Юрий Шестера - Холод южных морей

— Фаддей Фаддеевич! «Мирный» несет прямо на береговые камни!

— Господи, пронеси! — взмолился капитан «Востока», бледнея, и тут же, быстро оценив критическое положение «Мирного», умоляюще прокричал: — Крепи крюйсель и грот-марсель!

И Лазарев, словно услышав отчаянный призыв флагмана, поставил паруса именно таким образом, и успел-таки отвернуть в сторону от берега переваливающийся с борта на борт шлюп, окутанный облаком пены и брызг.

— Ай да молодец, Михаил Петрович! — радостно воскликнул Фаддей Фаддеевич, вытирая платком вспотевшие лоб и шею. — «Мирный»-то и в нормальную погоду плохо слушается руля, а в такой свирепый шторм шлюп, почитай, практически остался без управления, — пояснил он. — Четко сработал капитан парусами, погасив инерцию судна. Настоящий «морской волк»! Да и матросы у него, видать, не из робкого десятка — знатно поработали со шкотами на палубе, уходящей из-под ног.

И бывшие на мостике вместе с капитаном старший офицер Завадовский, Андрей Петрович и вахтенный лейтенант Торсон широко и истово перекрестились. Пронесло!

Около трех часов следующего утра наступил штиль, а через три часа при легком западном ветре Беллинсгаузен снова направил шлюпы к выходу из пролива. Хотелось как можно быстрее миновать пролив Кука в самом узком его месте, пока опять не задул встречный юго-восточный ветер, доставивший мореплавателям столько невзгод, так как на горизонте появилось множество густых черных туч. Однако во второй половине дня все-таки пришлось убавить парусов, чтобы не уйти от «Мирного», который остался далеко позади.

При выходе из самого узкого места пролива по левому борту открылся большой залив, северные берега которого были явно пригодны для пашен и заселения их европейцами [31] Справка — в этом месте сейчас находится город Веллингтон, столица Новой Зеландии. . На среднем мысу горел большой огонь: местные жители, вероятно, хотели, чтобы их посетили проходившие мимо на больших кораблях мореплаватели.

В полночь мыс Пализер, юго-восточная оконечность Северного острова, находился уже в восемнадцати с половиной милях от «Востока».

— Все, господа! Мы в открытом океане! — поздравил присутствовавших на мостике Фаддей Фаддеевич. — Семь суток, преодолевая штормы и свирепые шквалистые ветры в узости пролива, мы стремились пробиться сюда, на океанские просторы. И теперь впереди нас ждут благодатные теплые страны! — с чувством произнес он. — Лечь на курс норд-ост!

— Есть лечь на курс норд-ост! — радостно повторил приказ капитана вахтенный лейтенант Демидов.

— А мы, Иван Иванович, пойдем, пожалуй, с Андреем Петровичем отсыпаться, — “прозрачно” намекнул старшему офицеру Фаддей Фаддеевич на необходимость тому остаться на мостике.

— А как же мадера, Фаддей? — шепнул Андрей Петрович, спустившись с ним по трапу.

— Это само собой, Андрюша! — расслабленно рассмеялся тот с сознанием человека, честно выполнившего свою нелегкую работу и имеющего теперь полное право отдохнуть в обществе своего верного друга.

Шлюпы по-прежнему шли на северо-восток в малоисследованные районы Тихого океана. При этом Беллинсгаузен выбирал их курс таким образом, чтобы не повторить пути, которыми проходили известные мореплаватели. На салингах всех трех мачт находились наблюдатели, денно и нощно тщательно осматривающие горизонт во всех направлениях в ожидании появления неведомых доселе берегов. Их не надо было подгонять. Ведь они прекрасно знали, что тому, кто первым из них увидит долгожданную землю, обещано солидное вознаграждение. Однако день шел за днем, но никаких земель и даже признаков их нахождения не наблюдалось.

— Прошли уже более тысячи миль и не обнаружили ни одного даже самого захудалого островка, — жаловался Фаддей Фаддеевич во время одной из бесед с Андреем Петровичем в адмиральской каюте.

— Чудак ты, Фаддей, ей-богу, чудак! — улыбался тот, понимая нетерпение друга. — Вспомни-ка, сколько островов мы встретили за время плавания с Крузенштерном от мыса Горн до Нукагивы? Ни одного! А ведь прошли тогда не менее восьми тысяч миль…

— Так мы же тогда шли уже проторенным путем, а сейчас-то идем нехоженым, — укоризненно возразил Фаддей Фаддеевич.

— Следуя твоей логике, если бы тот путь был не известен, то острова, как грибы в урожайный сезон, должны были бы появляться чуть ли не через каждые сто миль, — скептически усмехнулся Андрей Петрович.

— Тоже мне логик! Как всегда, наплюешь в душу и радуешься…

— Терпение, мой друг, терпение. Ведь общеизвестно, что острова в Тихом океане, за редким исключением, группируются в архипелагах. Вот нащупаем такой архипелаг, а затем и будем щелкать острова, как те грибы.

— Твоими устами да мед бы пить, вещун! — буркнул раздосадованный капитан.

— Будем пить мед, обязательно будем, Фаддей! Поверь мне, — обнял друга Андрей Петрович. — Всему свое время. Потому-то этот океан и зовется Великим.

— Дай-то Бог, Андрюша, дай бог. Я как-то и не против, — рассмеялся оттаявший от мрачных дум Фаддей Фаддеевич.

И только почти через три недели после выхода из пролива Кука Беллинсгаузен повернул шлюпы на широту острова Опаро [32] Опаро — современное название — остров Рапа. , открытого английским мореплавателем Ванкувером в 1791 году и названного им так, потому что островитяне часто произносили это слово.

Когда рано утром в шестнадцати милях показался остров, ветер стал заходить к востоку и не позволял приблизиться к нему. Беллинсгаузен все-таки пытался, лавируя, подойти к нему поближе, когда сигнальщики доложили, что от берега в сторону шлюпа плывут лодки с островитянами. Лодки с балансирами, как отметил Андрей Петрович, были похожи на те, которыми пользовались аборигены острова Нукагива.

Довольно быстро приблизившись, они остановились, и туземцы громко и с жаром говорили что-то, обращаясь к морякам. Беллинсгаузен показал им некоторые вещицы, маня к себе, и те тотчас решились подняться на шлюп. Фаддей Фаддеевич с важнейшими из них здоровался прикосновением носа и сделал им разные подарки.

Островитяне были в основном среднего роста, а некоторые и довольно высокие, по большей части стройны, с крепким телосложением и кудрявыми волосами. В движениях ловки и проворны. Цвет лица и тела темно-красный, черты лица приятные и не обезображены татуировкой, как это принято у многих аборигенов островов Тихого океана. Особенно обращали на себя внимание их быстро сверкающие черные глаза.

Среди них выделялся стройный юноша лет семнадцати от роду со светло-русыми волосами и голубыми глазами и цветом лица и тела, подобного жителям северной части Европы. У моряков не было никакого сомнения, что родился он от туземки и путешествующего европейца. По просьбе Андрея Петровича художник Михайлов нарисовал весьма похожий портрет этого островитянина и некоторых других.