Бронислав Волохов - Друг мой море

— Николай Петрович, — представился Смирнов. — А вас, кажется, Иваном Дмитриевичем величают.

— Смотрите-ка, помните, не забыли...

Иван Дмитриевич встал, прошелся по каюте, остановился у иллюминатора. В движениях, жестах ничего лишнего. Таким и помнил Николай Петрович матроса Сушкова.

... В команду минеров, которую возглавлял мичман Смирнов, Сушков пришел с неважной репутацией. В служебной характеристике так и было записано: «Ершист, резок с товарищами, склонен к пререканиям...» Но мичман Смирнов как-то сразу нашел подход к матросу, и служба у того пошла хорошо. А через год Сушков поступил в военно-морское училище. И вот перед Смирновым стоял командир ракетоносца капитан третьего ранга, в судьбе которого он, Николай Петрович, сыграл немаловажную роль.

— Сто раз вспоминал вас и говорил спасибо, — твердо произнес Иван Дмитриевич. — А вот то, что Игорь Смирнов ваш сын, почему-то и в голову не пришло. За сына тоже спасибо.

— Как?.. Как он тут?

— Отличный парень. Скромный, думающий. Недавно командиром отделения его назначил. Работает что надо.

— Не баламутит?

— Да нет. — Иван Дмитриевич улыбнулся. — Чувствуется отцовская закалка.

Николай Петрович качнул головой:

— Говорите только правду. Я приехал с единственной целью, потому что боялся за Игоря.

— Можете быть спокойным. — Командир смотрел в глаза Смирнову. — Краснеть за сына вам не придется. Не скрою, первое время малость пошаливал, а потом все стало на свое место. — Офицер взглянул на часы: —На корабле у нас скоро начнутся торжества. Ждем командующего флотом. Поговорить с Игорем успеете. Сейчас я вам устрою встречу.

Игорь вошел в каюту робко и сразу увидел рядом с командиром отца — большого, загорелого, в черном костюме.

Николай Петрович пожал сыну руку:

— Ну, как ты здесь?

— Нормально... — неопределенно ответил Игорь.

Чтобы не стеснять своим присутствием, Иван Дмитриевич вышел из каюты.

Игорь сел рядом с отцом, спросил:

— Что нового дома?

— Все по-старому, живы-здоровы. Мать без тебя скучает. Вскочила раз ночью — почудилось, вроде ее кто-то в окно позвал. Выглянул я: никого нет. Тоскует, вот и кажется...

— А как ты сюда попал?

— Купил билет, сел в рейсовый автобус и вот приехал. Тебя решил навестить.

Игорь не знал, что еще спросить. А отец строго глядел на него. Все те же непокорные губы, серые глаза под широким разлетом бровей. Сын знал, чего ждет отец, и виновато произнес:

— Ты меня прости, папа, за тот случай... Помнишь? Глупость я тогда сказал...

— Будет тебе! Что было, то прошло. — Николай Петрович положил руку на плечо сына. — Командир тобой доволен, и меня это радует.

— Стараюсь помаленьку, — совсем по-детски ответил Игорь, а потом его голос зазвучал возбужденно: —Знаешь, я недавно одно маленькое изобретение сделал. Ну, рационализаторское предложение внес. Вчера были ракетные стрельбы, мое предложение на практике проверили. Отлично все получилось. Не веришь? Вот посмотришь, может, сегодня даже командующий флотом об этом скажет.

— Скажет, непременно скажет, — поддакивал Николай Петрович и с нескрываемой лаской смотрел на сына.

— Ну, пап, я с тобой серьезно, а ты... — обиженно заметил Игорь.

— Не ершись, я не смеюсь. — Николай Петрович потрепал сына по плечу. — Мне просто приятно, что ты рядом и что есть вот такой...

