Дмитрий Семакин - Сага о мятеже на «Баунти» и об острове Питкэрн. Том I

Весть о неожиданном и долгожданном прибытии перетанэ облетела остров со скоростью слуха. Со всех концов — из соседних районов Парэ и Хаапапе, с запада, из Те Фанаа и из южной области Папара, а также с полуострова Таиарапу, лежащего на противоположной, юго-восточной оконечности Таити, и даже с близлежащих островов Тетиароа и Эимео народ начал поспешно стекаться к Бухте Матаваи.

Ведь визит «Баунти» стал для Таити и его жителей событием воистину планетарного масштаба. С тех пор, как 29 сентября 1777 года «Резолюшн» и «Дискавери» Джеймса Кука подняли паруса и навсегда покинули остров, в течение целых 11 лет (!) ни одно судно европейцев, будь то англичане или испанцы, ни разу не посещало Таити. Одиннадцать лет маохи не знали, что и думать. Что случилось там, в далеком и таинственном мире белых?

И вот, наконец, после долгого-долгого отсутствия сначала один корабль перетанэ (который, правда, простоял всего пару недель и принес тревожную новость о смерти великого Туте [31] Речь идет о грузовом паруснике «Леди Пенрин», ненадолго зашедшем на Таити в июле 1788 года, на обратном пути из недавно основанной каторжной колонии Порт-Джексон (ныне — Сидней, Австралия) к берегам Англии. ), а затем и другой — «Баунти». И этот, второй, собирается переждать на Таити сезон дождей, то есть пробудет здесь несколько лун!

И начался грандиозный праздник, который продолжался не одну неделю. В честь прибытия гостей таитяне устроили самый настоящий многодневный карнавал, непрекращающуюся фиесту. За десятилетие с лишним здесь подросло целое поколение детей, ни разу не видавших пришельцев, и нужно было успеть поглазеть на них, а если повезет, то и обменяться подарками или даже подружиться.

Первые дни прошли в веселом сумбуре и возбужденной лихорадке. Из-за толп туземцев, бесконечных подарков и скопища каноэ у своих бортов «Баунти» бросила якорь удобном месте только на вторые сутки. Тогда же на палубу пожаловали вожди окрестных районов — Поино, Арипаэа и Моана.

Сам «верховный вождь» Ту (которого Кук называл Оту и ошибочно считал «королем» всего острова Таити, и который на самом деле являлся лишь арии округа Те Порионуу) в спешке прибыл только на третий день.

Таина (он же Ту, он же Матэ, он же Помаре I)

Встречать высокопоставленного визитера Блай отправил Флетчера Кристиана. Вместе с «королем» из переполненной шлюпки на борт «Баунти» поднялась многочисленная свита с целым скарбом гостинцев. По старинному полинезийскому обычаю в качестве приветствия главы делегаций обнюхали друг друга (то есть потерлись носами) и в знак дружбы обменялись именами.

Тут выяснилось, что Ту теперь зовется Таина. Среди таитянских вождей это было привычным делом — по той или иной причине иногда менять свои имена. Очень скоро Таина (бывший Ту) станет Матэ, а в историю Таити войдет под своим четвертым и последним именем — Помаре Первый. Впрочем, об этом потом.

Таина представил Блаю свою супругу — Итиа. Это была заметная пара. Он — тучный великан ростом 6 футов 4 дюйма (193 см), с кудрявой шевелюрой и жидкой бородкой, она — высокая и дородная, под стать мужу, с мощными плечами и крепкими руками. Командир «Баунти» определил возраст вождя в 35 лет (то есть, фактически, посчитал его своим ровесником; на самом деле Таина был старше Блая лет на десять), возраст Итиа — в 24 года. Состоялся обмен «верительными грамотами», то есть подарками. От лица своих подданных и от себя лично Таина вручил Блаю длинный и широкий кусок материи, который сняли с одной из женщин сопровождения, а также жирную свинью и корзину с плодами уру (хлебного дерева).

