтишек и произнес с ненавистью и, как показалось Каролю, со скрытым опасением:

– Смотри, Иржи, рыжий еврей.

– Тем лучше. И рыжего поколотим, – жестко откликнулся Иржи. Его голова была чуть приподнята, и острая бородка, которой заканчивался подбородок, смотрела прямо Каролю в грудь.

Быстро оценив изменившуюся ситуацию, не поворачивая головы, Кароль шепнул Исроэлю:

– Беру Франтишека на себя. – И опять сделав не ожидаемое чехами, он оторвался от стены, пригнулся, поднырнул под руками Франтишека и резко ударил сильного, но неповоротливого противника головой в живот.

От толчка Франтишек согнулся, размах обломком стола был смазан. И удар опасной доской пришелся не на голову Кароля, на что он был рассчитан, а на его ягодицы. Что, как вы понимаете, не одно и то же, хотя и неприятно.

И пока Франтишек вновь приходил в себя, Кароль бросился на помощь Исроэлю, которому приходилось несладко под неторопливыми и расчетливо выверенными ударами кулаков Иржи.

Кароль успел нанести Иржи несколько ударов и сбить на время ритм методичного избивания им Исроэля, как Франтишек уже разогнулся и теперь был похож на впавшего в ярость бегемота, готового все смести и затоптать на своем пути. Ловко увернувшись от разъяренного врага, Кароль почел для себя безопасней забежать ему за спину и, обхватив толстую шею, повиснуть у него на плечах.

Позиция была довольно удачной, Франтишек крутился на месте, бил по бокам, но Кароль вцепился и висел, как клещ.

Однако он видел, что избитый Исроэль уже не в состоянии отбивать удары Иржи и лишь слабо защищается, прикрываясь руками. Еще пара выпадов – и юноша, прижатый к стенке, без сил упал на колени. Галантный светлоглазый Иржи бил поверженного, худенького, похожего на подростка юношу ногами, и только желание наказать Кароля, продолжающего висеть на Франтишеке, заставило Иржи оставить это безопасное занятие.

Подскочив к приятелю, Иржи сильным ударом в висок сбросил Кароля на землю, и тут нападающие наконец отвели душу, безжалостно молотя Кароля руками и ногами по лицу, шее, груди, животу, паху, не давая подняться.

Чем бы закончилась эта драка, перешедшая в избиение, неизвестно, но, к счастью, из храма появился священник и приказал прекратить безобразие.

Иржи и Франтишек, хотя и были распалены дракой, выполнили это требование. Они отступили в сторону от Кароля, с набожным уважением поцеловали священнику руку и, подняв с мостовой свои щегольские плащи и шляпы, ушли. Но, уходя, посмотрели на сидящего на мостовой Кароля такими глазами, что Кароль эти взгляды расшифровал абсолютно правильно: добьем в следующий раз.

– Уходите к себе, – неприязненно потребовал священник.

И, поднимаясь с колен, размазывая по лицу кровь из разбитого носа, Кароль тоже неприязненно подумал: что же ты не появился раньше?