Отто Гофман - На Диком Западе. Том 3

— В таком случае я вижу, что и мне нужно взяться за работу, — засмеялся Джесон, — ведь и я не могу обойтись без вас.

Во время этого разговора они сидели в гостиной дома Марша. Джесон встал, подошел к большому французскому окну и несколько минут смотрел на темные деревья. Затем он повернулся, медленно подошел к креслу, на котором сидела Мэри, и, наклонясь к ней, сказал:

— Мэри, я не хотел высказываться так скоро… Но я должен сделать это… Я люблю вас. Скажите: значу я что-нибудь для вас? Согласны вы выйти за меня замуж?

— Питер, — отвечала Мэри твердо, но с некоторой дрожью в голосе, — я не хочу хитрить, говоря, что ваше предложение меня удивляет. Я знаю: вы, кажется, любите меня.

— Кажется?

Но Мэри продолжала:

— Я не знаю, действительно ли это то чувство, которое принято называть любовью. Но вы мне нравитесь, Питер, мне всегда недостает вас, когда вас нет рядом.

— Мэри, — воскликнул он, — так вы любите меня? Он хотел привлечь ее к себе, но она отстранила его.

— Нет, нет еще, — мягко сказала она, — есть кое-что, касающееся вас, о чем я слышала… Это меня беспокоит. У вас, кажется, нет цели жизни. Вы игрок или что-то вроде этого, как говорят. Вы, кажется, много пьете. Я говорю с вами откровенно. Но я должна сказать. Я не синий чулок, Питер, но эти истории… Вы иногда кажетесь мне очень грубым.

— Мэри, у меня много врагов. Все это ложь с начала до конца. Я полагаю, что прошел то, что должен был пройти светский человек в моем положении; но если вы выйдете за меня замуж, я никогда не прикоснусь к картам. Я буду скромен весь и отдамся моей профессии. Я сделаюсь таким, что вы станете гордиться мною.

Он опустился на колени и смотрел на нее умоляющими глазами.

— Осчастливьте меня, Мэри! Я не могу жить без вас! Если вы скажете «да», я буду ждать годы, но я хочу, чтобы вы обещали. Скажите: выйдете вы за меня?

Мэри долго и пристально смотрела на него и наконец сказала:

— Хорошо, я принимаю ваше предложение.

Он вскочил на ноги.

— Нет, не теперь, не так скоро… Я еще слишком молода. Я знаю, что и отец ни за что не согласится. Но через год или два, может быть, после того, как вы зарекомендуете себя и я буду уверена в этом. Довольны вы таким решением?

Он пробовал было возражать, но в нежном и мягком голосе Мэри была непоколебимая твердость, и Джесон вынужден был уступить.

— Вы знаете, — говорил он, — куда я направлюсь сейчас, попрощавшись с вами? Я пойду к Дюранту.

— Мистер Дюрант из новой Тихоокеанской железнодорожной компании? — спросила Мэри, часто слышавшая эту фамилию от отца. Это был крупный капиталист и главная двигательная пружина нового железнодорожного проекта.

— Он самый. Я его прекрасно знаю. Он и мой отец были большие друзья. Я буду просить его дать мне место.

При прощании Мэри позволила Питеру поцеловать ее, но этот поцелуй не затронул ее сердечных струн.

«Но я все-таки люблю его, лучше его я еще никого не встречала», — говорила она себе. Ложась в постель, она много думала о том, что произошло в этот вечер.

Через три дня Мэри получила от отца из Вашингтона письмо. Он писал: «Президент желает видеть меня утром 1 июля. Законопроект о Тихоокеанской дороге прошел через конгресс и теперь лежит на письменном столе президента. Я думаю, что он хочет говорить со мной о нем. Проект вызвал большую оппозицию со стороны некоторой части депутатов; они полагают, что правительство должно все свое внимание сосредоточить на войне. Но я знаю, что думает Линкольн.

Время очень тяжелое и неопределенное. Президент сильно изменился, постарел, сделался угрюмым и подавлен заботами. Общественное доверие падает. Страна склонна к компромиссам, чувствуются симпатии к южанам. Даже правительственные департаменты представляют собою настоящий улей нелояльности. Но удивительно, что наш старый друг под этой тяжестью по-прежнему терпелив, бодр и решителен. Он страдает при каждом известии о неудаче на поле сражения и принимает к сердцу страдания каждой матери и жены. Появились клеветники, которые смеются над ним, называют его легкомысленным пустомелей, рассказывающим сказки в такое время, когда кровь народа льется ручьями. Здесь, в Вашингтоне, не понимают его. Они не знают его так, как знаем мы.

У меня нет времени писать подробно, но я знаю, как вы очень интересуетесь положением вещей. Я думаю, что ты приедешь ко мне в последних числах июня и мы сможем 1 июля вместе отправиться на свидание с президентом. Он часто спрашивает меня о маленькой Мариам. Я хочу посмотреть на него, когда он увидит перед собой не девочку, а молодую леди!»

Она читала письмо Джесону, волнуясь при описании одинокого человека в Белом Доме. Блестящие глаза Джесона выдавали большой интерес к содержанию письма.

— Мистер Марш, кажется, уверен, что президент подпишет законопроект. В таком случае работа должна начаться безотлагательно. Им понадобятся инженеры. Я был бы рад и счел бы за честь, если бы вы позволили мне сопровождать вас в Вашингтон к вашему отцу. Я не застал Дюранта, но я могу его увидеть там и, может быть, сумею заинтересовать и вашего отца. Он, кажется, в очень близких отношениях с президентом?

— Я очень хотела бы, Питер, чтобы вы поехали со мной, — сказала Мэри. — Я скажу отцу, что вы очень заинтересованы в дороге и хотели бы принять участие в ее постройке. Он, вероятно, предложит вам пойти вместе с нами в Белый Дом. Будет замечательно, если мы сможем увидать президента и поговорить с ним.

— Быть с вами, дорогая, для меня истинное счастье, — горячо сказал Джесон, — правда, я не уверен, что встреча с оригинальным человеком, которого случай привел в Белый Дом, приведет меня в волнение. Многие из моих друзей имели случай разговаривать с ним и вынесли весьма неприятное впечатление: он далеко не джентльмен. Мне говорили, что он довольно груб и у него вульгарные манеры.

Краска залила лицо Мэри. Она сильно рассердилась и, будучи вспыльчивой и прямолинейной, задала надменному аристократу основательную головомойку, которую он впоследствии никогда не забывал. Она знала мнение восточных аристократов о президенте. Они не могли понимать его, как понимал ее отец. Мало-помалу она овладела собой и спокойно сказала:

— Вы и ваши друзья перемените свое мнение, как сделали это государственные деятели в его кабинете. Мистер Стентон говорил отцу, что он раньше не выносил президента и терпеть не мог разговаривать с ним, а теперь это самый преданный его поклонник. Государственный секретарь Сьюард держался того мнения, что он с успехом мог бы заместить президента, но скоро узнал, кто является настоящим хозяином Белого Дома. Каждый из членов кабинета, Питер, прекрасно знает, что президент на голову выше их всех. Он может иногда начать заседание кабинета деревенской шуткой, но в то же время найдет такое убедительное решение вопроса, которое совершенно обезоружит противников даже из числа самых известных политических деятелей.