Юрий Шестера - Последний поход «Новика»

— У нас с Олей возникла проблема, Андрюша, — со скрытой тревогой в голосе обратился Степан к брату, когда выпили и закусили.

— Это не проблема, Степа! — заверил его Андрей Петрович.

— Откуда ты знаешь, какая это проблема?! — озадаченно спросил тот, вопросительно глянув на брата.

— Тут все предельно просто, Степа. Если одна из подруг, разумеется, по секрету сообщила о чем-то другой, то это то же самое, как если бы она об этом громко сказала на площади, полной народу, — наставительно изрек Андрей Петрович.

Ольга укоризненно было посмотрела на Марию, а затем рассмеялась вместе со всеми.

— Я потрясен, Андрюша, твоими познаниями в области женской психологии. Во всяком случае, я непременно запомню эти твои столь глубокие наставления.

— Ты, Степа, — продолжил тот, оставив без внимания признания брата, — совершенно правильно упомянул только о своей проблеме, будучи твердо уверенным в том, что я ни при каких обстоятельствах не отпущу Машу от себя. — Та счастливо посмотрела на своего возлюбленного. — А посему смею предполагать, что и вы с Ольгой придерживаетесь тех же жизненных позиций. Не так ли?

— Ты совершенно прав, Андрюша! — напряженно ответил тот, а Ольга сидела ни жива ни мертва.

— В этом случае я переговорю по этому вопросу с контр-адмиралом Иессеном, который сейчас является главным морским начальником во Владивостоке, и, уверен, что ваша проблема будет снята.

— Ура! — воскликнул Степан и горячо обнял Ольгу, у которой от счастья выступили на глазах слезы.

— Все-таки здорово, — продолжил он, осушив очередной бокал, — когда у тебя есть старший брат, который не только командир крейсера и, соответственно, капитан 1-го ранга, но и почти что на «ты» с самим адмиралом, старшим морским начальником здесь, за тысячи и тысячи верст от нашей малой родины!

— Не зарывайся, Степа! — осадил его Андрей Петрович.

Тот непонимающе посмотрел на брата:

— Ты это о чем, Андрюша?

— О твоих откровениях насчет моего якобы общения на «ты» с адмиралом.

— А разве это не так? — несколько смутился Степан.

— Далеко не так. Контр-адмирал Иессен — мой непосредственный начальник, которого я уважаю, а тот, в свою очередь, как мне кажется, уважает и меня. И не более того, — наставительным тоном сказал Андрей Петрович. — А об обращении между нами на «ты» вообще не может быть и речи.

Степан обиженно посмотрел на него:

— Я же, Андрюша, сказал «почти». Разве ты не чувствуешь разницы?

— Не подхалимствуй, Степа! Просто мне показалось, что ты явно с пренебрежением относишься к заслуженному человеку.

Тот облегченно откинулся на спинку стула.

— Ни в коем случае, Андрюша. Когда Иессен возглавлял рейды Владивостокского отряда крейсеров по японским коммуникациям в Японском море, то все мы, офицеры, независимо от чинов, видели в нем решительного и в то же время осторожного флотоводца. А ведь наш отряд в то время состоял из трех броненосных и одного бронепалубного крейсеров. Грозная сила! А чего только стоил наш прорыв в Тихий океан через Сангарский пролив?! Ох, и попортили же мы кровушки английским «купцам», безнаказанно доставлявшим стратегические военные материалы в Японию! И сколько мы отправили их транспортов с призовыми командами во Владивосток уже через пролив Лаперуза? — И, увидев непонимание в глазах девушек, зачарованно слушавших его, пояснил: — Пролив между русским островом Сахалин и японским островом Хоккайдо, самым северным из Японских островов.

Степан встал и заходил по гостиной, стараясь хоть несколько успокоиться от нахлынувших на него воспоминаний о былых лихих рейдах русских крейсеров.

— Ведь не зря же, — продолжил он, сев на свое место, — Того, командующий Соединенным флотом, был вынужден ослабить морскую блокаду Порт-Артура, бросив против нашего отряда эскадру крейсеров адмирала Камимуры, — торжествующе посмотрел он на брата. — Однако трагедия, произошедшая с «Богатырем», изменила мое мнение о нем. И тут я ничего не могу поделать с собой. Уж извини меня, Андрюша…

Андрей Петрович с интересом слушал исповедь брата, не прерывая его. Он почувствовал, что в Степане как бы проснулась необходимость поделиться с ним своими переживаниями, которые он скрывал в себе до поры до времени.

— Я не буду стараться переубедить тебя, Степа, — задумчиво сказал он, решив наконец-то прервать откровения брата. — Каждый человек, естественно, волен иметь свое мнение. Однако если бы не было, как ты выразился, трагедии с «Богатырем», то я бы и не стал его командиром.

Степан молча смотрел на него, осмысливая сказанное. И вдруг рассмеялся:

— Я преклоняюсь перед тобой, Андрюша! Ты обладаешь уникальной способностью в один момент перевернуть все вроде бы устоявшиеся представления другого человека. Ведь из твоих слов следует, что я должен благодарить Иессена за то, что он посадил наш крейсер на каменные рифы! Выходит, что нет худа без добра… Великолепный ход мысли, братишка! Дай я тебя обниму, дорогой ты мой!

И он обнял Андрея Петровича.

Если сказать, что Владивосток, включая и его население, и моряков стоявших в бухте Золотой Рог кораблей, пребывал в унынии, то это ничего не сказать. Владивосток был в шоке. До него, конечной цели беспримерного перехода с Балтики на Дальний Восток 2-й Тихоокеанской эскадры вице-адмирала Рожественского, усиленной 3-й Тихоокеанской эскадрой контр-адмирала Небогатова, шедшей через Суэцкий канал, после Цусимского морского сражения 14–15 мая 1905 года, дошли лишь крейсер второго ранга «Алмаз» и миноносцы «Бравый» и «Грозный». И это из тридцати двух вымпелов…

В кабинет контр-адмирала Иессена, начальника Владивостокского отряда крейсеров и старшего морского начальника во Владивостоке, были вызваны командиры крейсеров «Россия», «Громобой», «Богатырь» и «Алмаз», а также миноносцев «Бравый» и «Грозный», то есть всех больших кораблей, стоявших в бухте Золотой Рог. Офицеры молча, без обычных в таких случаях взаимных приветствий и дружеских шуток, расселись у большого стола, перпендикулярно приставленного к письменному столу адмирала. Подавленные несчастьем, они молчали. Конечно, все допускали неудачу прорыва во Владивосток, но никак не ожидали разгрома столь мощной русской эскадры.

Молчал и адмирал, думая свою нелегкую думу. Затем обратился к командиру «Алмаза» капитану 2-го ранга Чагину:

— Что же произошло, Иван Иванович?

Тот тяжко вздохнул и хотел встать со своего места, однако адмирал движением руки остановил его.

— 14 мая эскадра в предрассветной дымке подходила к восточной части Корейского пролива, названного японцами Цусимским, когда после шести часов утра к ней приблизился на шестьдесят кабельтов японский крейсер. Видимо, один из многих, высланных Того для разведки. Стало ясно, что эскадра обнаружена, так как радиотелеграфисты наших кораблей, соблюдавших молчание, засекли сигналы радиообмена между японскими кораблями.