В каюту вошел командир корабля, извинился и сказал:

— Скоро объявят построение по «Большому сбору». Игорю нужно еще переодеться в парадную форму. И вы, Николай Петрович, малость прихорошитесь. Я разрешаю вам встать в строй. Если, конечно, желаете...

Экипаж ракетоносца выстроился на верхней палубе. Белоснежный катер под флагом командующего подходил к правому борту. Горнист заиграл захождение. Оркестр — встречный марш. Командующий первым шагнул с катера на нижнюю площадку трапа и быстро, не прикасаясь к поручням, поднялся наверх. За ним поднимались адмиралы и офицеры.

Николай Петрович стоял в строю офицеров — как раз напротив Игоря, на противоположном борту. Он следил за лицом сына —оно бросалось ему в глаза своей юношеской, какой-то чувствительной внутренней привязанностью ко всему происходящему сейчас на корабле.

Приняв рапорт от командира, командующий обошел строй, поздоровался с моряками, потом подошел к трибуне, которая стояла на середине палубы. Говорил он спокойно, размеренно.

— Дорогие товарищи! —неслось из динамиков по всей гавани, —Ваши отцы насмерть стояли у высот Севастополя и стен Ленинграда, громили врагов под Москвой и Сталинградом... Помните, что традиции—это не просто эстафета, это —кровь отцов... Будьте достойными их...

Николай Петрович был растроган. Сейчас он видел уже не одного Игоря, он видел моряков того поколения, которое не только храбро, но и умело разделит со своими отцами любые ратные труды. Вот все они, кто стоит с Игорем в строю, родились после войны. А сегодня им уже доверено сложное, невиданной мощи ракетное оружие. И они, эти повелители грозного оружия, в ответе за судьбу страны. Разве можно ими не гордиться!..

Командующий с благодарностью говорил об успехах экипажа корабля в освоении новой техники, в выполнении призовых ракетных стрельб. Старший матрос Игорь Смирнов украдкой бросал взгляд то на оратора, то на отца и с нетерпением ждал, когда будет названо его имя. Игорю очень хотелось, чтобы командующий персонально отметил его рационализаторское предложение, поблагодарил за службу. Уж больно велико было у него желание сделать что-то необычайно приятное отцу.

Речь уже была окончена, а Игорь так и не услышал своего имени. Он с каким-то равнодушием уже наблюдал за тем, как командир корабля принимал из рук адмирала Почетную грамоту и переходящее Знамя, хотя понимал, что награды эти были и ему наградами. Волна новых чувств нахлынула на Игоря, когда он увидел, как после официального церемониала командующий подошел к отцу и на виду у всех обнял его совсем по-дружески. Потом они разговаривали, Игорь не слышал, о чем, но он видел радостное и одухотворенное лицо отца. Стоящий рядом матрос легонько подтолкнул Игоря локтем. Смирнов-младший не обернулся, а только всем своим видом дал понять: знай, мол, наших. Гордость за отца распирала его, хотелось подойти к отцу и стать рядом...

— А о чем вы разговаривали с адмиралом? И вообще, откуда он тебя знает? — допытывался потом Игорь у отца.

Николай Петрович вместе с радостью почувствовал и какую-то внутреннюю досаду, что раньше не полностью посвятил Игоря в свое прошлое. Сыновьям должно быть известно о жизни отцов все: их детство, юность, их друзья, их авторитет, их идеалы.

— Спрашиваешь, откуда меня знает командующий? — Николай Петрович говорил задумчиво, мягко. — Воевали мы с ним вместе. Можно сказать, моим крестным отцом он был на флоте, В Ленинграде, когда уже немцев жиманули от города, блокаду прорвали, мне страсть как захотелось на корабль попасть. А думаешь легко в ту пору было это сделать? Война, брат, а тут мало ли у кого какие прихоти и желания... А вот он, командующий-то, взял меня на корабль... Тогда он соединением кораблей командовал. Трижды из его рук я награды получал. Один орден уже после войны. Вот так мы и знакомы с ним...