Александр Дюма - Все приключения мушкетеров

Несчастная женщина никак не могла подозревать жестокой ненависти, скрывавшейся под личиной этого доброго выражения лица, под блеском этих глаз, в которых она видела только участие.

– Вы знаете, сколько я страдала, – сказала Бонасьё, – потому что он говорил вам, сколько он страдал; но страдать за него – это блаженство!

Миледи отвечала машинально:

– Да, это блаженство.

Она думала совсем о другом.

– Но наконец, – продолжала г-жа Бонасьё, – мои мучения скоро кончатся завтра, может быть, даже сегодня вечером, я увижу его, и тогда все прошедшее будет забыто.

– Сегодня вечером? завтра? – сказала миледи, выведенная из задумчивости этими словами: – что вы хотите этим сказать? вы ожидаете каких-нибудь известий от него?

– Я ожидаю его самого.

– Его самого? д’Артаньян будет здесь?

– Да, он сам.

– Но это невозможно! он при осаде ла-Рошели с кардиналом; он может приехать не раньше, как после взятия города.

– Вы так думаете; но разве есть что-нибудь невозможное для моего д’Артаньяна, такого благородного и честного дворянина!

– О, я не могу поверить этому!

– Читайте же, – сказала Бонасьё, увлеченная гордостью и радостью своей, подавая миледи письмо.

– Почерк г-жи де Шеврез! – подумала миледи. – Я была уверена, что между ними есть отношения.

И она с жадностью прочла следующее:

«Любезное дитя мое, будьте готовы; друг наш скоро будет у вас; он приедет затем, чтобы освободить вас из тюрьмы, в которой вы должны были скрываться для безопасности; приготовьтесь же к отъезду и никогда не отчаивайтесь в нашей помощи.

Милый гасконец наш показал себя храбрым и верным, как обыкновенно; скажите ему, что одна особа очень благодарна ему за сообщенные известия».

Да, да, сказала миледи: – это очень ясно; не знаете ли вы, какая это известия?

– Кажется, он предупредил королеву о каких-то новых замыслах кардинала.

– Да; вероятно, это так, – сказала миледи, возвращая г-же Бонасьё письмо и задумчиво опустив голову.

В это время послышался топот лошади, скакавшей в галоп.

– Ах, – вскричала г-жа Бонасьё, бросившись к окну; – неужели это уже он?

Удивленная миледи осталась в постели; столько неожиданного случилось с ней в короткое время, что в первый раз еще она растерялась.

– Он! он! – бормотала она, – неужели это он? и она лежала, смотря бессмысленно.

– К несчастью, нет! – сказала г-жа Бонасье, – это кто-то незнакомый; но он, кажется, едет сюда; да, вот он едет тише, остановился у дверей, звонит.

Миледи вскочила с постели.

– Вы уверены, что это не он? – спросила она.

– Да, совершенно уверена.

– Может быть, вы не рассмотрели.

– Я узнала бы его по одному перу его шляпы, по одному концу плаща его.

Миледи продолжала одеваться.

– Все равно: вы говорите, что этот человек идет сюда?

– Да, он вошел.

– Это или к вам, или ко мне.

– Ах, Боже мой. как вы взволнованы!

– Да, признаюсь, я не так доверчива, как вы, и очень боюсь кардинала.

– Тише? – сказала Бонасьё: – идут!

В самом деле, дверь отворилась и вошла настоятельница.

– Вы приехали из Булони? – спросила она миледи.

– Да, – отвечала она, стараясь сохранить свое хладнокровие: – кто меня спрашивает?

– Какой-то господин, который не хочет сказать своего имени и говорит, что прислан от кардинала.

– Он хочет меня видеть? – спросила миледи.

– Он хочет видеть даму, приехавшую из Булони.

– В таком случае просите его, пожалуйста.

Настоятельница и Бонасьё вышли.

Миледи осталась одна, устремив взгляд на дверь: минуту спустя на лестнице послышался звук шпор, потом дверь отворилась и посланный вошел.

– Миледи вскрикнула от радости: это был граф Рошфор, низкое создание кардинала.

– Это вы! – сказали в один голос Рошфор и миледи.

– Да, это я.

– Откуда вы? – спросила миледи.

– Из Ла-Рошели; а вы?

– Из Англии.

– Что Бокингем?

– Или умер, или опасно ранен; так как я сама ничего не могла сделать, то один фанатик убил его.

– А, вот счастливый случай! – сказал, улыбаясь Рошфор: – кардинал будет очень доволен! Уведомили вы его об этом?

– Я писала ему из Булони. Но зачем вы здесь?

– Кардинал беспокоился и послал меня отыскать вас.

– Я только вчера приехала.

– Что же вы делали со вчерашнего дня?

– Я не теряла даром времени.

– О! я в этом не сомневаюсь.

– Знаете ли, кого я нашла здесь?

– Нет.

– Угадайте.

– Как же я могу угадать?

– Ту женщину, которую королева освободила из тюрьмы.

– Любовницу маленького д’Артаньяна?

– Да, госпожу Бонасьё, местопребывание которой неизвестно было кардиналу.

– Это хорошо! – сказал Рошфор, – вот и другой прекрасный случай; право, кардинал счастливый человек!

– Вообразите, как я удивилась, – сказала миледи, – когда очутилась вдруг лицом к лицу с этою женщиной.

– Она знает вас?

– Нет.

– В таком случае, вероятно, она приняла вас за иностранку?

Миледи улыбнулась.

– Мы с ней большие друзья.

– Только вы, любезная графиня, и можете делать подобные чудеса.

– И это очень кстати, – сказала миледи, – потому что знаете ли, что здесь делается?

– Нет.

– Завтра или послезавтра приедут за ней с приказом королевы.

– В самом деле? Кто же это?

– Д’Артаньян со своими друзьями.

– Право, они доведут себя до того, что мы принуждены будем посадить их в Бастилию.

– Отчего до сих пор этого не сделали!

– Что же делать! у кардинала какая-то непонятная слабость к этим людям.

– В самом деле?

– Да.

– Скажите ему вот что, Рошфор: скажите, что эти четыре человека подслушали разговор наш в гостинице Красной Голубятни; что после отъезда его один из них пришел ко мне и силой отнял у меня охранительную грамоту, которую он дал мне; что они предупредили лорда Винтера о моем приезде в Англию; что они едва не помешали мне в исполнении этого поручения точно так же, как испортили дело о наконечниках; скажите ему, что из этих четырех людей опасны только два: д’Артаньян и Атос; что третий Арамис, любовник г-жи де Шеврез: его надо оставить в живых; тайна его нам известна, и может быть полезна для нас; что касается четвертого, Портоса, то это глупец, который не стоит того, чтобы обращать на него внимание.

– Но эти четыре человека должны быть теперь при осаде Ла-Рошели.

– Я тоже так думала; но из письма, которое г-жа Бонасьё получила от жены коннстабля и имела глупость показать мне, я узнала, что, напротив, эти четыре человека едут сюда, чтобы увезти ее из монастыря.

– Черт возьми! что же нам делать?

– Что кардинал говорил вам обо мне?

– Он велел мне, получив от вас донесение, письменное или изустное, возвратиться к нему немедленно и сказал, – что когда он узнает все что, вы сделали, то уведомит, что вам делать.