Выступив с ответным словом, капитан «Баунти» преподнес вождю коллекцию топоров, напильников и гвоздей, а его супруге — зеркала, бусы и два роскошных крыла фламинго, купленных специально для этого случая еще в Капстаде. Блай знал, насколько таитяне неравнодушны к красным птичьим перьям. Итиа, однако, осталась к женским аксессуарам холодной и попросила старшего из перетанэ подарить ей тоже самое, что и мужу — железные инструменты. Получив требуемое, монаршая чета осталась весьма довольной.

По случаю официального визита дорогих гостей был дан торжественный завтрак, плавно перешедший в обед, а затем и в ужин. Эта бесконечная и изобильная трапеза, в духе Гаргантюа и Пантагрюэля, стала первой в череде совместных пиров, которые устраивались — на борту «Баунти» или на берегу, в гостях у вождей или под открытым небом — почти каждый день в течение всех 23 недель стоянки «Баунти» на Таити.

Англичане вступили в затяжную полосу объедения и объедания.

Меню этих ежедневных пиршеств отличалось особенным, полинезийско-европейским разнообразием.

В качестве холодных закусок на «тарелках» из широких пальмовых листьев подавали свежие овощи — клубни таро, батата и ямса, часто морепродукты — сырая или обжаренная рыба, крабы, мидии и креветки, иногда — птичьи яйца. От британского стола к полинезийскому столу доставлялась квашенная капуста, запасов которой на «Баунти» было много.

Далее, «на первое», шло так называемое «попоэ» — жидкое пюре из плодов хлебного дерева и бананов. Британцы угощали друзей похлёбкой из бульонных кубиков, матросской ухой или гороховым супом.

Главным блюдом, кульминацией всего пира являлся, как правило, роскошный, молочный и жирный, запеченный в таитянской земляной печи поросенок. А то и целая свинья, украшенная цветами и местными специями [32] Моррисон упоминает, что лучшим деликатесом у таитян считалось мясо собаки, по вкусу «сравнимое с английским ягненком». . Ничего достойного в ответ Томас Холл (кок с «Баунти») предложить, увы, не мог, хотя, наверняка старался в походных условиях изобразить традиционный английский бифштекс (из засоленной говядины).

Столовых приборов таитяне не знали, поэтому орудовали только пальцами. Вскоре и матросы с «Баунти», плюнув на этикет, стали есть по-таитянски. Действительно, трудно представить, как англичане управлялись с попоэ или свининой при помощи вилки и ножа.

Запивали яства кокосовым соком прямо из продырявленного ореха, реже пресной водой или напитком под названием ава (кава) — наркотической брагой из корней перца [33] Моррисон приводит подробное описание того, как приготавливалась ава. Так называемый «перец пьянящий» (Piper methysticum) — чуть ли не единственная культура, которую таитяне выращивали, по словам Моррисона, «с заботой и усердием». Свежие корни авы тщательно пережевывались несколькими людьми одновременно, полученную жижу сплевывали в большое блюдо, добавляли воду и покрошенные листья, перемешивали и затем процеживали через специально изготовленное сито, сделанное из стеблей грубой травы под названием моо («…нечто вроде конопли…», пишет Моррисон). Далее наблюдательный помощник боцмана описывает, как действует питье авы на людей. Стоило таитянину сделать несколько глотков натощак, как язык и конечности переставали слушаться своего хозяина, хотя тот и оставался «…в здравом уме и твердой памяти». Еще несколько глотков — и человек мог «упасть навзничь». Его подхватывали и укладывали в сторонку — спать. Проснувшись через некоторое время, выпивший чувствовал себя прекрасно: свежим и трезвым. После двух недель постоянного употребления авы, продолжает Моррисон, пьющий начинал преображаться. Его кожа покрывалась белой, словно перхоть, сыпью, его глаза краснели и воспалялись, а тело становилось тощим и чахлым. Но стоило ему только бросить пить, как в течение нескольких дней состояние пристрастившегося значительно улучшалось, и он выглядел и чувствовал себя гораздо более здоровым, чем раньше. Удивленный Моррисон делает вывод: «…это тошнотворное пойло, должно быть, очень полезно…». . Англичане предлагали сотрапезникам отведать грога, пива или, на худой конец, молока, но традиционное европейское питье почему- то не пришлось туземцам по душе. За исключением, пожалуй, красного вина, которое они смаковали с удовольствием.