Анатолий Вахов - Фонтаны на горизонте

—Сеньор! Будьте культурны! Пользуйтесь урнами!

Курилов не успел обернуться, как тот же голос продолжал:

— Убей меня мама! Да это же Курилка! Моряк обернулся и изумленно воскликнул:

- Слива! Филипп дорогой! Вот не ожидал тебя встретить

Лицо Курилова выражало радость, в глазах сверкали искры восторга. Перед ним стоял моряк в желтовато-зеленой робе с множеством карманов на брюках и кителе, с пуговицами из маленьких радужно-оранжевых ракушек — искусство сингапурских портных. Руки его были заняты свертками, но он взмахнул ими и обнял Леонтия.

— Корешок![35]

Кореш — Друг, приятель (жаргон). Каким штормом на берег выкинут? Из загранки притопал?

Филипп Филиппович Слива, давнишний друг и товарищ Леонтия, был неподдельно рад встрече. Они несколько лет делили трудности и радости морской жизни. Но два года назад Слива неожиданно заболел, а Курилов ушел в дальний рейс, и они больше не встречались.

Курилов сильным движением высвободился из объятий друга, отступил, осматривая его, и, улыбаясь, с грубоватой нежностью, как это бывает между товарищами, проговорил:

— Филя! Здоров, чертяка! А я из Сиднея пришел, да вот на риф сел.

Хотя в голосе Леонтия не было ноток горечи или досады, Слива насторожился. Улыбка сбежала, а глаза сузились и пристально смотрели на друга.

Кэп[36]

К э п — капитан (английск.). в любви отказал или чулки зазнобе привез без арматурки?[37]

Арматур к а, арматурная книжка — вещевая книжка моряка, определяющая количество вещей, вывозимых из-за границы.

Нет, — качнул головой Курилов. Ему была прият на участливость Сливы. — Нашу коробку на капитальный ремонт поставили, а команду — в резерв. Думаю недельки две отдохнуть, а потом на новую посудину. А ты на какой болтаешься?

Ха! — снова оживившись, воскликнул Слива и, подмигнув Курилову, кивнул в сторону, где на угловом доме виднелась вывеска ресторана. — Причалим на пяток минут. Пивко здесь — отрада моряка.

Они вошли в прохладный зал ресторана. Выбрав в глубине столик, заказали пиво.

Слива, нагнувшись к Леонтию, быстро заговорил:

— Не буду я стройным юношей с Пересыпи, если из тебя человека не сделаю. После того как нас разнесло в разные стороны, мотался в каботажке[38]

Каботаж — прибрежное судоходство. и вот сейчас стал китобоем.

- Кем?, - переспросил недоумевающе Курилов. – Каким китобоем?

Таким. Будем малюток-китов на гарпун брать. -Слива посмеивался над озадаченностью друга. - Ты что, газет не читаешь?

Леонтий пожал плечами и спросил:

- К норвежцам, что ли, пришвартовался?

- Дайте мне саблю, и я из него бифштекс сделаю! — притворно вскипел Слива. - Разве может такое быть, чтобы Филипп Слива паршивым капиталистам стал служить! У нас своя, советская, китобойная флотилия теперь есть!

Честное слово, не знал, — признался заинтересованный Курилов.

И что мне с тобой делать? — с напускной озабоченностью протянул Слива, потягивая из бокала холодное пиво. — Скоро из Ленинграда на Дальний Восток выходит китобойная база «Приморье». Ее здесь построили. А три китобойных судна куплены у норвежцев. Наши команды за ними выезжают. Буду боцманом на одном китобойце.

Предстоящая разлука после неожиданной встречи огорчила Курилова. Постукивая пальцами по бокалу, Леонтий сказал:

Увидел тебя — подумал, что вместе начнем ходить.

А разве я сказал нет? — спросил Слива, вновь налив бокалы и приподняв свой. — Беру тебя в свою команду. Нам крепкие парни нужны. У тебя мореходка в порядке?

Курилов кивнул и добавил:

— Полтора года в партии.

Он хотел эти слова произнести обычно, но в голосе его прозвучала гордость.

От неожиданности Слива громко присвистнул:

— Вот это да!

Забыв о пиве, он с уважением и любопытством посмотрел на товарища. Курилов сдержанно улыбнулся:

— Думаешь, изменился? Тот же матрос Взглянув на ручные часы, Слива сказал:

-Курс в порт! Познакомлю с капитаном. И там решат. Ну?

- Согласен, - сказал Курилов, чуть сдвинув черные брови. Глаза его стали глубокими, сгрогими. - Сидеть на берегу — дело бичевское[39]

Бич, бичкомер — моряк, слоняющийся по берегу и не торопящийся уйти в плавание (жаргон).. — Помолчав, добавил: — Вот уж не думал, что стану китобоем.

— Отдавай швартовы! — произнес Слива, поднимаясь со своего места.

Товарищи вышли из ресторана на душную улицу и направились в порт.

Слива, зорко поглядывая по сторонам своими быстрыми черными глазами, говорил:

— Отсюда пойдем во Владивосток. Там наш порт приписки... Смотри, какая блондинка у витрины стоит — Мэри Пикфорд![40]

М э р и Пикфорд — американская киноактриса, пользовавшаяся широкой известностью в 20—30-х годах. Народ подобрался стоящий — мечта капитана. Наш кэп — старый морж. Фамилия его почти моржовая — Можура. Слышал, может быть?

Курилов покачал головой. Слива схватил его за руку, сверкнул глазами в сторону панели:

— Эх, какая брюнеточка! Вот бы ее подцепить на бук сир...

Леонтий улыбался, хорошо зная товарища. Слива только на словах — законченный донжуан. Проводив взглядом женщину, Слива нарочито громко вздохнул и, прикрыв глаза, продолжал:

— Тебя обязательно зачислят, или не я Слива. Вот кем бы тебя сделать? Знаешь что? — он даже схватил Курилова за локоть. — У нас наблюдателя нет. Убей меня мама, если ты не классический бочковой!

Ты подожди, Филипп... — начал Курилов. Но боцман перебил его, помахав кому-то рукой:

Эй! Укротитель китов!

К ним подошел моряк с тонкой юношеской фигурой. Его синий китель, несмотря на жару, был застегнут на все пуговицы и крючки. Над левым карманом поблескивал маленький комсомольский значок.

— Петр Турмин! — театральным жестом представил его Курилову боцман». — Наша могучая смена. Впервые идет в кругосветку!

Турмин сдержанно улыбнулся.

— Протяните свою интеллигентную руку моему другу, — сказал Слива. — Ковыляй с нами до порта. — при гласил он Турмина.

В посту грохотали лебедки. Над головой проплывали в сетках бочки, тюки. Непрерывной лентой тянулись по конвейерам в широко раскрытые двери пакгаузов мешки с рисом и мукой, аккуратные с пестрыми наклейками ящики с апельсинами и яблоками. С берега на пароходы грузились металлические балки, машины в решетчатых ящиках.. Моряки шли мимо пароходов под иностранными флагами. Курилов рассеянно читал названия судов и портов, к которым они были приписаны.

- Стоп! - неожиданно крикнул Слива. — Вот она, наша мамочка-база.

Они остановились около большого стотридцатиметрового судна. Курилов с недоумением смотрел на поднятую, тупо срезанную корму. В ней был огромный четырехугольный вырез, начинавшийся у самой воды и доходивший почти до юта[41]

Ют - кормовая часть верхней палубы. От воды же шла и покатая площадка к верхней палубе.